Трофей для Хищника (СИ) - Анна Юта
Выхожу из раздевалки и застаю Игоря Михайловича у кабинета разговаривающим с Луизой.
Это мой шанс! Решительно подхожу к ним и сходу обращаюсь к управляющей:
— Луиза, по поводу Жени… — замолкаю, осознав, что перебила Игоря Михайловича.
Он смотрит на меня, и его взгляд тяжелеет и мрачнеет. Плевать! Я только начала работать на него, пусть спишет на неопытность.
— Луиза, Женя не могла знать, что мой бывший муж устроит скандал, — произношу проникновенно и заглядываю ей в глаза. — Пусть мое увольнение никак на ней не отразится, хорошо?
— Тебе не о ней следует беспокоиться, Эльвира, а о себе, — стальным тоном произносит Игорь Михайлович, а Луиза делает вид, что не заметила, отводит взгляд.
9
— Давай, Луиза, — он смягчает голос, обращаясь к управляющей и, когда она скрывается в кабинете, снова возвращает внимание мне. — Ты опоздала. С такой пунктуальностью ты быстро лишишься работы.
Он берет меня за локоть и влечет к задней двери ресторана.
— Если я сказал, десять минут, значит, ровно десять минут и ни секундой больше! Время — деньги!
Меня охватывает злость. Вот же сатрап! И на сколько секунд я опоздала? Что за принципиальность?!
Но не решаюсь высказать недовольство вслух. Все-таки сейчас мне следует придержать коней, чтобы не потерять еще и эту работу. Пусть начальник и самодур, но с таким начальником лучше, чем без него, а заодно без денег и ночлега.
— Простите, больше не повторится, — выговариваю сдержанно, когда мы выходим на улицу. Летний зной отступил, но в воздухе осталось спертое тепло. Душновато.
— Оставь извинения при себе, — цедит Игорь Михайлович. — Исправь косяк, а не декларируй намерения.
Снова в душе шевелится гнев. Вот, значит, за что деньги. За то, что начальник не только самодур, а еще и язва, каких поискать.
Он подводит меня к огромному внедорожнику с высокой агрессивной решеткой радиатора и открывает мне заднюю дверь и на удивление заботливо помогает забраться на высокое сиденье. Прихожу в замешательство. С одной стороны жесткий, с другой — галантный.
Опираюсь на его ладонь — она обжигающе горячая и кожа неожиданно нежная. Похоже, Игорь Михайлович — не любитель работать руками.
Он закрывает дверь, обходит машину и садится рядом. Только сейчас я понимаю, что в машине, кроме нас, еще и водитель. Однако, неплохие аппетиты у этого Игоря Михайловича.
Выглядываю в лобовое стекло в поисках машины Марка — ее нет. Похоже, он меня просто пугал? А я повелась. И уже согласилась работать на этого пугающего мужика.
Открываю рот, чтобы заявить о своем отказе от работы, когда вижу-таки БМВ Х6, с визгом покрышек срывающийся с места. Не заметила, а вот он, Марк, собственной персоной. И, судя по всему, он заметил, что я села в один автомобиль с другим мужчиной. Что же, этого уже не изменить, остается только использовать.
— В Чацкого, Сереж, — спокойным повелительным тоном произносит Игорь Михайлович и расслабленно откидывается на заднем сиденье.
В сумке начинает входящим вызовом вибрировать телефон, дребезжит о ключи или застежку кармана, звук получается громким, его не заглушает даже рокот двигателя. Ловлю на себе гневный взгляд Игоря Михайловича.
— Давай условимся на берегу, — цедит он по слогам. — В рабочее время у тебя телефон стоит на беззвучном. Чтобы таких казусов больше не происходило. Пока ты моя помощница, все твое внимание направлено на меня и выполнение моих поручений.
Да он же настоящий деспот! Чем-то Марка мне напоминает, но, в отличие от последнего, я могу его послать ко всем чертям. Правда, наверное, не сейчас. Пусть заплатит мне хотя бы какие-то деньги, чтобы было на что съехать от Жени, и распрощаюсь.
— Принято, Игорь Михайлович, — отвечаю в тон сдержанно, всеми силами пытаясь не допустить раздражения в голос.
— Не сотрясай воздух попусту, Эльвира, — рычит он. — Если ты приняла, я это увижу. И я уже говорил тебе о декларациях намерений. Делай, а не говори.
Нет, Игорь Михайлович все-таки жестче, чем Марк. Но в этом есть и плюс. Если он и сам придерживается правила «делай, а не говори», с ним можно сработаться. Марк каждый раз извинялся, доведя меня до слез во время очередного скандала, нежно жалел, приносил чай, укутывал в плед, демонстрировал заботу, а потом все повторялось, сколько бы он ни обещал так больше не поступать. Трепло поганое!
— Второе правило твоей работы, — продолжает Игорь Михайлович, глядя в окно. — Ты не начинаешь разговор первой. Я сам задаю вопросы, когда меня что-то интересует. Твои глубокомысленные замечания мне без надобности. Это понятно?
Молчи, значит, и будь бессловесной тенью, которая появляется только тогда, когда нужна. Как удобно. Как потребительски!
— Знаете, Игорь Михайлович, — отвечаю серьезно, нарочито без кокетства. — Я, похоже, погорячилась. Я уже не хочу на вас работать. Лучше кассиром в Пятерочку устроюсь. Пусть он остановит машину, пожалуйста.
Во мне бурлит твердая уверенность, что, если автомобиль сейчас остановится, я правда выйду. И будь что будет. Да, Женя на меня злится и, вероятно, откажется держать меня у себя в квартире. А значит, я окажусь на улице, и хорошо, если Луиза действительно передаст заработанные за смену деньги. Иначе будет совсем печально.
— Нет, — сурово выговаривает Игорь Михайлович. — Из тебя получится хорошая помощница. Гораздо лучше, чем кассир Пятерочки.
Неужто! Мы готовы торговаться?
— Меня не устраивают ваши правила, — произношу учтиво. — Я готова работать, если вы их смягчите.
— Ты будешь работать так, как я сказал, — отрезает он. — Если, конечно, ты хочешь, чтобы твоя Женя осталась в ресторане.
Холодею и вскипаю одновременно. Вот же гад! Шантажировать меня вздумал! Досада оседает на языке соленым привкусом.
— Я думала, вы более последовательны, Игорь Михайлович, — добавляю голосу язвительности. — То не вмешиваетесь в дела Луизы, то принимаетесь угрожать мне увольнением подруги… Получается, «здесь читать, здесь не читать, здесь рыбу заворачивать»?
— Я не оспариваю решений Луизы, — рокотливо отвечает Игорь Михайлович и бросает на меня торжествующий взгляд. — Но я могу попросить ее что-то сделать для меня. Она обычно не отказывает.
Зараза. Логичен до мозга костей. И ведь не поспоришь. Просьба не равно решение Луизы.
— Так что, машем Жене ручкой и пусть идет работать в Пятерочку? — добавляет он с усмешкой. — Или ты все же спрячешь поглубже свою спесь и примешь условия работы?
10
Сникаю. Я не могу навредить Жене. Она была добра ко мне, к тому же, мы со школы друг друга знаем. Она говорила, если лишится
