Джеки Коллинз - Шансы. Том 1

— Сколько тебе лет? — требовательно спросил шеф-повар, низенький толстяк.

Кэрри, на коленках скоблившая грязный кухонный пол, в тревоге подняла на него глаза.

— Клянусь своей задницей, тебе еще нет шестнадцати. — Он хмыкнул.

Это повторялось изо дня в день. Она уже не менее двадцати раз сказала ему, что ей шестнадцать, но он так и не поверил.

— Ну? — Он плотоядно облизал губы. — Что же мы будем делать?

— Что? — равнодушно переспросила она.

— Что мы будем делать? Когда управляющий узнает, что ты еще совсем девчонка, он вышвырнет твою пухлую черную попку отсюда так быстро, что даже опытная шлюха не успеет за это время взять в рот.

Кэрри не отрывала больше взгляда от пола. Может, он уйдет, если не обращать на него внимания?

— Эй, чернушка, я ведь с тобой разговариваю. — Он склонился над ней. — Я не собираюсь никому ничего говорить — то есть, конечно, если ты будешь поласковее со мною.

Прежде чем она успела двинуться, его жирная лапа скользнула к ней под юбочку.

Кэрри тут же вскочила, сбив при этом ведро, полное мыльной воды.

— Не смейте ко мне прикасаться!

Он попятился от нее, лоснящееся лицо его покраснело.

В этот момент вошел управляющий, тощий человек, представлявший собой полное ничтожество. Цветных он ненавидел. Холодными безжизненными глазами управляющий смотрел на растекшуюся по полу воду.

— Убери все это, — сказал он Кэрри, глядя при этом в стену за ее спиной, — сама она для него не существовала. — А потом убирайся отсюда к черту и не вздумай приходить еще раз.

Толстяк шеф-повар исследовал на кончике мизинца содержимое левой ушной раковины.

— Глупенькая, — проговорил он. — Я бы не стал делать тебе больно.

Она медленно собирала тряпкой воду, не в состоянии поверить тому, во что превратилась ее жизнь. Ей хотелось плакать, но слез не было. Когда женщина, называвшая себя ее бабушкой, пришла, чтобы забрать ее, она плакала столько, что пролитых слез, казалось, хватило бы на долгие годы. А потом был Нью-Йорк — и вместо школы она должна была уродовать свои руки мытьем полов.

— Тебя испортили, — сказала ей бабушка Элла. — Но ничего, моя девочка, я это поправлю. Ты меня слушаешь? Твоя мать все время трудилась. Она наводила порядок в доме, ухаживала за своим братом и наслаждалась этим.

Кэрри ненавидела это. Она ненавидела свою бабку, ненавидела Нью-Йорк, свою работу. Ей хотелось домой, в Филадельфию, к людям, которых она считала своей настоящей семьей.

И вот теперь ее выгнали с работы. Бабушка Элла разразится руганью; больше Кэрри не придется утаивать цент-другой, которые время от времени она подбирала с пола. Нет, это было просто нечестно.

Убравшись в кухне, Кэрри вышла из ресторана и в задумчивости остановилась на тротуаре, размышляя над тем, что ей делать. Может, попробовать подыскать себе самой что-то, пока бабушка не узнала о том, что ее выгнали?

Приближалась зима. На улице стало холодно, а пальто у нее не было. Озябшая, она шла вдоль стен домов, мимо витрин дешевых забегаловок, с голодной жадностью вдыхая запах горячих сосисок. Это было все, что она могла себе позволить, тем более что чернокожей и не разрешили бы сесть за столик.

В Нью-Йорке Кэрри поняла, что значит быть черной. Здесь она впервые услышала слово «ниггер» и научилась пропускать мимо ушей все те гадости, которые окружающие отпускали по поводу цвета ее кожи. В Филадельфии меньшинством были белые. Там она жила в окружении цветных соседей, ходила в цветную школу. Белые. Интересно, что асе заставляет их думать, будто они лучше других?

Она прибавляла шагу, проходя мимо смотрящих на нее мужчин. В последнее время она заметила, мужчины постоянно пялятся на нее. Старенький свитер, из которого Кэрри давно выросла, плотно обтягивал ее груди. Но при ходьбе они все равно раскачивались, а она этого терпеть не могла. Мама Сонни обещала купить ей бюстгальтер, но когда Кэрри заикнулась об этом Элле, то бабка, окинув фигуру девочки острым взглядом, заявила:

— Не бойся вытряхнуть их наружу, милочка. Пусть на них посмотрят. Ты только дай мужикам их пощупать — и у тебя всегда будет работа.

Но ведь это же было не так, правда? Если бы этот жирный шеф не трогал ее, она бы продолжала спокойно работать.

Она остановилась у витрины итальянского ресторанчика, выглядевшего таким теплым и уютным, дрожа от холода. Поднявшийся ветер сделал ее кожу похожей на гусиную. Обхватив плечи руками, Кэрри стояла и думала, как ей быть. Мимо прошел бродяга, обдав ее запахом перегара, напомнившим сразу же о бабке. Кэрри понимала, что должна на что-то решиться. Что ужасного может с ней случиться, если она сейчас войдет через главный вход и спросит насчет работы? Ведь не «съедят же ее, в худшем случае только оскорбят как-нибудь. В Нью-Йорке к этому быстро привыкаешь.

Набравшись храбрости, она скользнула внутрь, подумав внезапно, что лучше бы ей этого не делать. Ей показалось, что она стоит у двери уже несколько часов, и люди не спускают с нее взглядов, хотя на самом деле промелькнули считанные секунды и по лестнице к ней стал спускаться какой-то огромный мужчина. Она вновь обняла себя за плечи, готовая к тому, что сейчас ее вышвырнут на улицу.

— Эй! — услышала она. — Нужен столик? В это было невозможно поверить. Столик! Ей? Чернокожей девчонке в ресторане для белых? Он что, с ума сошел?

— Я ищу работу, — едва слышно проговорила она. Мытье полов, посуды… Что угодно.

— А! Тебе нужна работа! — воскликнул мужчина. — Давай-ка пройдем на кухню. Не знаю, есть ли у нас что-нибудь, мы поговорим об этом. Любишь горячую пасту?

Кэрри и представления не имела о том, что такое паста, но уж больно хорошо прозвучало слово «горячая», а потом она никак не могла прийти в себя от дружелюбного голоса. Она только кивнула, и мужчина, положив ей на плечо руку, повел девочку через ресторан. На кухне она познакомилась с его женой, Луизой, и узнала, что самого его зовут Винченцо. Супруги так суетились вокруг нее, как будто им было абсолютно безразлично, какого цвета ее кожа.

— Такая молоденькая, — ласково проговорила Луиза, — совсем еще ребенок.

— Мне шестнадцать, — тут же заявила Кэрри, но по взгляду, которым обменялись муж и жена, ей стало ясно, что они ей не поверили. Ей захотелось сказать им правду, но бабка совсем запугала ее. «Если ты кому-нибудь проболтаешься о том, сколько тебе лет, — с угрозой в голосе говорила она, — то тебя тут же отправят в исправительный дом для девчонок, сбежавших из школы».

Как это было гадко, ведь именно сама бабушка Элла забрала ее из школы и разрушила то маленькое счастье, в котором она жила.

Никакой работы для нее в ресторане Винченцо с Луизой не нашли; кухонька была совсем крошечной, и в ней уже работали трое помощников. Но Винченцо куда-то вышел и вскоре вернулся с хорошей новостью: мистеру Бернарду Даймсу, их постоянному посетителю, требовалась уборщица по дому, так что если она не против, это можно будет устроить. Если она не против!