Моника Маккарти - Властелин ее сердца

– Быстрее… – выдохнула она, разделяя его нетерпение.

Он выругался. Господи, она убивает его. Обычно искусные его пальцы теперь казались толще и дрожали. Дьявол, они действительно дрожали! Вот вам и многолетний опыт. Когда дело касалось Розалин, все было как будто впервые.

Ничья кожа не была такой мягкой, ничьи губы не были такими сладкими, ничей аромат не был таким опьяняющим и ни с одной женщиной он не испытывал такого желания.

Но это было больше, чем желание. Пусть даже Бойд не хотел думать об этом. Впервые в жизни это было не просто соитие, но любовь.

Наконец Бойд расстегнул и платье, и сорочку, чтобы взять в рот ее восхитительную грудь. Робби обхватил рукой грудь и нежно сжал ее, в то время как его губы сомкнулись вокруг напряженного соска. Он нежно сосал его, обводил языком и слегка покусывал. Розалин застонала и выгнулась. Ее пальцы крепче вцепились в его волосы. Удовольствие затопило его горячей волной, пытаясь затянуть на самое дно.

Робби хотел раздеть ее догола и с обожанием ласкать каждый дюйм этой нежной белой кожи. Но он не смог бы тогда продержаться и пяти минут. Не сейчас. Хотя он должен хотя бы попытаться…

– О господи, Робби!..

Эта тихая мольба прекратила все его попытки не торопиться. Он дал ей то, чего она хотела, и с силой втянул сосок в рот. Она была так прекрасна, так отзывчива, что это сводило его с ума. Он никак не мог насытиться ею. Он наслаждался вкусом ее груди, терзая ее губами и языком. Дразня, облизывая, посасывая, пока ее тело не охватил трепет, обещающий высшее наслаждение.

Он не собирался заставлять ее ждать.

Розалин знала, что делает, – по крайней мере, надеялась, что узнает. Это была самая рискованная авантюра в ее жизни. Но награда…

Наградой была жизнь, полная счастья.

Робби любил ее. Она была в этом уверена. Это чувствовалось в его поцелуе. Она подтолкнула его к этому с гораздо большей уверенностью, чем чувствовала на самом деле. Она никогда не видела его так близко к пределу его возможностей. И тем не менее, когда он поцеловал ее, это было не грубостью или наказанием – его губы были мягкими и нежными, он укачивал ее, словно в люльке, его большие, загрубевшие в боях руки ласкали ее, словно она была хрупким цветком.

Розалин должна заставить его признать правду, пока не поздно. Она уже отдала ему свое сердце, поэтому пустила в ход единственное оставшееся у нее оружие – свое тело.

Она отчасти понимала, что это большой риск, что она должна ценить свою девственность гораздо выше. И если он любил ее, ей не было бы необходимости доказывать это. Но, с другой стороны, ничто никогда не казалось таким естественным и правильным. И говоря по совести, Розалин признавала, что хотела испытать это ощущение. И каким бы ни был результат, она хотела знать, что это такое – слиться воедино с любимым мужчиной.

И с того мгновения, кода ее губы жадно слились с его губами, Розалин поняла: возврата нет. Осознание этого было ошеломляющим – даже пугающим. Она была девственницей, но имела представление о том, что ее ждет – она видела не одну совокупляющуюся пару под одеялами в большом, переполненным народом холле и знала, что ей придется испытать боль. Но Робби позаботится о том, чтобы неприятных ощущений оказалось как можно меньше. Она доверяла ему без всяких сомнений.

Он подарит ей наслаждение. И Розалин надеялась, что в свою очередь тоже доставит ему удовольствие. Она отчаянно хотела угодить ему.

Но поскольку Розалин отказалась от наставлений потенциальных учителей, которых было немало в лагере, она слабо понимала, что ей надо делать. Все, что у нее было, – это инстинкт. Она полностью отдалась желанию, не скрывая ничего, и вернула ему поцелуй со всей страстью, которую он пробудил в ней.

Розалин провела ладонями по рукам, плечам и спине, делая то, о чем мечтала столько времени. Робби застонал. Его мускулы сжимались от ее прикосновений. Его тело было прекрасно. Чисто мужская красота. Гладкая кожа, под которой бугрились точеные мускулы. На нем не было ни дюйма лишнего жира, только твердые пластины ярко очерченных мышц. Его руки были олицетворением силы. Его живот был плоским, а талия – узкой. Он был такой крепкий и цельный. И такой горячий. Его кожа лихорадочно горела при прикосновении ее пальцев. И эта лихорадка заразила их обоих своим знойным огнем.

Она почувствовала, что в нем произошло изменение, когда он схватил ее на руки и понес к кровати. Его поцелуй стал более чувственным, демонстрирующим его намерения.

Его огромные руки накрыли ее тело, ее грудь. А потом его губы начали сосать ее грудь, и она подумала, что уже умерла и попала в рай. Крошечные иголочки удовольствия покалывали пальцы ее ног, и между ногами стало горячо. Она почувствовала ту же горячую нетерпеливость, как в прошлый раз, перед тем как он дотронулся до нее пальцами.

Она отчаянно хотела испытать это вновь и потому приподняла грудь и бедра.

Это могло быть проклятием, но она была так поглощена своими ощущениями, что не заметила этого.

Холодный воздух охватил обнаженные ноги, когда он задрал ее юбки. Его рот не оставлял ее грудь, небритый подбородок оставлял след на ее нежной коже.

Робби оторвался от ее груди. Когда он погрузил палец в нее, она издала стон. Влажная кожа ее груди покрылась мурашками.

– Господи, как ты хороша!

Он начал гладить ее. Его голос был жестким и напряженным.

– Проклятье! – проворчал он сердито. – Я не могу ждать дольше.

И она тоже не могла дольше ждать. Она выгнулась со стоном, когда он начал гладить ее. И делал это снова и снова.

Затем он внезапно убрал руку и держал ее за бедра. Если бы Розалин имела хоть малейшее представление о том, что он собирается сделать, она стала бы возражать: сжала бы бедра и не позволила ему сделать этот порочный поцелуй. Она переживала бы это по меньшей мере месяц.

Несколько секунд ошеломленной неподвижности – и она растаяла, как настоящая распутница, при прикосновении его рта. Его восхитительного рта. Там. Между ее ног. Целующего ее своими мягкими, нежными губами и языком. Именно языком – невероятным, опытным языком, который заставлял ее стонать и выгибаться ему навстречу, а затем дрожать и восклицать от невероятного ощущения. Розалин испытывала погружение в волну за волной, наполнявших ее тело жаром.

Когда это закончилось, она открыла глаза. Он занял позицию над ней. Его красивое лицо было напряжено, словно от боли. Капельки пота покрывали лоб.

Она посмотрела вниз. Каким-то образом он умудрился развязать свои шоссы и бра, и его плоть твердо стояла между ними. Очень большая плоть. Розалин побледнела.

– Я не хочу причинить тебе боль, – сказал Робби сквозь сжатые губы.