Михаил Учайкин - Роза на кресте

Их открытых глаз господина Беннетта потекли непрошенные слезы — краше его девочек в округе никого не было. Не зря графу они понравились. Либо одна, либо другая обязательно стали бы его супругой. А теперь…

— Ну-ну, — проговорила Адриана, подходя к больному. Она бросил котомку на стоявший возле кровати стул, схватила с его спинки полотенце и ласково провела им по еще неморщинистым щекам господина Беннетта, вытирая влагу.

Адриана не попыталась говорить на тон или на два выше, стараясь во всем походить на Дезире — у нее ко всему и голос был достаточно низкий. Зачем? Можно как-нибудь забыться. А так пусть окружающие думают, что у племянницы господина Беннетта не только крупные по-мужски руки, но и приятный женский басок. Она не поняла, отчего ее больной заплакал сильнее и горше. А тот всего-навсего вспомнил, какие голоса были у его дочек — высокие и звонкие, как журчание ручейка в летний зной.

— Все будет хорошо, — сказала Адриана, повесив полотенце снова на спинку стула, когда поток слез прекратился.

«Ничего не будет уже хорошо, — мрачно подумал господин Беннет и тяжело вздохнул. — Ничего. Никто не вернет супруге разум, не воскресит моих девочек. Да и со мной все кончено. Кому нужен немощный старик?»

— Вы еще не старик, — словно прочитав его мысли, возразила Адриана. — Поправитесь, встанете на ноги. Женитесь на молодой и красивой. Она вам нарожает еще деток. А убийц ваших дочек я…

Адриана чуть не проговорилась. Она сразу засуетилась — стала поправлять якобы сбившееся одеяло.

— Прибыл посланник бургомистра, он с этим делом вмиг разберется, и все виновные будут наказаны.

Больной прикрыл глаза, соглашаясь с ней. Или просто устал…

Адриана посидела еще немного возле больного, когда ей показалось, что тот заснул, отправилась изучать хозяйство, управляться с которым её придется некоторое время.

Куры, гуси, индюки, козы, овцы — самая обычная живность для деревни — квохтала, гоготала, блеяла и мекала на заднем дворе. Ничего необычного Адриана не заметила — птица и скотина накормлена, козы подоены, хлева и загоны вычищены. В общем, все, как везде.

Не поленившись, она заглянула в довольно большой сарай. Маслобойка, которая обнаружилась там, похоже, работала совсем недавно, буквально вчера или позавчера — упавший на деревянный пол сарая жмых еще не подсох и пах свежим подсолнечным маслом.

— А до трагедии семья не бедствовала, — хмыкнула Адриана. — Интересно, а кто последний раз масло отжимал? Не соседка же…

Надо с ней поговорить, решила она. Да и повод к тому же имелся — больной, кроме всего прочего, еще и не говорил, то ли не хотел ни с кем общаться, то ли онемел с горя…

— Вам кого? — женщина постарше, но сильно похожая на ту, что выскочила от господина Беннетта, перегородила Адриане дорогу.

— Я Дезире Беннетт, — проговорила она со слащавыми интонациями в голосе, — приехал… ла ухаживать за дядей и хотел… ла бы поинтересоваться, как ухаживать за больным. Он же не разговаривает.

Тяжело сразу переключиться говорить о себе только от женского имени.

— Филомель! — прокричала вглубь усадьбы женщина голосом, мало отличающимся от «мужского» голоса Адрианы. — К тебе родственница господина Беннетта, — и добавила: — Сейчас она подойдет.

Девушка не заставила себя ждать — появилась сразу. При первой их встрече Адриана даже не успела разглядеть ее — девушка-птичка с мелкими чертами лица и острым, как у воробья, носом-клювиком.

— Понимаете, — защебетала она тоненьким голоском, совершенно не похожим на зычный голос ее матери, — по большому счету, я ничем вам не смогу помочь.

— Мне помощь не нужна, — перебила ее Адриана, — я сам… сама справлюсь. Мне нужен совет — чем кормить старика.

— Старика? — мать Филомель рассмеялась, а сама девушка только улыбнулась и смешно сморщила носик-клювик и перестала пальцами нервно теребить передник.

— Хуксу Беннетту нет и сорока, и теперь он завидный жених. Советую к нему присмотреться, — добавила женщина и скептически окинула взглядом долговязую фигуру Адрианы.

— Но я же родственница по крови: мой дядя и отец — братья, — пробормотала та в ответ неопределенно.

— И что с того? — покачала головой женщина и отошла от них, оставив дочь беседовать с приезжей.

— Матушка спит и видит, что я стану новой супругой господина Беннетта, — прощебетала почти шепотом девушка.

— Беннетты так богаты? — кокетливо выгнула бровь Адриана, словно и сама заинтересовалась состоянием мнимого родственника.

Филомель неопределенно пожала плечами:

— На наряды для дочек они не скупились — это было. А в остальном были, как все.

«Но маслобойка у них все же имелась, которой продолжает кто-то пользоваться без ведома хозяина, — хмыкнула про себя Адриана. — Больших денег стоит купить такую новую. На домашнем хозяйстве не заработать».

Про супружество с еще неовдовевшим господином Беннеттом с Филомель она успеет переговорить, но сейчас надо выяснить, как за больным ухаживать.

— Он почти ничего не есть, — прощебетала девушка, заметив, что ее мать снова возвращается к ним. — Много не готовьте. Совсем помаленьку. Придется долго уговаривать, чтобы накормить его…

Вот это посоветовала.

Адриана запустила пятерню себе в волосы и почесала голову, а потом резко убрала руку, когда заметила, что на нее недоуменно смотрят Филомель и ее мать, — она совершенно забыла, что милые барышни так не делают, боясь попортить прическу. Придется избавляться от еще одной «вредной» привычки и некоторое время походить в капоре, который она зачем-то сняла, когда пошла во двор. Да и вообще, надо постоянно теперь помнить, что она не Адриана Кермит, посланник бургомистра, а Дезире, племянница господина Беннетта.

— Спасибо, — она вежливо поклонилась. И отправилась к себе.

По крайней мере, ясно одно, что за плохую стряпню по шее ей не дадут и тарелкой в нее не запустят. Будет готовить для себя и этой же едой потчевать господина Беннетта.

«Как все… Как все…», — крутились в мозгу сказанные слова Филомель. Надо с ней непременно подружиться и немного посплетничать о дочках лежачего больного, а еще лучше с ее матушкой, решила Адриана. Что-то тут не так, как у всех. И с Дезире надо обязательно поговорить, девушка внимательная, сообразительная, может, уже чего заметила или узнала. Но она придет к ней только завтра…

На ужин Адриана отварила пару яиц всмятку и приготовила овсянку. Сама она ее не очень любила, но больному такая еда, на ее взгляд, показалась подходящей.

— А теперь мы съедим ложечку за маму, — произнесла Адриана ласковым голосом.