Элизабет Адлер - Богатые наследуют. Книга 2

Поппи отодвинула нетронутый завтрак и скорбно взглянула на него. Казалось, он не мог дождаться, когда окажется опять в своей крепости.

Она беспокойно дремала, пока они ехали, чувствуя его рядом, но когда бы она ни открыла глаза, он смотрел на дорогу, погруженный в свои мысли.

Она проснулась, вырвавшись из глубокого сна, когда неожиданно остановилась машина.

– Мы почти уже в Генуе, Поппи, – сказал он. – Пора просыпаться.

– Франко, – сказала она отчаянно. – Не могли бы мы… разве это невозможно…

Ее руки рванулись к нему, и он крепко прижал ее к себе.

– Не нужно, Поппи, – сказал он тихо. – Не нужно… Подумай о реальности. Пора проснуться.

– Я люблю тебя, Франко, – прошептала она, зная, что это конец.

– Спасибо, – сказал он просто.

Она заметила, что рука его дрожала, когда он включил зажигание, и лицо его было потемневшим и потерянным.

Франко хорошо знал дорогу, на которую нужно было свернуть, но из-за сильного дождя было трудно понять, где они находятся. Он ехал медленно, разглядывая местность; они опаздывали уже на час, и он знал, что его люди будут беспокоиться. Наконец он увидел огни фар впереди.

– Вот они, – сказал он Поппи, полудремавшей возле него.

Она вдруг вспомнила, что еще не попросила его помочь разыскать свою дочь; как-то все не было времени…

Огни приближались, слепя глаза, конечно, Франко не мог видеть, куда он едет.

– Разве они теперь не могут выключить фары – ведь они увидели нас? – спрашивала Поппи.

А потом град пуль разнес лобовое стекло вдребезги, и Поппи потонула во мраке…

ГЛАВА 58

Неожиданно зазвонил телефон, взорвав тишину, в которую была погружена вилла Кастеллетто. Майк взял трубку, но мыслями был все еще с Поппи и Франко. Он ожидал услышать Арию на другом конце провода.

– Pronto, – сказал он, ощущая себя совсем итальянцем.

– Господин Престон?

Голос показался знакомым, но он не мог вспомнить его, и он нахмурился.

– Да, Майк Престон слушает.

– Это Пьерлуиджи Галли.

– Галли! Но… – он неожиданно запнулся, чуть не сказав: «Я думал, вы в тюрьме».

– Меня выпустили на поруки, – продолжал Пьерлуиджи. – Я позвонил в палаццо Ринарди, и Фьяметта сказала мне, что вы здесь. Мне хотелось бы поговорить с вами, господин Престон. К сожалению, мне не разрешается покидать виллу Велата, и поэтому я не могу приехать к вам, но я был бы очень признателен, если бы вы нашли время и приехали ко мне. Это не так далеко от вас.

Брови Майка поднялись от удивления: во-первых, оттого, что они выпустили Пьерлуиджи на поруки – насколько он знал, у полиции нет других подозреваемых в деле об убийстве Клаудии; а во-вторых, после их не слишком теплого свидания в Нью-Йорке он не мог себе представить, что Пьерлуиджи может хотеть сказать ему.

Он по-прежнему придерживался мнения, что Пьерлуиджи темная лошадка. Этот человек настолько скрытен, что мог бы с успехом подвизаться в качестве шпиона. Ну что же, если он хочет поговорить, Майк, конечно, готов послушать – даже если за окном была настоящая вьюга.

– Объясните мне, как доехать, – сказал ему Майк. – Я приеду, как только смогу.

Путь занял четыре часа по заснеженной дороге, и Майк совсем не спал – всю ночь он бодрствовал с Поппи, он замерз, устал и был голоден, когда, наконец, добрался до виллы Велата. Припарковав машину, он остановился на мгновение, глядя на дом.

Он стоял под сенью покрытой снегом горы, ставни закрыты, на коричневой штукатурке выступила сырость; это было самое непривлекательное место, какое Майк только видел, и он подумал, может быть, Пьерлуиджи сменил одну тюрьму на другую.

На звонок в дверь вышел сам Пьерлуиджи.

– Никто больше не работает на этой вилле, – сказал он Майку со слабой сардонической улыбкой. – С тех пор, как умерла Клаудиа. Так что, как видите, мне приходится самому заботиться о себе.

Майк взглянул на него и внутренне содрогнулся; он не ожидал, что они будут вдвоем, ведь, в конце концов, этот человек обвиняется в убийстве.

– Не волнуйтесь, – спокойно произнес Пьерлуиджи. – Я не собираюсь убивать вас, господин Престон. Я просто хочу поговорить с вами.

Он провел Майка в кабинет. Около одной из стен стоял большой письменный стол-бюро с крышкой на роликах; его ящики были выдвинуты, и повсюду лежали кучи бумаг.

– Простите меня за беспорядок, но я все еще ищу доказательства, которые подтвердили бы обоснованность моих претензий, что я законный наследник Поппи Мэллори. Садитесь, господин Престон. Хотите выпить? Вам, конечно, нужно – после такого долгого пути. На улице сегодня так холодно, хотя, похоже, здесь внутри температура не выше!

Он подбросил еще одно полено в дымный огонь, а Майк украдкой рассматривал его. Несмотря на то, что он недавно вышел из заключения, Пьерлуиджи был так же безупречно одет, как и во время их последней встречи: свежая белая рубашка, темный костюм, однотонный черный шелковый галстук… Траур по его сестре Клаудии? Но время, проведенное в тюрьме, оставило свой отпечаток: он похудел, безукоризненно сшитый костюм висел на нем, и руки его дрожали, когда он наполнял бокалы.

– И что же, нашли доказательства? – спросил Майк, потягивая виски и дожидаясь, пока оно дойдет до его замерзших пальцев рук и ног.

– Еще нет, – Пьерлуиджи посмотрел ему в глаза. – На самом деле, я хотел задать этот же вопрос вам.

Майк стал смотреть на янтарно-желтый напиток в своем бокале; это был красивый бокал, изящный, хотя и тяжелый, – у того, кто купил его, хороший вкус.

– Даже если бы и нашел, – ответил он спокойно, – я бы не имел права сказать об этом.

Пьерлуиджи вздохнул.

– Господин Престон, – сказал он, тщательно подбирая слова. – Я был бы очень щедр с человеком, который сможет доказать, что я и моя сестра – настоящие наследники.

Майк взглянул на него удивленно.

– Ну, скажем, половина наследства Поппи Мэллори? – предложил Пьерлуиджи.

Майк поставил бокал на стол и встал.

– Я думаю, что мне лучше уйти, – сказал он холодно.

Пьерлуиджи опять вздохнул.

– Все не совсем так, как выглядит… А это очень важно для меня, господин Престон.

– Похоже, состояние Поппи Мэллори важно для многих людей, – сказал Майк, направляясь к двери. – Но это не означает, что оно обязательно будет принадлежать им.

Полные боли глаза Пьерлуиджи встретились с глазами Майка.

– Понимаете, – сказал он. – Если бы стало известно, что моя сестра и я действительно наследники, я бы хотел использовать эти деньги на создание благотворительного фонда в честь ее памяти, помощь молодежи… чтобы они могли учиться в колледжах. Образование – это спасение для всех нас, господин Престон. Только если победит сила разума, мы будем окончательно свободны. Потому что пока мы можем быть свободны только в нашем воображении.