Тэми Хоуг - Алиби-клуб

Когда Лизбет вернулась в клуб, все уже ушли домой к Беннету. У нее не было специального пропуска на территорию поло-клуба, где проживал Уокер, и вряд ли ей удалось бы убедить охранников полуправдой о том, кто она и почему здесь находится. Она оставила машину у «Игроков» и пошла пешком.

Но той ночью Лизбет не входила в дом Беннета. Стоя в тени, она видела через высокие окна то, от чего ей стало дурно.

Она сама бывала на подобных вечеринках, вытворяла то же, что Ирина, но каким-то образом, будучи сторонним наблюдателем, без звукового сопровождения, ей удалось увидеть более ясно, чем это действо являлось на самом деле. Деградацией.

Только Ирина не видела происходящее с этой стороны. Она смеялась, была дикой, прекрасно, восхитительно обнаженной и гордой, брала все, что Беннет Уокер, Джим Броуди и их друзья давали ей, и молила о большем.

Лизбет не знала этого человека. Этот человек никогда ее не любил.

Затем жестокие слова пришли из ниоткуда.

Как ты могла быть такой глупой, Лизбет? Такой наивной?

Много, много раз в жизни ее хлестали словами как кнутами.

С чего она вообще взяла, что кто-то может ее полюбить?

Слезы полились ручьем, когда она уселась и стала ждать. Лизбет чувствовала себя, словно была сделана из осколков стекла. Она практически видела линии между разбитыми кусочками, когда в ярком лунном свете смотрела на запястье.

Той ночью она очень долго просидела сжавшись напротив дома Беннета Уокера, все ее существо пульсировало от боли.

Незадолго до рассвета Ирина вышла выкурить сигарету. Уселась на один из шезлонгов у бассейна, вытянув длинные ноги.

– Я тебя не знаю, – произнесла Лизбет, вставая рядом с креслом. Она глядела вниз на незнакомку, которую представляла сказочной принцессой.

– Как ты могла так поступить, Ирина? Как ты могла так со мной поступить?

– Никто ничего с тобой не делал, Лизбет, – отозвалась Ирина. – Они все это делали со мной.

Ирина рассмеялась над собственной шуткой. Резкий, циничный звук показался Лизбет таким же нестройным, как звон бьющих друг о друга крышек кастрюль.

– Повзрослей, Лизбет, – добавила Ирина.

Боль, которую не выразить словами.

Лизбет зашла за шезлонг, скорчилась и зарыдала, закрыв лицо руками.

– Я любила тебя, – без конца шептала она. – Я любила тебя. Я любила тебя…

Боль все нарастала и нарастала, давление от нее угрожало раздавить легкие, сердце, голову.

Ее руки медленно обогнули спинку шезлонга, и кончики пальцев легко провели по плечам Ирины.

И затем, даже полностью не осознавая как, она схватилась за кожаный шнурок на шее Ирины с висевшим на нем медальоном, точно такое же украшение, как ее собственное. Они вместе купили их на конном шоу в Веллингтоне.

И ее руки сжали шнурок.

И боль раздулась.

И Лизбет подумала: «Все, чего я от тебя когда-либо хотела, чтобы ты меня любила».

Теперь она громко кричала, и звук, переполненный такой мукой и обнаженной болью, не походил на человеческий. Она оплакивала все, что потеряла – свое сердце, свою невинность. Оплакивала все, чего у нее никогда не будет – будущего, семьи, любви.

И когда слезы прекратились, ничего не осталось. Она была пуста, доведена до предела.

Время пришло.

Абсолютно без всяких эмоций она разделась. Достала из кармана заимствованного пиджака маленький, очень острый нож, который также взяла на кухне Елены.

Кончиком ножа вскрыла вену на левом запястье, и еще одну на правом.

Ступила в черную воду канала и излила в нее свою жизнь каплю за каплей.

Глава 70

Иногда наши лучшие намерения недостаточно хороши – ни для тех, кто нас окружает; ни для тех, кто нас любит; ни для нас самих.

За рекордное время мы с Лэндри добрались до канала, где я нашла Ирину. Но рекордного времени оказалось недостаточно.

Лэндри ударил по тормозам, мне кажется, мы выскочили из машины прежде, чем та полностью остановилась.

Я бежала через небольшой брод на дальний берег так быстро, как могла. Туда, где яркий свет фар падал на маленький сверток взятой у меня одежды, которую Лизбет аккуратно сложила и оставила там, чтобы вещи могли найти.

Я позвала ее по имени и повернулась, будто она могла материализоваться перед глазами.

Лэндри поймал меня прежде, чем я повернулась слишком далеко и увидела слишком много. Он прижал меня к себе так сильно и держал так крепко, как только мог, пока я плакала единственным возможным для меня способом – своей душой.

Глава 71

В некотором смысле, эти несколько зимних дней я чувствовала себя умершей. Части меня, которые я считала давно погибшими, были воскрешены и заново вычищены.

В гибели Ирины я видела смерть мечтаний, которых не должно было быть. Жизнь, которую она хотела, причины, по которым она ее так жаждала, никогда не принесли бы ей счастья. Точно также, как я никогда бы не нашла счастья с Беннетом.

В смерти Беннета я видела колесо правосудия, провернувшееся в назначенный им, а не мной, час. Прежняя ненависть и горечь, которую я испытывала к Беннету Уокеру все эти годы просто перестали существовать. Я не чувствовала себя счастливой. Не чувствовала облегчения. Не чувствовала себя отмщенной или торжествующей, или нечто в этом роде. Я лишь ощущала отсутствие чувств, и знала, что пройдет еще много времени, прежде чем я полностью пойму, к чему все это.

В смерти Лизбет я видела слишком много, слишком близко, и увиденное ранило так сильно, что я могла лишь изредка доставать его из самого тайного уголка своего сердца и искоса бросать мимолетный взгляд, прежде чем убирала обратно. Лизбет была ребенком, которым я не была никогда. С открытым сердцем, которое я научилась так тщательно оберегать столько лет назад. И, возможно, поскольку я никогда не позволяла себе оплакивать потерю ребенка внутри себя, переживала ее смерть тяжелее всего. Гибель Лизбет оставила ощущение, что меня ранили так глубоко внутри, куда, я думала, ничто и никто никогда не доберется.

Мне не нравилось ошибаться.

Я позвонила родителям Лизбет в Мичиган и наплела небылицы об их милой дочери и несчастном случае. Им не нужно знать, как трагично складывалась ее жизнь в предшествовавшие смерти недели. Иногда правда бывает слишком жестокой, чтобы ее открывать. Правду Лизбет я оставила с ней.

Через несколько недель шумиха вокруг перестрелки на автосвалке Алексея Кулака пойдет на спад. Ее нужно перетерпеть, как укус комара. Я не давала интервью, не оставляла комментариев. Отвергла предложение сняться в «фильме недели». Выкроила день и отправила Билли Квинту лодку без дыр.