Марна Келлог - Бриллиант

И не могла дождаться следующего действия ежедневной мыльной оперы, каковой в моих глазах была его четырнадцатимесячной давности семейная жизнь с кинозвездой Тиной Ромеро. Как она дурачила, как же надувала его! Только двадцатидвухлетняя пуэрто-риканская секс-бомба, мина с часовым механизмом может так водить за нос пятидесятичетырехлетнего мужа! В моих глазах она была чем-то вроде вздорного, избалованного, абсолютно инфантильного, аппетитного бочонка с нитроглицерином. Гламурная кошечка с неисправимым акцентом, которая вплывала в офис без объявления, щеголяя одеждой, которую можно описать только как прозрачную, несуществующую или экстремальную. Сногсшибательные наряды были из тех, что удерживались на месте двойным скотчем. Самое оно для первых страниц журналов с изображением звезды на церемонии присуждения премий Киноакадемии или на Каннском фестивале, но не тот имидж, который стоило представлять клиентам борющегося за выживание аукционного дома. То есть, поймите меня правильно, если мистер Радклифф счел аксессуары Оуэна вызывающими, даже представить боюсь, что бы он подумал, увидев Тину.

А ведь она обожала Оуэна. Лазала по нему как обезьянка, как маленькая девочка по любимому дядюшке, как содержанка по покровителю, что было бы вполне уместно наедине, но она лапала его, независимо от того, кто при этом был. А Оуэн не мог или не хотел ее останавливать, и это было удивительно. Кстати, она называла его папочкой.

Я была потрясена ордами знаменитых моделей и кинозвезд, осаждавших его звонками. Впрочем, он звонил им не реже и почти со всеми успел переспать. Наскоро. Под словом «наскоро» я имею в виду, что это обычно происходило между подачей первого и второго блюда за ленчем. Но им нравилось все, что бы он с ними ни делал. Они продолжали приходить и просить еще. Так что он, по-видимому, был чем-то вроде животного в человеческом облике, неотразимого сексуального магнита.

В отношениях с ними он полагался на меня, рассчитывая, что я сумею включить этих дам в распорядок дня, а в один прекрасный день ни с того ни с сего приказывал мне разорвать связь.

— Извините за дерзость, — не выдержала я однажды, — но не думаю, что это стоит называть связью.

— Простите?

— Это не связи и тем более не романы. По моим представлениям, связь предполагает более длительные отношения, скажем, если обе стороны встречались более трех раз.

— Простите?

— Вряд ли эти жалкие развлечения стоит именовать связями. Я бы назвала их инцидентами. Или процедурами. Так будет точнее.

Он смотрел на меня, как на сельскую идиотку, но мне было наплевать. Ему необходимо знать подобные вещи.

— Хорошо, — выговорил он наконец. — Не могли бы вы закончить все процедуры с Летицией?

— Разумеется, сэр. Считайте, что все сделано.

Потом я звонила девушке в последнюю минуту, отменяя свидание и долго извиняясь, после чего немедленно следовала доставка подарка от одного из филиалов «Брейс интернешнл» по изготовлению предметов роскоши: кашемировая шаль-пашмина[4] от модного дома Чезарины Миттандо или сумочка крокодиловой кожи от «Перкоко Лезер», а иногда и то и другое. Это было самое малое, что я могла сделать для них. Партнерам по бизнесу я посылала спиртное от «Лайвидии Спиритс»: виски «Ноттингем» или шампанское «Пер Патрис». Ни одна прежняя подружка не получала машин от «Пантер отомобайл компани» или яхт от «Гео Шипбилдинг».

Несмотря на пренебрежение к Оуэну, я чувствовала, что невольно обольщаюсь его очарованием или очарована его обольщением, трудно сказать точнее, но меня неумолимо тянуло в его команду. И вдруг поняла, что хочу его успеха, потому что искренне наслаждалась, отвечая на звонки от самых богатых и влиятельных в мире людей: глав государств, компаний и банков, которые иногда просили, а иногда предлагали совет или деньги. Некоторые даже начинали усваивать мое имя.

Но главной причиной и сутью всего были деньги. Я была зачарована деньгами. Не только щедростью, с которой Оуэн вливал их в «Баллантайн и К°», перекупая лучших экспертов из других домов и предлагая немыслимые зарплаты, освежая некоторые грани нашего несколько потертого имиджа, реставрируя и ремонтируя наше трехсотлетнее здание со столетней сантехникой и электропроводкой, но также и ловкостью, с которой он распределял финансы между многочисленными компаниями, постоянно перемещая деньги, чтобы сохранить платежеспособность. Каждый филиал — одежда, вина и крепкие напитки, чемоданы и сумки, машины и яхты — постоянно балансировал на грани банкротства. Ничего не скажешь, все товары были наивысшего качества, но, к несчастью, стоимость рекламы, рассчитанной главным образом на создание популярности фирмы, а не на повышение сбыта, почти равнялась прибыли от продаж. Деятельность фирмы можно было назвать учебником, главой программы школы бизнеса, примером того, как попытки сохранить имидж могут разрушительно влиять на доходы.

Банковские требования об уплате процентов и основных долгов были достаточно вежливыми, но постоянными, и Оуэн удовлетворял их, играя в «наперстки» по высшим ставкам, причем результаты зависели от его способности показывать акционерам и банкирам безупречные балансовые отчеты корпорации — учредителя «Брейс интернешнл». К счастью, в состав корпорации входила высокодоходная холдинговая компания по продаже недвижимости с бесчисленными владениями по всему миру, арендаторы которых платили безумные деньги, что обеспечивало большой и достаточно прогнозируемый приток наличных, компенсировавших любые потери дочерних фирм.

Короче говоря, все это было мошенничеством в особо крупных размерах. Так называемые арендаторы и были теми терявшими деньги филиалами, которые могли бы приносить небольшую прибыль, если бы не грабительская арендная плата. Холдинговая компания владела землями под всеми фабриками, офисными зданиями и магазинами корпорации. Это было строго охраняемым секретом, известным на самом деле всего четверым: Оуэну, его адвокату Дэвиду де Менуилу, Гилу Гарретту, президенту «Пантер отомобайлз», и мне, хотя, уверена, он и не подозревал, что у меня хватит мозгов понять, что происходит. Остальным в голову не приходило, что можно провернуть такую аферу. Его хладнокровие и умение держать себя в руках были поразительными. Он работал в одиночку. Никогда я не слышала, чтобы он консультировался с членами совета директоров, хотя таковых было несколько. Не представляю, как он выносил такое напряжение.

Вначале меня бесили его методы. Как он посмел ставить нашу любимую компанию в еще более опасное положение! Я понять не могла, зачем ему понадобилась «Баллантайн», но потом все же сообразила. Аукционная фирма, и притом успешная, — это постоянный и огромный приток наличных, большая часть которых идет в графу «Прибыль». «Брейс интернешнл» и «Баллантайн и Кº» стали последней надеждой друг друга. А я заняла место в первом ряду. И невольно поддалась напору его энергии и изобретательности выходок. Мне не терпелось увидеть, что будет дальше. Теперь, когда я могла уйти в любую минуту, по утрам меня так и подмывало поскорее мчаться на работу.