Татьяна Устинова - Хроника гнусных времен

— Откуда ты знаешь про водку?!

— Мы что, — спросил Владик и потянулся, закинув за голову руки, — перешли на «ты»?

— Я перешел, — рявкнул Кирилл, — отвечай давай!

— Вы забыли добавить «тамбовский волк тебе товарищ», — сказал Владик, зевнул, показав безупречную молодую пасть, и затушил в пепельнице сигарету, — пойдите прочь, уважаемый. Я должен одеться.

— Что здесь происходит? — спросила Соня, появляясь в дверях. — Почему вы кричите, Кирилл?

— Я не кричу. Я хочу знать, откуда этот придурок знает про водку. Вы ему сказали?!

— Мама сказала, — ответила Соня твердо, вошла и остановилась рядом с диваном, на котором потягивался ухмыляющийся Владик. — Перестаньте сейчас же, Кирилл. Владик совершенно ни при чем. Отстаньте от него. Он не пил ночью водку с Сережей.

— Выкушали? — спросил Владик и дружески потрепал Соню по голове. — Ты моя умница. Всегда знаешь, что сказать.

Он поднялся с дивана, ослепив Кирилла своей пижамой — шелковой, в замысловатых листьях и драконьих мордах, — и накинул на плечи халат, еще более ослепительный.

Этот халат произвел в голове у Кирилла какое-то странное, разрушительное и неконтролируемое действие. Ничего не видя перед собой, кроме огненных драконьих морд, Кирилл одной рукой взялся за тонкий шелк, а другой за Владикову шею, которая оказалась странно мягкой, как у щенка.

— Слушай, — сказал он тихо и слегка прижал Владика к стене, прямо перед ним были испуганные глаза, очень похожие на Сонины, — ты отвечай, когда тебя спрашивают. Я ведь не мамочка, я и по морде дать могу.

Соня металась у него за спиной, хватала его то за руки, то за майку и, кажется, даже плакала, и Кирилл Владика отпустил. Драконьи морды стали таять в глазах, и через секунду он пришел в себя.

Владик сидел на стуле, носом почти уткнувшись Кириллу в живот, держал себя за уши и раскачивался из стороны в сторону.

— Ты… негодяй! — выкрикнула Соня в лицо Кириллу. — Подонок, ничтожество, бандит! Владик, не плачь! Не плачь, маленький!

— Он большой, — сказал Кирилл растерянно, — ты все перепутала, Соня. Он давно уже совсем большой. Прекрати, оставь его в покое. Я ничего такого ему не сделал.

— Не сделал?! — взвизгнул Владик, совсем как его мамаша. — Не сделал? А синяки? Теперь наверняка останутся синяки!

Он взметнулся со стула, опрокинул его и кинулся к круглому зеркалу, стоявшему на письменном столе, распахнул ворот и стал изучать свою шею. И Кирилл, и Соня смотрели на него во все глаза.

— Где насос от твоего велосипеда, придурок? — спросил Кирилл и, не выдержав, слегка пнул Владика в спину, отчего тот клюнул носом зеркало. — Где насос?

— Какой насос? — плачущим голосом простонал Владик. — Соня, что он ко мне привязался? Я ничего не знаю ни про какой насос!

— Ночью на полу в кухне лежал насос. Это твой?

— Откуда я знаю! Я ночью в кухне не был! Соня, скажи ему, чтобы он от меня отстал! Точно теперь синяки останутся! Насос еще какой-то! Я спал. Я не видел никаких насосов!

— Тетя Александра специально поднималась по лестнице, чтобы рассказать Владику про водку? — спросил Кирилл у Сони. — Будила его среди ночи? Нарушила покой дорогого мальчика?

— Кирилл, оставь его в покое, — твердо сказала Соня, — он ни в чем не виноват. Мама не поднималась. Владик спустился, когда начался весь переполох. А потом опять лег.

Кажется, она едва удержалась, чтобы не погладить его по голове.

Кирилл посмотрел на них и принял решение. Как всегда — мгновенно и окончательно. Он всегда так принимал сложные решения.

— Вот что, дорогие мои, — сказал он холодно, удивляясь, что минуту назад так бесновался, — ваша бабушка не роняла в воду фен. Ее убили. Сегодня ночью чуть не убили Сергея. Я вытащил его, но до сих пор неизвестно, придет ли он в себя. Так что все перестают кривляться, держат себя в руках и отвечают на мои вопросы подробно и четко. Это ясно?

Соня села на постель. Глаза у нее округлились, и она стала удивительно похожа на Настю. Владик отвернулся от зеркала и посмотрел на Соню, открыв рот.

— Я спрашиваю, — повторил Кирилл, как будто выныривая из омута молчания, — это ясно?

— Ты что, — спросила Соня и стиснула худые ладошки, — из милиции?

— Да, — сказал Кирилл, — я из милиции. Где насос? Давай, давай! Вставай, и пошли поищем!

Толкая Владика перед собой, как конвоир преступника, Кирилл свел его с лестницы и вывел на улицу.

— Где велосипед?

— В… в сарае. Только я тут ни при чем! Что вы меня толкаете? Вам же сказали, чтобы вы от меня отстали! — ныл Владик, продвигаясь к сараю. — Что вы выдумываете! Все настроение с утра испортили!

Кирилл кожей чувствовал, как в доме за его спиной поднимается и нарастает паника, как будто дом неожиданно накрыло цунами. Ему даже послышался визг тети Александры, и топот, и возмущенные голоса. Где-то там, в эпицентре цунами — Настя.

Настя, которая решила, что он ночью потащил Сергея купаться в заливе.

Велосипед мирно отдыхал в сарае, посверкивая дорогими модными штуками, наверченными на него со всех сторон. Насос был закреплен на раме, такой же дорогой и новый, как и все остальное.

— Ну вот, — сказал Владик тоном первоклассника, облыжно обвиненного в том, что он съел чужую булку, — вот велосипед. И насос. А что?

Это был совсем не тот насос, и от разочарования Кирилл готов был завыть. На всякий случай он отцепил его, повертел в руках и даже подул в него.

Ничего не помогло. Тот насос был старый, ржавый и мокрый. Мокрый, пропади оно все пропадом!

— Свободен, — сказал Кирилл Владику, — можешь идти смотреться в зеркало.

— Кирилл, — закричали от дома, — Кирилл, немедленно идите сюда!

— Ну все, — констатировал моментально повеселевший Владик, — конец вам, дорогой Пуаро. Доигрались. Советую вам устроить побег. Вы еще успеете.

— Иди ты в задницу, — холодно сказал Кирилл и оглянулся по сторонам.

Где-то должен быть тот самый насос, который валялся на полу в кухне. Или его унесли с собой?

Как пес, упустивший добычу, он стал проворно копаться в кучах барахла, наваленного вдоль стен. Казалось, что здесь можно найти все, что угодно, начиная от ржавых тяпок, ведер и грабель и кончая башмаками и платьями. Не было только насоса.

— Кирилл!

Заслонив утренний свет, в дверном проеме появилась запыхавшаяся Настя. Кирилл оглянулся и снова стал шуровать, производя чудовищный грохот.

— Кирилл!

— Что?

В наступившей тишине он отряхнул руки и посмотрел на нее.

— Зачем ты сказал им про бабушку?!

— Затем, что я должен выяснить, что произошло. Я не могу этого сделать, пока все думают, что я сумасшедший алкоголик.