Анна Малышева - Западня

— Вы считаете, что кто-то из нас убил Олю Ватутину? — спросила Лида. Это прозвучало как: «Вы знаете, что сошли сума?»

Михаил не ответил. Он продолжал оглядывать ребят, ожидая, что кто-то не выдержит его взгляда, кто-то отвернете"! Отворачивались многие. Потом начали вставать, явно собираясь по домам.

— Я еще не все сказал, — громко произнес он. — Я знаю, что Ирина Сергеевна тоже была убита. Она не покончила с собой.

И тут его неожиданно поддержали. Это сделала та самая хорошенькая Лена, которая уже пудрилась, прежде чем уйти. Растерянно взглянула на него поверх зеркальца пудреницы и вдруг закричала:

— Я тоже, тоже так думаю! Знаете, что мне сказала Татьяна? Она меня все расспрашивала, как мы нашли Ирину, как та выглядела? А когда я сказала, что она лежала на спине, Татьяна ужасно удивилась! Она ответила, что Ирина никогда в жизни не спала на спине! Что ей мешал горб!

— Ну и что?! — яростно ответила ей Ольга-"парикмахерша". — Она могла упасть на спину, когда застрелилась!

— Ты же там не была, ничего не видела! Никуда она не падала, лежала навытяжку! Или сама легла, или ее так положили! — возбужденно ответила Лена. — Девчонки, верно?

Она обращалась с тем, кто вместе с ней ходил навещать режиссершу. Все более-менее подтвердили ее впечатление — Ирина лежала на постели в спокойной позе спящего на спине человека. Михаил тем временем не упускал из виду парикмахершу". У него в ушах до сих пор звенел голос Лены: «Ты же там не была, не видела…» "А если она там все-таки побывала? — подумал он. — И между прочим, я как-то упустил из виду, что она одна из всего театра бывала дома у Ольги. Правда, не у нее в гостях, а у ее отца, занималась с ним немецким… Случайность? Совпадение? Милена этого не знала. Но я-то знаю! И как я мог сбрасывать это со счетов! Итак, «парикмахерша»…

— А что вы хотели сказать, когда заявили, что это еще не конец?

Он вздрогнул, не заметив, как к сцене приблизилась загорелая, голубоглазая девушка. Одна и" незаметных статисток, насколько он понял.

— Должны еще кого-то убить? — с живым любопытством, без тени страха спрашивала девушка.

Михаил собрался ответить ей, но обнаружил, что его слушают все — спор внезапно утих, ребята повернулись к сцене.

— Думаю, что они захотят убить еще одного человека. — Он сказал это негромка" но был уверен — его слышали все.

— Кого?! — Девушка возбужденно подалась вперед, навалившись грудью на край сцены. — Скажите! Вы должны сказать!

— В самом деле, если вы знаете кого… — заговорил еще кто-то и, будто испугавшись своего голоса, умолк.

«Они поверили». Михаил видел, что издевку и недоверие на этих лицах постепенно сменяет другое выражение. Страх.

— Я не стану называть имени, — расчетливо-медленно произнес он. — Будем надеяться, что все-таки ничего не случится.

— Зачем вы тогда начали этот разговор? — жалобно спросила Оксана-"призрак". — Теперь мы все будем думать, что убьют кого-то из нас! Лучше уж скажите, пусть этот человек будет осторожней.

— А еще лучше, если вы скажете, кто убийца! — с блеском в глазах выступил Владик. Он явно воспринимал все происходящее как занимательную и страшноватую игру. Но все-таки только игру.

— Если бы я знал, кто убийца, я бы пошел не к вам, а в милицию, — резонно заметил Михаил — Я не знаю его.

Правда, есть человек, который знает его имя, но он ни за что не хочет об этом говорить. Я знаю только потенциальную жертву и даю слово — сделаю все, чтобы ее защитить.

Ольга-"парикмахерша" гневно вздернула плечо и, не оглядываясь, пошла к выходу. Ее окликнули, и она, едва обернувшись, бросила:

— Надоело ждать, когда вам надоест эта лабуда. Вы что — решили сыграть в сыщика и вора? Мне, например, надо к экзаменам готовиться.

Вслед за ней многие вспомнили о насущных делах, начали посматривать на часы и понемногу собираться Михаил больше не собирался их агитировать. Он сошел со сцены, пересек зал и на улице с наслаждением ощутил на своем лице горячий язык солнца. Ему казалось, что он вырвался из мрачного склепа Была секунда, когда он так остро ощутил чью-то ненависть, прицельно направленную на него… Попытался понять, из какого угла она исходит, но этот луч ослабел, отодвинулся, он потерял его. "Но я не ошибаюсь, — думал он, прикрывая глаза и поворачивая лицо другой стороной к солнцу. — Эта девица была там. Надеюсь, я сделал верный ход. Теперь они узнают, что не одна Милена для них опасна. Одно дело — сцепиться с четырнадцатилетней девочкой. И совсем другое — со мной.

Тем более что я теперь наготове и в роли жертвы плохо себя представляю. Пусть понервничают! Во всяком случае, теперь они будут знать, что смерть Милены ни от чего их не спасет".

Он двинулся вниз по бульвару. Жара еле заметно ослабевала, во всяком случае, здесь, поддеревьями, можно было дышать. Почти все скамейки были заняты. У перекрестка виднелся голубой зонтик мороженщицы. Михаила обогнали мальчишки, на ходу пинающие тугой черно-белый мяч. За мячом погнался рыжий спаниель, очумевший от внезапной надежды, что, может быть, с ним хотят поиграть.

Очередная скамейка стояла на самом солнце, и на ней сидели всего два человека — загорелый дочерна, полуголый мальчишка, азартно поедающий мороженое, и девушка. Девушка сидела в позе роденовского мыслителя — согнувшись в три погибели, подперев кулаком подбородок «Чем-то расстроена», — понял Михаил, а сделав еще один шаг, убедился — это Наташа.

— Ты должна меня простить, — сказал он, подойдя совсем близко.

Девушка вздрогнула, подняла глаза и сделала попытку встать. Но Михаил сел рядом и еще раз настойчиво попросил простить его. Он вовсе не думал на нее намекать.

Так глупо получилось… Она слегка оттаяла, что, впрочем, было немудрено на таком солнцепеке Наташа взглянула на часы:

— Да… Сколько же я времени потеряла! Голову напекло, теперь будет болеть Добежала досюда и упала…

Не поверите, мне было так обидно! Даже заплакать не смогла. Сидела и думала, что я вам сделала, за что вы меня так?

— Еще бы, — заметил он. — Тем более что и Милена обидела тебя несправедливо. Она просто перепутала Ей нужно было обратиться к кому-то другому. — На тебя было подумать легче всего… И глупее всего.

Как она просияла! Михаил и сам улыбнулся, увидев, какая изумительная улыбка преобразила ее лицо. Она стала почти красавицей, эта незаметная, сдержанная «служанка».

— Правда? — Она схватила его руку и тут же выпустила, будто обожглась. Румянец тоже был ей к лицу. — Я ведь ничего не сделала Оле! А уж тем более Ирине Сергеевне! Ну как она могла так подумать!

И, понизив голос, спросила:

— А вы в самом деле уверены, что Ирину убили?

— Просто уж слишком много совпадений. Я знаю, что ей угрожала опасность, и вот — она якобы застрелилась.