Даринда Джонс - Третья могила прямо по курсу

Эмбер. Ему не нужно было произносить это вслух.

– Эмбер. – А может, и нужно. – И давай сразу проясним одну вещь. – Он нагнулся еще ближе и прошептал мне на ухо: – Мне очень нравится причинять детям боль.

Наверное, у него было просто ужасное детство.

За следующие двадцать минут он неоднократно доказал, как мастерски управляется со скальпелем. По одному кусочку за раз. Меня просто поражало, почему он не стал хирургом.

Острая жгучая боль пробрала меня до костей, когда Уокер сделал очередной разрез. Этот был на внутренней поверхности бедра. Наличие на мне джинсов его явно не беспокоило. Почувствовав каждый миллиметр надреза вдоль сухожилия, я стиснула зубы, глаза закатились. Рана была глубокой, в опасной близости от бедренной артерии. А может, даже задела ее. Я уже ничего не видела. Кровь из раны на голове заливала глаза и склеивала ресницы.

– Еще раз, – сказал Уокер. Кажется, он был немного раздражен.

Что ж, приятель, вступай в клуб.

– Зачем ты меня искала? Как узнала, что я жив?

Я хотела ответить – честно, хотела, но не смогла заставить себя говорить в пучине сокрушительной боли. Я знала: если открою рот, то закричу. Примчится Куки. За ней Эмбер. И мой мир рухнет.

Опять я подвергла смертельной опасности людей, которых люблю больше всего на свете. Может быть, папа был прав. Может, надо было все бросить и стать бухгалтером или выгуливать собак. Сколько бед навлекла бы я тогда на себя и остальных?

Раньше рядом всегда оказывался Рейес, но я его связала. Не дала ему убить себя, и вот теперь убивают меня. Это было печальное подтверждение моей никудышности – и двух недель я не могла прожить, чтобы не нуждаться в его помощи по спасению моей ни на что не годной задницы.

– Тебе решать, – процедил Уокер, и через долю секунды длинный порез полыхнул огнем изнутри левого предплечья.

Я почувствовала, как рассеклось пополам сухожилие, и запрокинула голову, прикусив язык, чтобы не заорать. Я посмотрела вверх, падая обратно в черноту, к Рейесу.

– Датч, – позвал он откуда-то из темноты, – где ты?

– Дома, – промямлила я, изо всех сил пытаясь остаться с ним.

– Освободи меня, – велел Рейес, и у меня возникло отчетливое ощущение, что он бежит. – Я не успею к тебе вовремя. Черт побери, Чарли!

– Я не знаю к…

– Скажи это! – приказал он сквозь стиснутые зубы. – Просто произнеси слова.

– Прости…

Меня придавило беспомощностью, когда я поняла, что отдаляюсь от него. Впервые в жизни я знала, что умру, и ни он, ни я ничего не могли с этим поделать.

Скальпель послал еще одну убийственную волну по нервным окончаниям. Когда невообразимая боль, какой я в жизни не испытывала, выдернула меня опять на поверхность, я попыталась сморгнуть стекающую на ресницы кровь и глубоко вдохнула, словно выплыла на воздух из глубин океана.

Уокер разрезал кожу до ребер и теперь елозил скальпелем по костям, как ребенок палкой по белому штакетнику. Меня так сильно трясло, что казалось, будто я задыхаюсь. Вцепившись пальцами в стул, я из последних сил старалась не расцепить сжатые до хруста зубы. Но отчаянные попытки не потерять контроль над одними функциями организма привели к тому, что я перестала контролировать другие. Между ног возникло влажное тепло, и под стул, смешиваясь с лужами крови на полу, потекла моча.

Склонившись надо мной, Уокер увлеченно тыкал концом скальпеля в рану на бедре. Потом вдруг поднял голову и посмотрел мне прямо в глаза. Я не могла нормально сосредоточиться, но все равно заметила, как он задумчиво нахмурился.

– Рейес, – сказал он, и я моргнула, глядя на него в ответ. – Вы одинаковые. Ты исцеляешься так же, как исцелялся он. – Уокер прижал скальпель к моей щеке и приготовился нанести очередной порез. – Кто ты?

Долго ждать ответа он не стал. Мой рот наполнился кровью, и она потекла по пищеводу вниз. Мне хотелось ее сплюнуть, но для этого нужно было разжать зубы, а идти на такой риск я точно не собиралась.

– Интересно, что произойдет, – проворковал он, отрывая мою руку от стула, – если отрезать палец.

И начал делать именно то, о чем только что сказал. Острый металл легко разрезал плоть, и я чуть не сошла с ума от боли, когда скальпель с нажимом уперся в кость. Но в этот самый миг мы оба услышали, как кто-то бежит по лестнице в коридоре.

– Наконец-то, – сказал монстр, улыбнулся и повернулся ко мне. – Это ведь наш сбежавший преступничек?

Спустя пол-удара сердца распахнулась дверь, и в проеме появился силуэт рослого мужчины.

Рейес. Нет.

Я ничего не успела сказать, ничего не успела подумать, как вдруг раздался выстрел. Уокер его ждал, знал, что он придет. Я закрыла глаза и остановила вращение Земли.

Когда я снова их открыла, пуля зависла на полпути между Уокером и Рейесом, медленно пробиваясь вперед. Из всех оставшихся сил я старалась удержать время, но оно ускользало от меня, как песок сквозь пальцы.

Мне оставалось только наблюдать, как пуля движется к своей цели, которая даже не подозревает о существовании этой угрозы. И внезапно ослепительной вспышкой на ум пришли слова.

– Рейазиэль, – произнесла я, с трудом расцепив зубы, – te libero.

В то же мгновение рядом материализовался Рейес, а время, словно с удвоенной силой, сокрушило мои барьеры. Почти одновременно я услышала еще один выстрел и сразу за ним свист меча Рейеса.

Плотный и клубящийся, как волны океана, плащ поглотил полкомнаты, когда лезвие меча прошло поперек Уокера так же изящно, как опытный гольфист выигрывает турнир.

Уокер застыл, в неверии выкатив глаза и глядя вниз, пытаясь понять, что не так. Потому что Рейес режет изнутри. Никаких внешних повреждений. Ничего омерзительного, вроде зияющих ран и фонтанов крови. И Уокера до чертиков испугало, что он тонет в океане боли и не может пошевелиться. Жаль, что он не видел подавляющего присутствия Рейеса в этом живом плаще. Вот почему он понятия не имел, что подняло его в воздух и швырнуло через комнату. Стены тряхнуло, когда Уокера расплющило от удара, и я вдруг поняла, что больше не вижу физического воплощения Рейеса. Оставалось лишь надеяться, что пули были не так точны, как его меч. Чтобы расправиться с ним, пары пуль маловато будет.

Рейес повернулся ко мне и опустил капюшон, открыв самое прекрасное лицо на свете. Потом опустился передо мной на колено и взял мою ладонь обеими руками.

– Датч, мне очень жаль.

– Жаль? – попыталась переспросить я, но во рту и в горле оказалось слишком много крови, чтобы суметь произнести хоть слово.

Тогда забвение поглотило меня, и я наконец уснула.

Глава 25