Элизабет Адлер - Богатые наследуют. Книга 1

– Я пойду пешком в деревню, – остановившись, произнес он холодно.

– Пешком? – закричала она, побежав за ним. – Это же пять километров, снаружи снегопад…

– Уходи, Клаудиа, – проскрежетал он свирепо. – Я больше не хочу иметь с тобой никаких дел. Я не хочу тебя больше видеть – никогда!

– Чтоб тебе провалиться, ублюдок! – завопила она, с пьяной силой бросаясь к нему с ножницами. – Я убью тебя!

Она остановилась в ужасе, когда увидела кровь на руке, которой он закрылся, чтобы защититься. Их взгляды встретились; затем, не сказав ни слова, он вышел из двери, захлопнув ее за собой.

Клаудиа огляделась вокруг в панике. Что она натворила, Господи, ох, Господи, что она натворила… Она вовсе не собиралась обидеть его, сделать ему больно – она просто хотела пробиться сквозь его ледяную отчужденность… хотела, чтобы он был мил с ней… добр… ведь когда-то он обладал ею, черт бы это побрал! Она побрела через холл, плача и утирая слезы, размазывая тушь ладонью. Никогда еще не было так плохо – конечно, они всегда конфликтовали, но сегодня она зашла слишком далеко… Ведь они никогда не говорили о том случае на конюшне – даже сразу после происшедшего, но она всегда втайне думала, что Пьерлуиджи действительно любит ее, что он был как строгий отец, держащий ее на суровом поводке – ведь он знал, что Клаудиа своенравна и непредсказуема.

Все еще горюя о Пьерлуиджи, Клаудиа не замечала, как идет время, пока длинные часы в холле не пробили десять. Она вскочила. Он ушел, наверно, около часа назад, пробираясь сквозь сугробы к деревне. Это был долгий путь по опасной, темной дороге, он мог упасть и сломать ногу, и сейчас он, может, лежит один на замерзшей земле, там, где его никто не найдет до завтра, замерзшего насмерть! Этого она уже не могла вынести – она любила Пьерлуиджи и знала, что он тоже любит ее…

В ужасе она схватила пальто и выбежала наружу. Было очень скользко, снег налип на ее туфли с высокими каблуками, отчего она спотыкалась, спеша к гаражу. Двери были открыты, внутрь рвалась метель и Клаудиа заглянула в гараж, озадаченная. Пьерлуиджи, наверно, пытался завести мотор, но ведь он никогда не водил машину, у него на это была фобия…

Включив фары, она поехала по выездной дорожке, буксуя на заснеженной поверхности, пока не выбралась на дорогу, ведущую к деревне. Дорога сбегала вниз по холму под сенью лип, поэтому не так уж много снега проникло сквозь эту естественную крышу. Колючие порывы холодного ветра ударяли сбоку и в лобовое стекло, но Клаудиа высовывалась из окна, всматриваясь во мрак. Она так боялась, что не заметит его в этой снежной буре. Она вытирала ладонью слезы, плача навзрыд, она звала его опять и опять…

– Пьерлуиджи! – кричала она.

– Пьерлуиджи, – прошептала Клаудиа. – Я этого не хотела. Я правда люблю тебя, правда! Я не знаю, что заставляет меня говорить тебе такие вещи!

Но его по-прежнему не было видно.

Она стала рыться в своей сумочке, лежавшей на переднем сиденье, хотела найти платок, чтобы вытереть слезы, мешавшие смотреть на дорогу.

Но вот… Что это? Что?

Господи, это, наверно, он!

Конечно, он остановился и смотрит на фары!

– …Пьерлуиджи! – позвала она.

Неожиданно бок машины, казалось, отлетел от нее, она вцепилась в руль, но визжащие колеса не слушались ее. Они скользили совсем не туда, куда нужно. Инстинктивно Клаудиа сильно нажала на тормоза, пытаясь остановить машину – никакого результата!

Машина неслась все быстрей и быстрей в сторону от дороги, Клаудиа в панике изо всех сил жала на тормоза, но автомобиль, словно взбесившийся, делая крутые виражи, летел вперед – в лес у подножия холма. Послышался звон разбивающегося стекла, когда машина, перевернувшись, наконец остановилась под оливковым деревом. Потом наступила зловещая тишина.

ГЛАВА 24

Ария стояла перед портретом кисти Ван-Дейка – мужчина семнадцатого столетия, одетый в черное. На нем были бриджи и туфли с пряжками; белый кружевной воротник и манжеты выделялись на бархатном камзоле. Он надменно опирался о мраморную колонну, на его лице можно было прочесть – он владеет миром, и всякого, кто попытается это оспорить, ждет быстрая расправа.

– Угрожающий вид, – шепнула она Орландо.

– Зловещий, вы хотите сказать, – ответил Орландо задумчиво.

Она кивнула.

– Как Карральдо – властный и пугающий.

– Давайте не будем говорить о Карральдо, – сказал Орландо. – Забудьте о нем хотя бы на время.

Они бродили по изысканным галереям Ка-д'Оро. Ария с восторгом смотрела на их сокровища, потихоньку посматривая на серьезное, красивое лицо своего спутника, когда он вглядывался в картины, немного отходя назад, чтобы увидеть их под разным углом. Быть вместе с Орландо – это так непохоже на ее прогулки с приятелями-студентами из художественного колледжа; он такой интересный, и тонкий, и чуткий. Он так отличается от всех, кого она когда-либо знала.

Это похоже на чудо, что Орландо вошел в ее жизнь именно сейчас, когда в ней наступил такой тяжелый момент. Ей не нужно было объяснять ему ничего – ни о своей матери, ни о Карральдо, ни даже о Поппи. Он все понимал.

И теперь, блуждая по музею, они ощущали, что настроены на одну волну; она уважала его суждения о живописи, а он интересовался ее мнением скромного любителя, слушая бережно, когда она пыталась выразить свое отношение к увиденному, и указывая на то, что ускользнуло от ее внимания. Но что бы она ни говорила, он всегда хвалил ее интуицию.

– В любой картине, – высказывал он свое мнение, – еще очень важно то, что зритель видит в ней личного. Если она ни о чем ему не говорит, то она не имеет для него никакой ценности. Ирисы Ван-Гога стоят для одного миллионы, а другой ни за что не повесил бы их на стену!

Две недели, которые Орландо уже пробыл в Венеции, стали для Арии самыми счастливыми – она уже давно не испытывала подобного. Она вздохнула немного свободнее, не видя все это время Карральдо. Он улетел по делам – к вящей ярости Франчески, потому что обручальное кольцо в изумрудом все еще не было надето на палец Арии.

Франческа смотрела на Орландо подозрительно, когда впервые увидела его, и Ария чувствовала, что если бы Карральдо лично не выбрал Орландо в качестве ее преподавателя, ее мать отказала бы ему.

– Что было в голове Карральдо, когда он посылал сюда этого красивого юношу? – злопыхала Франческа. – Тебе следует держать себя в рамках, Ария, – вот что я хочу сказать. Карральдо не из тех мужчин, которые прощают оскорбления.

– Ты предостерегаешь меня, мама? – сказала с вызовом Ария.

– Конечно, милая, – ответила сердито Франческа. – И тебе лучше принять это к сведению, или у тебя, или у Орландо будет повод о многом пожалеть.