Мэри Шелдон - Каролин и Каро

Каролин не нужно было гадать, чем бы она могла обрадовать мать на небесах. И подло было бы отгонять эту мысль, притворяться, что она забыла, о чем говорила Зоэ в последние минуты перед смертью.

“Выкупить агентство и стать во главе”. Вот ее дочерний долг. Она отпустила теплую руку Александра, безмолвным кивком разрешив ему побегать, а сама осталась стоять на месте, прикрыв лицо ладонями, словно защищаясь от ветра. Она представляла, как будет продолжать дело Зоэ, искать талантливых детишек по всей Калифорнии, сначала для рекламы, а потом для телевидения, большого кино и всемирной славы.

Если, разумеется, хватит оставленных Зоэ денег.

Со всеми документами, представленными юристом, Каролин соглашалась, едва пробегая их глазами. Они были сухими, скучными, не всегда понятными, но под каждым был неподдельный росчерк Зоэ, и от него, как ни странно, словно шло живое тепло.

Наконец Херб Уиллер огласил завещание. Каролин досталась в наследство солидная сумма. Можно было бы и прокатиться в Грецию, и поместить Александра в хорошую частную школу, и купить долю в магазине игрушек — правда, не партнерскую. Только этого не хватало, чтобы вызволить из рук новой хозяйки агентство Зоэ.

Каролин почувствовала облегчение и печаль.

На следующее утро она явилась в агентство. Лиза Родин, тщательно отрепетировав скорбное выражение перед зеркалом, подошла к Каролин:

— Я так тебе сочувствую! Как только новость дошла до меня, я пыталась тебе дозвониться. Бедная Зоэ!

— Спасибо. Я почему-то думала, что ты еще ничего не знаешь. Впрочем, не важно. Я пришла просто для того, чтобы уволиться.

— Я понимаю. Тебе сейчас тяжело, потому что все здесь напоминает о матери. Мне очень жаль тебя терять, — лукавила Лиза, — но путь обратно для тебя всегда открыт. Всегда горит зеленый свет.

— Ты позволишь мне посмотреть кое-какие вещи, оставленные Зоэ на хранение? Они должны быть упакованы в коробки.

— А разве я не переслала ей все домой? — хитрила Лиза.

— Ты их не посылала. Это точно.

— Значит, я распоряжусь сделать это как можно скорее. Завтра с утра тебя устроит?

— Ты не против, если мы разыщем их сейчас? — спросила Карелии. — Я не знаю, сколько еще пробуду в городе, у меня каждый час на счету.

Лиза тяжко вздохнула, притворяясь, что отрывает от себя нечто дорогое.

— Ариадна! — позвала она.

Юная секретарша выбежала в приемную.

— Пожалуйста, спустись в подвал и помоги Каролин поискать несколько коробок. Они должны быть подписаны. Каролин тебе укажет.

— Я очень тебе благодарна. — Каролин была сама вежливость.

Лиза изобразила на лице улыбку.

— Заглядывай к нам, Каролин. Будем рады тебя видеть.

Каролин сразу же увидела нужные коробки.

— Ты не возражаешь, если я их вскрою прямо здесь? — обратилась она к Ариадне. — Хочу узнать, что там внутри.

— Мне все равно, сколько ты тут провозишься. Я пока выйду покурить. На всякий случай ты меня прикроешь. Можешь не торопиться.

Каролин присела на корточки возле груды коробок. Немного поколебавшись, она дотронулась до самой большой из них. Легендарная Пандора когда-то открыла ящичек, и оттого случилось много неприятностей. Но при чем тут материнский архив?

Каролин развязала узлы бечевки, оторвала клейкую ленту, отвела в стороны края коробки и увидела… детские глаза. Фотографии детей, совсем маленьких и постарше, с невинными и удивленными взглядами. Они заполняли все коробки. Это и было то самое сокровище, накопленное Зоэ.

Нужно что-то придумать. Как открыть миру взрослых эту коллекцию детских надежд и мечтаний?

Зоэ в письме к поверенному просила, чтобы ее похороны обошлись без цветов. И погребальная контора, и священник пожимали плечами, узнав ее волю, но вынуждены были согласиться с пожеланием покойной. Но пришедшей на заупокойную службу публике это не помешало буквально завалить гроб цветами. Запах дорогих орхидей, который так обожала Зоэ, пропитал всю церковь. Каролин помнила, что мать еще любила ранние фиалки, и собрала их, поднявшись повыше в горы над городом. Она положила маленький букетик возле лица Зоэ.

— Каролин? — кто-то окликнул ее на выходе из церкви.

— Да.

— Я так и понял. Вы ведь дочь Зоэ? Не уверен, что вы помните меня. Я однажды…

— Стивен Ласки. — Теплой волной на нее накатило воспоминание.

— Он самый, — обрадовался Стивен.

— Мне приятно снова тебя видеть.

— Я не мог не прийти сюда. Мой отец… впрочем, это не важно… Хотя нет, наверное, важно. Об этом можно писать мемуары…

Он вдруг взял холодные руки Каролин.

— Она оказала на меня большое влияние. Можно даже сказать, что только благодаря ей у меня все сложилось иначе.

Они шли к автомобильной стоянке.

— Чем ты теперь занимаешься? — спросила Каролин.

— Я издатель.

— В Лос-Анджелесе?

— В Нью-Йорке. Я прилетел специально, чтобы проститься с Зоэ. Она просила узнать у тебя одну вещь. Чем ты собираешься заниматься дальше?

Он смотрел на нее серьезно сквозь очки — серьезный взрослый мужчина, впрочем, очень похожий на вежливого и такого же серьезного мальчика, с которым она встречалась когда-то, и каждое их свидание запечатлелось чем-то светлым в ее памяти.

— Я хочу сделать музей старых кукольных домиков. Может быть, мне придется торчать там у входа и продавать билеты, но такая перспектива меня не смущает. А по стенкам музея развешу кое-какие фото из архива Зоэ. Пусть глаза детей наблюдают за посетителями.

Очки у Стивена вдруг затуманились, он снял их и протер пальцем уголки глаз.

— А как твои дела? — Каролин перевела разговор на другую тему. — Дети есть?

— Нет детей. Нет семьи. Один брак — сразу же после выпуска из колледжа — и скорый развод.

— Я случайно прочитала о твоей свадьбе. — Каролин, сказав это, невольно смутилась, добавила: — И как-то не решилась позвонить и поздравить.

— Неужели?

— Да.

Улыбаясь, он смотрел на нее.

— Послушай, я знаю, что ты можешь сейчас уйти, — он достал из кармана визитную карточку, — но если ты захочешь выпить кофе со мною, позвони. Здесь или в Нью-Йорке — не важно.

После церемонии Каролин поехала в дом, где когда-то жила Зоэ. Она не была там с тех пор, как мать переехала в Беверли-Хиллз.

Она запарковала машину и встала на мощеной дорожке. Все выглядело так же, как и тогда, когда она семилетней впервые оказалась здесь. Такой же тихий день. Те же пальмы. Те же цветы на апельсиновых деревьях. И Зоэ.

Она подошла к бассейну, который оказался гораздо меньше, чем она его помнила. Но все такой же голубой. На той же веранде все тот же стул из красного дерева.