Невинная для палача - Ая Кучер
– А что? Я так надеялась, что тебя спасут. Но, знаешь, дурные мысли лезли в голову. Но ты тут! И тебя, наконец, выпустили из заточения! Как твой отец вообще согласился?
– С трудом.
Киваю на трёх охранников, которые сидят за соседнем столиком. У них тревожная кнопка. Если вдруг кто-то появится подозрительный, то через пять минут тут будет спецотряд.
Папа правда болезненно относился к тому, чтобы я вышла из дома без него. Был уверен, что в любую секунду меня схватят и заберут обратно.
Ведь папа не знает, что меня не похитили у Валида. Этот чурбан мудацкий сам меня отдал. Он не будет возвращать.
Я даже мотивов знать не хочу! Надоело, опасно было, какие-то разборки или забота. Вот плевать, совсем.
Главное другое – отдал.
Использовал и отдал.
Тайком.
Мудак, как есть мудак.
Му-да-чи-ще.
Я жутко зла на Валида. Если бы сейчас появился бы передо мной… Ну, остаётся надеяться, что врачи успели бы вовремя.
Я ненавижу его!
За то, что похитил меня. За то, что забрал из привычной жизни, забросил в кипящий котёл проблем.
Но как-то даже вписалась, обстроилась. И обжигающая вода – вполне приятная. Хорошо было. Сложно, страшно, но я приспособилась.
Привыкла, что один бандюган может завалиться в мою кровать, прижать к себе. А недовольное фырканье, что я опять в штанах. Оно так мило звучало.
Я начала приспосабливаться.
А меня снова жестоко выдрали из того мира, вернули в мой привычный. Всё осталось прежним.
Кроме меня самой.
И я теперь не знаю, как мне вписаться в рамки, которые для меня больше не подходят.
Все ждут, что я просто переключусь и вернусь к привычному состоянию.
А я не могу.
Я хочу отправиться обратно в горы и утопить одного бандита.
Тяжело вздыхаю, натягиваю рукава кофты сильнее. Правда в том, что я совершенно не знаю, чем теперь заняться. Как вообще жить после Валида?
Он оставил такие глубокие следы на сердце, что раны не исчезнут. Грубыми рубцами шрамов останутся. Жаль нельзя почистить голову и стереть все воспоминания.
Мне и не позволяют.
Папа постоянно сопровождает на дачу показаний. Мне приходится повторять одно и то же.
Да, меня похитили.
Нет, никто вреда не причинил.
Имён подельников я не запомнила.
Это напоминает день сурка. Я просто говорю, киваю или мотаю головой. Кусаю губу от вины. Чувствую себя предательницей, потому что не говорю всего.
Чувствую себя правильно, потому что я не собираюсь предавать Валида. Наши разговоры были нашими, нечего других туда вмешивать.
Когда судмедэксперт снимал следы побоев с меня – мне пришлось постараться, чтобы спрятать засосы. Чудом получилось.
А потом я раз десять повторила, что это сделал не Валид. Он был против. Он был зол, что со мной так поступили.
Нет, сам Палач вреда мне не причинял. Нет, не отдавал другим таких поручений.
Да, я была неприкосновенной.
Я немного вру, ладно. Изворачиваюсь, подбирая фразы получше.
Я вижу, как это злит отца. Он пытается ничего не говорить, но взгляд становится жёстче. Папа ждёт, что я закопаю Палача, а мои показания очень расплывчатые.
По сути, тут вообще можно сделать очную ставку. Палач говорит одно, я другое – и тогда всё дело распадётся. Мол, я сама уехала.
У папы очень мало доказательств. Он по ночам сидит, с кем-то постоянно разговаривает. Я думала, что после того, как я вернусь, ему станет спокойнее – но это не так.
Папа выглядит ещё хуже. И, кажется, у него начались проблемы на работе из-за того, что он не может выстроить новое дело.
А я себя грызу.
– Так, – Полина тянется ко мне через стол, сжимает мои ладони. – Обсудим правила? Я читала много статей, но все советуют говорить прямо.
– Прямо о чём? – я хмурюсь, не понимаю. – Но да, честный разговор лучше всего.
– Вот. Какие темы под табу? Мне можно что-то спрашивать или нет? Я не хочу тревожить безболезненные воспоминания. Если ты захочешь поговорить, то я с радостью выслушаю. И…
– И тебя съедает любопытство.
– Да! Мне интересно, что происходило. Побег из тюрьмы! Подумать только.
– Ну… На самом деле, если отбросит эмоции, это даже было гениально.
Полина во все глаза смотрит на меня, пока я рассказываю. Не может поверить, что я так спокойно делюсь воспоминаниями.
Но после включается в разговор. Сама задаёт вопросы, восхищается некоторыми моментами, не думая, что меня это может задеть.
За это я обожаю Полину. У неё гибкое мышление, может увидеть что-то хорошее даже в самом плохом.
А ещё подруга просто разговаривает со мной. А не пытается выбить информацию, чтобы это использовать в суде.
Только с Полиной получается просто поделиться эмоциями и воспоминания. Как будто я о поездке на море рассказываю. Этого мне очень не хватало.
– Ладно. Без эмоций, – кивает подруга. – Это было умно. Боже, тебе пришлось с ним в прицепе лежать! Было страшно?
– Да. Я не знала, что меня ждёт. Он пугал меня до жути. Сбежавший зэк: опасный, дикий жестокий…
– Но красивый. Что? Я видела фото, они постоянно по телеку его крутят. Красавчик. Ой, прости! Тебе, наверное, неприятно такое слышать.
– Да нет, красавчик. Только мудак.
– Если мудак, значит, горячий красавчик.
Полина смеётся, я присоединяюсь. Мы сталкиваемся взглядами, и я напрягаюсь. Потому что в его глазах мелькает что-то вроде осознания.
Подруга замирает с приоткрытым ртом, хватает воздух. Выдаёт нечленораздельные звуки, всё сильнее сжимает мою ладонь.
Появляется официант с нашим заказом, и только это сдерживает Полю от крика. Она стойко выдерживает, пока перед нами расставляют тарелки.
– Боже! Боже-боже-боже, – шепчет, наклонившись ко мне через стол. – Ты же не… Ты не… Александра!
– Что? – играю саму невинность. – Что такое? О чём ты уже подумала?
– Красавчик? Не говори, что он тебе понравился.
– Без эмоций же? Объективно он красавчик.
И субъективно тоже.
Поля с недоверием смотрит на меня, но больше эту тему не поднимает. Переключает разговор на другие вещи. Мы обсуждаем предстоящую вечеринку.
Ребята с группы, кто ещё не разъехался, хотят устроить что-то за городом. Раз празднование окончания сессии сорвала новость про моё похищение.
Я знаю, что меня точно не отпустят. А с мини-армией ехать не хочется.
– Ну ты попробуй! – просит Поля. – Уж очень хочется с тобой куда-то выбраться. Тебе самой нужно развеяться. Думаю,
