Валентина Мельникова - Камень любви

— Скажешь тоже! — смутилась Татьяна и уткнулась ему в грудь. — Я об этом не думала и последствия не просчитывала.

Анатолий погладил ее по голове.

— Конечно, в конце концов артефакты придется передать в Институт истории материальной культуры РАН в Санкт-Петербурге. Но я очень надеюсь, что в Хакасии создадут когда-нибудь отдельную экспозицию или даже музей, где будут выставлены наши находки. Музей Айдыны! Неплохо звучит, а? Ева к этому времени воссоздаст ее облик…

— А я нарисую портрет Айдыны, — сказала тихо Татьяна. — И не только ее, но и Мирона Бекешева, и Теркен-бега, и Ончас, и Киркея… Нарисую, как выглядел и сам острог и те, кто его строил…

— Нарисуешь? — Анатолий поднялся с топчана. Взгляд его стал тяжелым. — Так же, как Бауэра? Честно, когда вскрылась история с Горянским и книгой твоего деда, я подумал, уж не в одной ли ты с ними упряжке. Ева меня отругала, мол, все твои поступки подтверждают обратное…

— Я не с ними! И слава богу, Ева это поняла! Но я должна кое-что рассказать, чтобы ты тоже понял, наконец… — Татьяна с трудом перевела дыхание. — Можешь назвать это фантазиями художника, мистикой или просто бредом сивой кобылы, но только выслушай, не отмахивайся, не смейся и не смотри на меня как на сумасшедшую… Возможно, это тебе и поможет в чем-то…

— Хорошо, рассказывай, — Анатолий пододвинул стул и устроился напротив. — Обещаю, что выслушаю со всем вниманием, на какое только способен. Единственно, — он, как прилежный школьник, поднял руку, — можно ли задавать вопросы во время твоего повествования?

— Можно, — улыбнулась Татьяна, — если тебя что-то заинтересует.

Она забралась на топчан с ногами, закуталась в плед и начала свой рассказ, стараясь смотреть поверх головы Анатолия, чтобы, не дай бог, не заметить усмешку на губах или недоверие в глазах. Но тяжело дались только первые фразы, затем она забыла обо всем и уже не рассказывала, а словно воочию переживала те события, которые странным образом воплотились в удивительные видения…

— Вот и все! — наконец сказала она и печально улыбнулась. — Острог сгорел, Айдыну похоронили, Мирон с сыном вернулся в Краснокаменск. Олена осталась при нем — нянькой для малышей. Вырастила и Михаила Бекешева, и своего сына от врага Айдыны Тайнаха… А серьги Айдыны, как видишь, добрались до меня…

Анатолий молчал и смотрел на нее странно, будто зачарованный. За все это время он не задал ей ни единого вопроса, ни разу не перебил, чтобы уточнить что-то.

— Ты веришь мне? — требовательно спросила Татьяна. — Или?..

— Верю, — Анатолий смущенно улыбнулся, затем встал со стула, подошел и взял ее за руки. — Конечно, это очень похоже на сказочный сон, но детали… От них никуда не денешься. Большинство из того, что ты рассказала, может оценить только историк. Самое главное, ты подтвердила многие мои догадки. Ты просто не понимаешь пока, как это ценно для меня и для истории, конечно. Правда, все это к отчету о раскопках не пришьешь, но зато я теперь знаю, отчего оттолкнуться и в каком направлении двигаться дальше. Я не верю в мистику, но серьги Айдыны наверняка обладают особой силой, сумевшей перенести тебя через века… Прости, говорю бестолково, путано, но это от волнения. Танюша, — он опустился на топчан, — почему не рассказала об этом раньше? Чего боялась?

— Наверно, тогда еще не пришло время, — она отвернулась, чтобы не выдать слезы, которые вновь навернулись на глаза.

— Успокойся, — сказал ласково Анатолий. — Опять приготовилась реветь? А хочешь, я открою тебе одну, просто ужасную правду?

— Почему ужасную? — слезы мигом высохли, и Татьяна повернулась к Анатолию, уже улыбаясь.

— Твоя Айдына терпеть не могла Тайнаха? Правда?

— Правда, — кивнула Татьяна. — Он был заносчивым и самонадеянным типом.

— Надеюсь, меня таковым ты не считаешь? Дело в том, что Тайнах вроде как мой и Люськин далекий предок. Меня ведь, по сути, тоже Тайнахом зовут. А со студенческих лет пошло: Толя, Толик, Анатолий. Так и привык. Сейчас откликаюсь на Анатолия Георгиевича.

— Зря привык, очень красивое имя, — неожиданно резко прервала его Татьяна и покачала головой. — Но почему же потомок кыргызского бега носит немецкую фамилию?

— Всякое в жизни случается, — улыбнулся Анатолий. — Только фамилия не немецкая. Предки по отцовской линии — эстонцы. Были сосланы перед войной в Сибирь. А с Тайнахом мы родственники по материнской линии. Большое количество русской, а затем эстонской крови проявилось во мне сильнее, а вот старшая сестра очень похожа на мать. Кыргызская кровь берет свое…

— Значит, мы — родня по крови, — тихо сказала Татьяна, — но в отличие от Айдыны, я люблю своего Тайнаха и даже не прочь выйти за него замуж…

Глаза Анатолия сверкнули. Он крепко обнял ее и принялся покрывать поцелуями лицо, шею, плечи, а затем прижался к губам — сильно, но нежно.

Татьяна не сдержалась все-таки, снова заплакала.

— Спасибо тебе, — шептала она сквозь слезы и ловила его взгляд. — Спасибо, что не оттолкнул, что понял…

Анатолий протяжно вздохнул, еле слышно пробормотал: «О боже мой!» И снова коснулся губами ее губ…

Время… Им обоим понадобилось некоторое время, чтобы прийти в себя. Татьяна вслушивалось в его и свое быстрое дыхание в тишине палатки, пытаясь понять, что же такое сейчас произошло… Что-то нереальное! То, что хотелось испытать вновь и вновь, чего оказалось мало и так много, что оно заполнило собою весь мир вокруг, всю вселенную…

— Танюша, — Анатолий ласково погладил ее по руке. — Теперь вместе? На всю жизнь?

— На всю жизнь! — эхом отозвалась она и прижалась к теплому плечу любимого.

Покой и счастье — не к ним ли стремилась ее душа? Или душа Айдыны? Но, впрочем, сейчас это было неважно!

Татьяна закрыла глаза. Как хорошо ей было сейчас, а если и хотелось всплакнуть, то только от великого, заполнившего до краев чувства любви…

Над дальним озером поднялась в воздух пара больших птиц цвета вечерней зари. Огненнокрылые птицы — хысхылых — парили над бескрайней степью, над каменистыми сопками, над Абасугом и березовыми рощами под ослепительно голубым небом. Красивые сильные птицы! Птицы любви и надежды!..

От автора

Трилогию «Фамильный оберег» я писала не один год. И все это время происходили странные, воистину мистические, происшествия. Оттого писалось трудно, хотя кто-то и скажет, наверное: с чего вдруг морочить голову над авантюрным романом? Соглашусь, роман — приключенческий, герои вымышленные, но он о реальных исторических событиях, происходивших в южной Сибири в начале XVIII века на большой территории от Красноярска до Саянских гор, — событиях драматичных, часто кровавых, связанных с приходом русских в Присаянье и судьбою коренных обитателей тех мест — кыргызов.