Мартина Коул - Леди-киллер

— Ведь это ты Оуэн, да?

Оуэн кивнул.

— Твоя мамочка с ума сходит от беспокойства. Пошли, сынок, я отведу тебя домой. О’кей?.

Оуэн поднялся с дивана. Ноги у него дрожали, и он старался хоть как-то прикрыться своей пижамной курткой. Мужчина в бежевом пальто нахмурился.

— А где же твои штаны, сынок? Найди их и надень! Мы подождем тебя здесь, ладно?

Оуэн пошел в спальню, которую делил с Джозефом и Джимми, и с лихорадочной быстротой, не помня себя от радости, надел штаны и все остальное, а выйдя в прихожую, натянул еще и рейтузы. Один из мужчин, наголо обритый и без единого зуба, ухмыляясь, держал у самого горла Джимми большую отвертку.

— Скажи им, сынок! Скажи, что я не собирался причинить тебе никакого вреда! Ты скажешь им, да?! — хныкал Джимми, замирая от страха.

Тут Оуэн вспомнил о мальчике. Тот вдруг затих.

— Послушайте, мистер! Там тоже мальчик! — Оуэн указал на дверь спальни. — Совсем маленький. Он там не один.

Патрик, буквально озверев, распахнул дверь спальни и увидел на кровати какого-то типа, который зажимал рот ребенку. Брюки его были расстегнуты, и безупречно выстиранная и выглаженная манишка свисала над дряблым членом.

— Вы только посмотрите, мистер Келли, что делают, мать их…?! — воскликнул Дики Брустер, один из четверых пришедших с Патриком. Он ворвался в спальню и так врезал мужчине, что тот едва не свалился с кровати, а мальчик, почувствовав себя на свободе, стал громко визжать, округлив от ужаса свои огромные глаза и захлебываясь слезами и соплями, которые текли по лицу и попадали в рот. Дики бережно вытер ребенку нос и глаза краем грязной простыни, почти целиком закрыв ладонью лицо мальчика. Патрик и его люди буквально замерли, наблюдая эту сцену. Ничего подобного они и представить себе не могли! Дики завернул мальчика в одеяло, взял на руки и постарался приласкать, насколько это было возможно при его грубой натуре.

— Забирай ребят, Дики, — кивнул ему Келли, — спускайся вниз и сажай их в машину. И вы тоже.

Двое парней кивнули и вышли вслед за Дики. Малыш никак не мог успокоиться, но теперь плакал уже потише. Патрик тем временем принялся избивать типа в черном костюме, нанося удары куда придется, в голову, в грудь. Кипевшая в нем ярость искала выхода. В конце концов тот затих, возможно навсегда, но Патрика Келли это не волновало! Тяжело дыша, он вышел в прихожую.

— Ты, Макдугалл, последний подонок, куча дерьма, и я лично позабочусь о том, чтобы ты никогда больше не занимался сводничеством! Во всяком случае, в этом городе! — И Келли кивнул бритоголовому: — Ну, Тим, ты знаешь, что делать. Приступай!

Страх придал Джимми Макдугаллу сил: он извивался, пытаясь вырваться из рук Тима. Тогда Патрик Келли со всего размаха пнул его ногой в голову, после чего тот угомонился. Тим вставил в ухо Джимми отвертку и нажал на рукоятку ладонью.

Брызнула кровь, и Джимми окончательно успокоился.

Тим обтер руки о джинсы и вместе с Келли покинул квартиру.

Ничего, кроме отвращения, оба не испытывали.

И не потому, что прибегли к насилию. То, что они увидели, потрясло их до глубины души своей мерзостью. Одно дело скрываться от полиции, как это часто делали типы вроде Макдугалла, тут Келли мог даже помочь скрепя сердце. И совсем другое — наживаться на эксплуатации детей, заставляя их проституировать на улицах или сниматься в порнофильмах. На это способны только подонки, попросту дерьмо! Таких надо калечить, жестоко избивать! Несправедливо, что насильнику дают меньший срок, чем грабителю банка. По мнению Келли, ограбление банка — обычная акция, приносящая прибыль. Старо как мир: собственность ценят дороже жизни! Пусть Келли владеет массажными салонами, пусть нарушает закон, перераспределяя собственность, но он никогда не обидит ребенка, не поднимет руку на женщину! Так же как и те, кто сейчас сидит с ним в машине.

Есть, на их взгляд, вещи недопустимые, и одна из них — издевательство над детьми. Кто не платит долги, заслуживает возмездия. Ему можно сломать руку или ногу — это вполне справедливо. Человек, беря в долг, знает об этом и воспринимает как должное любое наказание. Таковы были нравственные принципы Патрика Келли. На свой первый бизнес он взял взаймы две тысячи фунтов у мошенника из мошенников, каких только можно себе представить. И давно выплатил и долг, и проценты, выказав тем самым уважение кредитору, с которым потом подружился.

Келли и себя самого считал мошенником, правда, несколько старомодным, чем очень гордился. Юнцов, с напускной яростью грабивших поезда, он глубоко презирал, как и доморощенных остряков, которые могли проехаться по магазину электротоваров в угнанном «рэнджровере». Это они называли «бараньими гонками». Что это за общество, возмущался Патрик, которое смирилось с такими дерьмовыми играми! Ни он сам, ни его люди никогда не позволяли себе ничего подобного, просто у них был свой собственный бизнес. Надо же, чтобы кто-нибудь делал добро. И они его делали. Примером тому может служить их расправа с Макдугаллом.

Когда он найдет «Потрошителя из Грэнтли» — а он обязательно его найдет, — он взыщет с этого негодяя сполна! Пусть тот помучается! И все, конечно, втихую! Кто, кроме самого Патрика, отплатит за Мэнди? Никто! И тут уж он постарается.

Куда движется мир? Келли сокрушённо покачал головой.

Оуэн сидел в машине, не шелохнувшись, как неживой. Хорошо, конечно, что его увезли от Джимми, но кто поручится за то, что он еще больше не вляпается и ему ничто не грозит?

— Мы отвезем тебя к маме, сынок, но сперва забросим кое-куда этого малыша. Ладно?

Оуэн равнодушно кивнул.

— Дай-ка мне аппарат, Тим!

Набрав нужный номер, Келли услышал на другом конце провода рокочущий бас своего друга, старшего инспектора полиции. Коротко обрисовав ситуацию, Келли услышал ответ, улыбнулся и положил трубку.

— Поехали в больницу Красного Креста для бедных, там нас будут ждать. Послушай, — с улыбкой повернулся он к Оуэну, — когда вы оба в последний раз мылись? Несет от вас, как от керосиновой лампы!

— Да, шеф, они похожи на настоящих бродяг, — подхватил Дики, радуясь, что малыша не бросят на улице.

Весь оставшийся до больницы путь они вели дружеский разговор, и Келли не переставал думать о несчастном ребенке. Что было бы с ним, не увези они его из этого притона? Вряд ли такой малыш убежал из дому, скорее всего, его продали Джимми родители. За какие-нибудь две унции героина!

Увидев свое чадо живым и здоровым, Джульет крепко прижала его к себе и, обливаясь слезами радости, так благодарила Патрика и его товарищей, что Дик от смущения стал красным как свекла.