Алексей Фоменко - Бесконечный Октябрь
Придя на кухню, я поставил чайник. Утром только черный кофе без сахара. Он очень горяч и я разбавляю его водой из – под крана. Взял чашку в руки, я подошел к большому кухонному окну. Из него открывается вид на появляющееся над горизонтом солнце. Так же я вижу крутой спуск, начинающийся от края сада, и заканчивающийся где – то вдалеке полосой высоких тополей. Низина его всё ещё укутана туманом, которым понемногу начал сдвигаться в сторону.
Мне хочется выйти во двор, и я отправляюсь туда вместе с чашкой. Первым делом я выхожу на улицу, чтобы посмотреть на месте ли мой мотоцикл. Его покрыли совсем маленькие капельки росы, львиная доля которых сорвалась вниз при моём первом прикосновении к рулю. Я ставлю чашку на асфальт и закатываю его во двор. Его ручки чертовски холодны. Собравшись с силами, я перетерпел холод. Справившись с этим, я выхожу в сад.
Когда – то отец сделал в нём широкие качели. Я уселся в них, предварительно смахнул голой рукой с их поверхность всё ту же росу. Подкурив сигарету, я начал медленно раскачиваться, попутно попивая остывающий кофе.
Вот так да. Мама уже работает в огороде. Ранняя же она пташка. А я – то думал, что все ещё спят. И что можно делать на грядках в такую рань? Докурил и допил кофе, я отправился к ней по сырой земле.
– И это ты так высыпаешься? – усмешливо спросила мама, не отрываясь от дела.
– Да я выспался. Деревенский воздух творит чудеса! – сказал я с гордостью.
– Ты посмотри! Давно ты стал городским?
– Мама, я всегда считал себя деревенским парнем. Иногда я даже горжусь эти, – деловито кивая, я начал оправдываться.
– Рада слышать, – мама бросила пучок травы в сторону и выпрямилась. – Как ты себя чувствуешь? Температура не поднялась?
– Всё хорошо, мама. Не беспокойся.
– Слава Богу, – довольно брякает мама. – Скоро будем завтракать. Я закончила. Идём в дом.
Мама отправилась на кухню, а я пошел в душ. Он быстро привёл меня в чувства. Я почистил зубы, побрился и пошел к себе, чтобы переодеться. Когда я пришел на кухню, все уже сидели за столом. Я присаживаюсь на свободный стул. Моя еда уже на столе.
– Приятного аппетита, семья! – бодро говорю я.
В ответ я слышу спасибо и взаимно.
Яичница с беконом, запечённые овощи и мамины фирменные соления. Я обожаю их с самого детства. К чаю, в моём случае к кофе, мама испекла оладьи и подала их с клубничным вареньем.
– Недавно сосед сказал мне, чтобы я побрился! Вы можете себе такое представить? – начал Диос. – Так он потом еле ноги унёс, да так далеко, что точно не расслышал все мои теплые слова, которые посыпались в его спину, – момент тишины, и он добавляет. – Соседушка.
По дому понёсся звонкий смех. Шутка действительно удалась. Смех затихает, и я интересуюсь у брата:
– Диос, тебя тут никто не обижает? – я спросил его вполне серьёзно.
– Да я тут сам кого угодно обижу! – немного недоумевая от странного вопроса, ответил Диос.
После сказанного он вытянул над столом руку и сжал ладонь в кулак. Качнул им несколько раз, он вернулся к еде. Грозное оружие. Руки его не так уж и велики, а вот кулаки – словно молоты. Обычно такие здоровые руки у плотников, столяров или у рабочих на заводе, но мой брат получил их таким без всего вышеуказанного.
– Ну, с эти не поспоришь, – сказал Сежо. – Ты припоминаешь, как ты на прошлой неделе отделал того пьяного мужика, который начал кричать на меня?
– А – то. Резко же он изменил стиль общения, как – только понял, что не на того напал, – гордо сказал Диос, одновременно жуя яичницу.
– Я тоже буду долго помнить это, деятели! Натворили дел и пошли довольные собой себе к реке, а я потом ещё долго объясняла полиции, что же тут произошло, – хихикая, добавила мама.
По дому снова понёсся смех. Как же мне с ними легко и приятно. Они не навязчивы, они не спрашивают лишнего, и теперь лишь они знают, как мне помочь, пусть даже и словом. С ними я всегда чувствую себя комфортно. Даже когда мы остаёмся с кем – то из них наедине – мы можем просто молчать, при этом никакого чувства неловкости между нами не возникнет.
Сколько всего было. Со своими братьями я выкурил свою первую сигарету, с ними я впервые попробовал алкоголь. С ними же я первый раз в жизни подрался, за что мне стыдно по сей день. Никаких обид между нами нет. Мы стали взрослее и вместе с этим поумнели. Теперь мы друг за друга скалой. Мы одна семья. И вот я здесь, рядом с ними. Я дома.
В хлопотах по дому и саду день пролетел очень быстро. Теперь весь оставшийся в огороде урожай собран, трава в саду покошена, а так же лично мной отремонтирован шланг, подающий воду в сад, огород и на газон у дома.
Мама провела генеральную уборку по дому. В этом деле ей помогал Сежо. Диос полдня помогал мне, а ближе к вечеру он отправился на рыбалку. Он пробыл на реке несколько часов и вернулся оттуда с очень хорошим уловом. Мама быстро разобралась, что делать с рыбой. Она приготовила её на ужин, к которому мы ещё не приступали.
День близится к своему концу. Я снова в саду, в той же качели. Сегодня на улице тепло и ясно, отовсюду пахнет разными травами и, видимо, последними в этом году цветами. Мой взгляд направлен в сторону тополиной полосы, которая ровной линией возвышается на самом верху растянувшегося на несколько километров холма. У подножья этого холма расстелен луг, который поутру, в мрачных, серых предрассветных сумерках был окутан туманом, но сейчас его нет, и благодаря этому в низине теперь можно разглядеть всё ту же небольшую реку, на которой раньше я бывал практически каждый день.
На лугу за рекой я увидел человека. Наверное, это кто – то неспешно прогуливается под одним из последних дней, когда на улице ещё тепло. Человек далеко от меня. Не так уж и легко разглядеть какие – то мелочи с такого расстояния. Явно лишь то, что одет он в черную одежду и на его голове капюшон. Поначалу я не придал особого значения появившемуся в поле моего зрения некому человеку, который неспешно шагал вдоль реки, пока он вдруг не развернулся в мою сторону. Вряд ли он сможет разглядеть меня. Я сижу в саду, среди деревьев. За моей спиной сейчас садится солнце. Наверняка этот человек просто любуется закатом.
Внутри меня возникло странное чувство, будто на меня кто – то пристально глядит. Оно не даёт мне покоя. Этот человек смотрит в мою сторону и скорее всего он смотрит именно на меня.
– Что за дела? – тихо бормочу я себе под нос.
Он всё стоит и стоит. Я не свожу с него глаз и в то же время я продолжаю ощущать на себе его столь же пристальный взгляд. Пять минут, ещё две, ещё минута, а он всё стоит, как вкопанный. Весь мир перестал существовать. Я позабыл обо всем на свете ровно до того момента, пока меня не передернуло от того, что кто – то положил руку на моё плечо. Я чуть ли не подпрыгнул от испуга!
– Привет, Аксей, – чёрт возьми! Это Насса.
Я снова бросаю взгляд на луг, но там уже никого нет. Этот человек как сквозь землю провалился.
– Куда ты смотришь? – любопытно интересуется друг.
– Да так, никуда. Просто любуюсь тополями, – ответил я тихим голосом, стараясь скрыть недоумение.
– А что на них смотреть? Тополя как тополя. Пойдём в дом. Нас уже все ждут.
Шагая вслед за Насса, я бросил прощальный взгляд за спину, в направлении луга, но там было пусто и теперь.
Теперь пусто и в саду. Только качели, раскачивающиеся на ветру из стороны в сторону, тихо поскрипывают, подпевая вечерним сверчкам. День подошел к концу. Осталось только протянуть вечер, а после всё вновь повторится.
Как оказалось, Насса приехал не один. На кухне с моими братьями и мамой нас дожидался и его отец. Насса чертовски смахивает на него. Упитанный брюнет, самое весомое его отличие от более стройного сына, темноглазый, очень обаятельный, ну, и, конечно же, разговорчивый мужчина.
Стол уже накрыт. На кухне пахнет жареной рыбой.
– Вот и вы. Присаживайтесь, – мама показывает на два свободных места. Мы с Насса усаживаемся рядом друг с другом.
– Добрый вечер, Аксей, – высоким басам поздоровался старший из гостей.
– Здравствуйте, Асандр!
Мы пожимаем друг другу руки.
– Как твоё здоровье? – держа в одной руке вилку с куском рыбы, а второй наспех выпивая стакан сока, продолжил Асандр.
В последнее время многие стали интересоваться моим здоровьем. Я не понимаю, зачем всем хочется узнать, не болен ли я. Естественно, все эти разговоры вызваны моим более подавленным внешним видом, но от них ни мне, ни кому – либо другому лучше не станет, поэтому я всегда неохотно отвечаю на подобного рода вопросы.
