Если бы не ты - Алиса Гордеева
– Выбирай, девочка,– мерзким голосом сказал ведущий. – Либо ты сама ведешь себя тихо, как мышка, и слушаешься нас, тем более, там Черниговский твой вернулся, либо мы сделаем тебе немного больно. Зато после укольчика тебе станет настолько спокойно и все безразлично, что ты даже имя свое вряд ли вспомнишь. Если выбор сделала, кивни.
И я кивнула.
При любых обстоятельствах я хотела оставаться собой, поэтому постаралась максимально взять себя в руки. Тимур вернулся, значит, он обязательно меня выкупит. Уверенность в этом помогла мне немного расслабиться, а Анжелике на скорую руку поправить мой макияж. Мою жемчужную нить сняли, заменив ее массивной подвеской с жемчугом, и только после этого в сопровождении охраны мы вернулись в зал, где меня незамедлительно вывели на подобие сцены.
Яркий свет с силой ударил по глазам, отзываясь в сознании ослепляющими бесцветными пятнами. Несколько прожекторов были настроены таким образом, чтобы максимально освещать лот и оставлять в полумраке зону для гостей и тумбу ведущего. Кроме режущего глаза света я не могла рассмотреть ничего и никого. Самое страшное – я не видела Тимура. Кончики пальцев, казалось, онемели, дыхание срывалось, в груди была тяжесть. Как я ни старалась, у меня не получалось ухватиться ни за одну мысль или на чем-то сконцентрироваться. Я почти физически ощущала, как десятки глаз досконально рассматривают мое тело. Под звуки радостного голоса ведущего, расписывающего все прелести тяжелой подвески на моей шее, из зала стали доноситься звуки одобрения и желания поскорее начать торги. Но мне хотелось только одного: убедиться в том, что Тимур там, на нашем месте, что он видит меня, что он меня спасет. Торги уже начались. Одна за другой вверх поднимались таблички, о чем я могла догадываться лишь по перечисляемым номерам участников. Заветное «23» прозвучало почти сразу.
– Номер 4, сорок тысяч.
– Участник под номером 23, пятьдесят тысяч.
– Номер 33, шестьдесят. Кто больше?
– Опять 23, кто еще?
Ведущий только и делал, что называл номера и постоянно увеличивающуюся сумму.
– Участник под номером 9, сто десять тысяч – раз…
– Номер 23, сто двадцать …
Для меня это был глоток кислорода. Тимур был здесь. Он отвоевывал меня у других, не хотел отдавать никому. Он подарил мне уверенность, что все будет хорошо.
Но, сделав еще две ставки, он перестал за меня бороться. Почему? Ждал? Или у него не было таких денег? Или просто я столько уже не стоила? Эти мысли настолько заполонили мое сознание, что я не заметила, как из глаз покатились крупные слезы, переливающиеся на свету не хуже алмазов. С каждой новой ставкой я все крепче сжимала свои пальцы, мысленно умоляя Тимура не отступать, но с каждой секундой он отрекался от меня все сильнее и сильнее. Стоя здесь, перед глазами этих ублюдков, полностью раздавленная и отчаявшаяся, потерявшая веру в людей и в любовь, я закрыла глаза и вместе с ведущим начала финальный отсчет.
– Итак, участник под номером 14, триста десять тысяч – раз…
И сердце сжалось в тисках, с бешеной силой выбрасывая все чувства, так неуместно зародившиеся к Тимуру. Не было любви. Не было доверия. Не было нас.
– Триста десять тысяч – два…
И я мысленно прокляла тот день, когда увидела Тимура в клубе. Клялась самой себе, что никогда не прощу ему его предательства. Обещала, что больше никогда и никого не полюблю, никогда и никому не поверю, никогда и никому не открою свое сердце.
– Триста десять тысяч – три… Продано.
И я понимаю, что моя душа умерла раз и навсегда.
Все остальное было как в тумане.
Меня снова куда-то повели, а я и не сопротивлялась. Мне было уже все равно. За этот вечер от меня отреклись сразу двое: Тимур и отец. В этой жизни от меня отвернулись абсолютно все, даже те, кто должен был любить безусловно.
Я прошла за охранником в номер этажом выше и, повинуясь его команде, осталась ждать покупателя. Обычный номер: кровать, тумбочка, кресло, шкаф, журнальный столик с двумя бутылками воды и телевизор. В голове пробежала шальная мысль, что за такие деньги можно было предоставить и люкс, но, с другой стороны, какая разница, где надо мной надругаются? Красивая обстановка едва ли смягчила бы мое окончательное падение.
Сделав несколько глотков воды из бутылки, я села в кресло, подтянула к себе колени и, уткнувшись в них носом, закрыла глаза. Вокруг царила тишина и умиротворение. Последние минуты моей прежней и беззаботной жизни таяли на глазах. Все мои страхи и переживания минувших дней сейчас казались мне пустыми и никчемными. А мысль, что напрасно я не села в машину Гены четыре года назад, кружилась надо мной, словно черный ворон.
Я не знала, как переживу этот вечер, какой я выйду отсюда и суждено ли мне вообще было выйти. Но эти переживания меня не пугали. Скорее, они, как бегущая строка в телевизоре, просто фиксировались в моей голове. Закрыв глаза, я постаралась представить что-то хорошее: запах бабушкиных оладий, добрые глаза Миронова, мамину улыбку, теплые объятия Реми. Я вспомнила, как ела морковное мороженое на площади Лестер-Сквер, когда мы с девчонками впервые самостоятельно покинули стены закрытой школы. А еще почему-то вспомнила Катю, которая могла бы стать моей подругой, но не успела. Я вообще многого не успела, и от осознания этого факта стало безумно тоскливо и безотрадно.
Звук открывающейся двери вынудил меня открыть глаза и вжаться в кресло. Через мгновение в номер вошел молодой мужчина. Осмотревшись по сторонам, он нашел меня взглядом и сделал шаг в мою сторону.
На вид ему было не больше тридцати. Каштановые волосы мягкими прядями обрамляли его красивое, немного смуглое лицо с лёгкой небритостью. Его карие, слегка раскосые глаза с медовым оттенком казались выразительными и лукавыми, а морщинки в уголках выдавали веселый нрав их обладателя. Высокий и широкий в плечах, он казался складным и мужественным. Уверена, если бы я встретила его при иных обстоятельствах и в другом месте, то сочла бы его крайне привлекательным. Но сейчас ничего, кроме ужаса и неприятия иных эмоций, он не вызывал.
– Привет! – Он подошел совсем близко и присел на корточки, чтобы наши лица оказались на одном уровне.– Не бойся меня, ладно?
Я ничего не смогла ответить, даже кивнуть.
