Вкус ранней клубники - Лариса Олеговна Шкатула
Так рассуждал вслух Саша, как если бы он и сам побаивался риска, к которому склонил друга.
– Лишь бы другой кто не дал нам в эти самые зубы… На дорогу гляди, коммерсант! – хмуро бросил товарищу Артем, хотя Саша столько лет провел за рулем, что мог бы, наверное, вести машину и с закрытыми глазами.
Мне казалось, муж уже жалеет, что дал согласие взять меня с собой, вот и злится, отвязывается на товарища. Но Саша, вроде, не обращал внимания на его недовольство. Привык? Неужели Артём теперь и в рейсах такой же невыносимый, как дома?
Ничего, Белла, терпи! Разве ты не для того поехала вместе с ними, чтобы ещё раз убедиться, как мало общего теперь между вами? Не говоря уже о любви. От неё точно остались лишь воспоминания. Рожки да ножки, как любит говорить моя свекровь…
Странно, но я только сейчас поняла, что никогда не расспрашивала Артема о его работе. То есть, из вежливости я задавала дежурную фразу:
– Как рейс?
И слышала такой же дежурный ответ:
– Нормально.
Мне и вправду казалось, что говорить не о чем. Что Артем мог мне рассказать? "В ту сторону, дорогая, я крутил баранку гораздо медленнее, чем обратно?"
А, между тем, открытия мои начались чуть ли не с первых километров пути. Нет, я, конечно, слышала прежде возмущенные рассказы водителей о рэкете в мундирах, но даже и помыслить не могла, что обирают водителей эти самые мундиры постоянно, безнаказанно и безжалостно. Куда там сицилийской "Коза ностре"! Все дороги России оплетены паутиной рэкетирских поборов – ни один водитель не проскочит ни в какой населенный пункт не заплатив дани "гаишнику". То бишь, гибэдэдэшнику, хотя первое слово всё ещё осталось в ходу.
Бороться с этим так же бесполезно, как подавать в суд на голубей, которые пачкают твой балкон…
– Недавно я вёз муку в Белоруссию, – посмеиваясь, рассказывал Саша, – и считал, сколько раз меня остановят на постах. Досчитал до двадцати и плюнул. Сбился со счёта.
Теперь мы общались с ним, а Артём перебрался на спальное место и дрых без задних ног, как мне казалось. Ещё бы, вчера, за несколько часов до отъезда, он опять пришёл домой под утро, поспал всего полтора часа, а потом ему пришлось подниматься.
Пусть спит, мне с Сашей не скучно, он развлекает меня изо всех сил, рот не закрывает. И поет, и стихи читает – вот бы удивилась моя мама: простой шофер, а читает наизусть Высоцкого… Впрочем, нет, она бы не удивилась. По её мнению, Высоцкий – поэт плебеев. Кому ж тогда его цитировать, если не простым шофёрам?
Но я, кажется, тоже не выспалась. Вначале ждала Артема, не могла заснуть, а потом не могла заснуть от злости, потому что на моё предложение поговорить, Артем усталым голосом ответил:
– Давай завтра, а? Мне надо хоть часок поспать…
Мой муж наловчился от меня отбиваться. "Давай поговорим завтра", "Я смертельно хочу спать!", "Сколько можно говорить об одном и том же!" И всё в таком роде. Не думаю, что он – первооткрыватель в этом деле. Прикидываться шлангами пытается большинство провинившихся супругов.
Как непохож был Артем нынешний на прежнего. Мы и раньше, считая свой брак вполне благополучным, могли с ним ругаться, но он никогда не уходил от ответа, а если был виноват, то просил прощения с самым смиренным видом.
Теперь он не только не делал этого, но и откровенно "нарывался", словно хотел своим напором взорвать наш и без того хрупкий союз.
Поймала себя на употреблении сленга и опять вспомнила маму. По отношению к Артему она не хотела быть объективной ни в чём.
Недавно, зайдя вечером ко мне на кухню, "по пути", как она сообщила, Галина Аркадьевна произнесла:
– Решетняка, конечно, дома нет. Как всегда, в рейсе?
И, дождавшись от меня кивка, протянула:
– Подумать только, дома не бывает, а когда успевает!
– Что именно? – напряглась я: в последнее время только и ждала, что кто-нибудь сообщит мне какую-нибудь гадость, после чего мой брак с Артёмом станет вконец невозможным.
Но даже и в этом случае я не хотела, чтобы кто-то говорил о моём муже плохо. Говоря словами старшего брата из известного детского стихотворения: "А когда мне будет надо, я и сам его побью!"
– Знаешь, что сказал мне Антошка? Что отец его друга попал в аварию и ласты склеил! Это же типичный шоферский жаргон!
Вот бы она подивилась, узнав, что такие слова приносит в дом вовсе не Артём, а моя подруга Татьяна, которая окончила университет вместе со мной и считается одним из лучших пишущих филологов города.
То ли я так глубоко задумалась, то ли задремала, так что не сразу сообразила, что мы останавливаемся. Саша что-то негромко, но зло буркнул, и Артем сразу вскочил:
– Это что за остановка – Бологое иль Поповка? – спросил он стихами Маршака, которого читал нашим детям лет шесть назад.
– Мало-Степанец, – сказал Саша, – пора платить.
Он взял документы, Артём вылез следом, и я, от нечего делать, тоже подошла поближе. Сержант-гаишник, кажется, требовал с водителей нашей и двух других машин больше положенного. Расценка на взятку – что может быть смешнее!
Палыч – один из водителей соседней машины, выбранный другими шоферами для ведения переговоров с рэкетирами в погонах, тщетно что-то доказывал сержанту, но тот стоял на своем. И тогда в разговор вмешался мой муж.
– Зря ты, Володя, на нас наезжаешь, – вроде с улыбкой, но с металлом в голосе заговорил Артем. – Мы порядок не нарушаем, платим по уговору…
– Откуда ты знаешь, как меня зовут? – закричал обеспокоенный сержант. Теперь, похоже, и он хотел отправить побыстрее с глаз долой слишком осведомленных шоферюг.
– Да кто ж тебя не знает! – уверенно говорил мой муж, а я готова была дать сто против одного, что он нагло врёт. – Ты своими придирками затрахал не только наш край, но и две соседних области.
Разговор между ними был, конечно, не для женских ушей, но я упорно держалась за спинами мужчин, стараясь не пропустить не одного слова.
– Езжайте! – махнул рукой сержант; водители так выбили его из колеи, что он не сразу смог засунуть в карман причитающуюся ему мзду.
Мы поехали дальше, и Артем теперь не спал, а болтал с Сашей, свесившись со спального места.
– Ты что, в натуре его знаешь? – удивлялся Саша.
– Какое там, знаю! У него же на руке наколка: "Вова". Ты не заметил?
– Не до наколки было. Разозлил он меня, волчара позорный! Если бы я был миллионером, я бы ездил на "Мерседесе" и раздавал таким вот живоглотам отнятые у честных граждан бабки, а когда я пашу как папа Карло, чтобы кормить этих сук…
Они замолчали. Приемник в кабине, настроенный на "Радио-ретро" негромко бубнил знакомые мелодии, и
