Виктория Угрюмова - Стеклянный ключ

Перед Сергеем вновь возникла незнакомая, совершенно иная женщина. Она источала аромат тайны, власти и искушения, и он удивительно сочетался с ароматом ее духов, который легким шлейфом тянулся за ней в воздухе. Все мужчины, сколько их ни было в доме Колганова, склонились перед ней, даже для видимости не сопротивляясь. И Сергей, ошарашенный и восторженный, не стал исключением.

Марина вошла в кабинет, по обыкновению не постучавшись и не поздоровавшись. Мишка с неудовольствием покосился на нее и подумал, что в ближайшее время ему светит исполнять самую неблагодарную на свете роль — роль буфера между двумя расстающимися людьми. Он всю ночь обсуждал сложившуюся ситуацию с другом и теперь не находил ни сил, ни желания прокручивать ту же тему с подругой. Но изложить свое мнение Марина ему не дала.

— Миха, спасай! — выдохнула она.

— То урод конченый, а то спасай, — буркнул он. — Не поймешь вас, трепетных девушек. Я что — Служба спасения на водах, да?

— Мишенька, голубчик, — сразу переменила она тон, сделавшись ласковой, хоть к ране прикладывай. — Ну хочешь, я у тебя прощения попрошу? Только ты со мной потом поговори. Лады?

— Маришка, — спросил Михаил, — а тебе не кажется, что обмен выходит какой-то неравноценный? Я тебя прости, я же с тобой потом и поговори. А конфетку какую для умасливания моего мужского гонору припасла? — прибавил, уже сдаваясь.

Марина очевидно и неподдельно обрадовалась:

— Не сердишься?! Правда? А когда это я тебя обидела, мы же вроде и не ссорились прошлый раз?

— Все, стоп, — поднял руки приятель, — ближе, как говорится, к телу. Что у тебя стряслось? Я имею в виду — кроме личных глубоких переживаний.

Девушка, занятая тревожными мыслями, пропустила шпильку мимо ушей.

— Миха, только пообещай ничего Андрею не говорить, — начала она, волнуясь.

— Не обещаю. Я ведь не знаю, в какую халепу ты влезла.

— И я не знаю, — кивнула она покорно. — А, кажется, уже влезла. Там мне… там я…

— Фотографии, да?! — полуутвердительно-полувопросительно произнес Мишка, чувствуя, что сейчас узнает наконец нечто важное. — Ну колись, кто их тебе подсунул и с какой целью?

— Мужик один подъехал, — опустила голову Марина.

— Вот с этого места поподробнее, — приказал Миха, становясь жестким и деловитым. — Где ты его откопала, фотокорреспондента этого?

— Да он сам меня нашел, — всхлипнула она судорожно, — подвозил, когда я с Андрюшкой поцапалась. И с места в карьер, значит, стал тыкать мне эти фотки и рассказывать, что к чему. Сотрудничество предлагал. Доброго дядюшку разыгрывал, песенку трогательную пел про брошенного этой самой Татьяной жениха, папа которого за ней вот таким вот странным образом следит.

Михаил подошел к дверям, выглянул в приемную, не слышит ли их кто. Затем плотно притворил двери и уселся рядом с подругой, придвинув кресло почти вплотную.

— Сложно, почти как мексиканский сериал. А в жизни все бывает значительно проще. Она ему изменила — он ей в глаз. Она второй раз изменила — он ее сковородкой по голове и на развод. Или в тюрьму, если сковородка попалась увесистая. А все эти папы-детективы — это для доверчивых девочек вроде тебя, у которых вместо мозгов телевизор.

— Вот гад! — с досадой воскликнула она.

— Но-но, только без лести, — погрозил он ей пальцем. — Слушай, а дядя этот фирмой интересовался? Партнерами? Конкурентами?

— Нет, — сердито выдохнула она.

— Ты не кричи «нет», а пошевели мозгой. Может, он в обход как-нибудь расспрашивал, не в лоб?

— Мих! — обозлилась Марина, которая и в обычной ситуации не славилась кротким характером и выдержкой. — Ну ты меня что, за простенькую держишь? Если бы он фирмой интересовался, я бы его послала подальше в ту же минуту. Нет, он именно ей интересуется, а не Андрюшей и не вашими делами.

— Или наоборот, — мрачно подытожил Миха, не видевший причин интересоваться какой-то там Татьяной, зато находивший их во множестве, когда речь заходила о процветающей фирме.

Марина неожиданно согласилась, повергнув его в изумление:

— Или наоборот. Мне страшно. Мишенька, может, ты бы со мной к нему подошел? Поговорил, посмотрел, что к чему. Больно он мягко стелет, как бы не было жестко спать.

— Ну приду, и что я ему скажу? Что я твой внучатый племянник Коля Весельчаков и мне интересно все, что происходит у тебя с мужчинами, даже и некондиционными.

Девушка взмахнула руками:

— Нет, чего ты, он еще вполне даже пригоден к употреблению. Вежливый такой дядечка, симпатичный… Миш, ну скажи, что бы ты делал на моем месте?

— С дядечкой, пригодным к употреблению? — переспросил приятель. — Употребил бы, чего уж там.

— Да нет, вообще.

— А это, Маришка, зависит от того, чего ты добиваешься. Если честно, то я бы на твоем месте искал себе новую работу у нового хахаля.

— Хам! — зло прищурилась она. — Какой же ты хам!

— Да и ты не Дюймовочка, малышка, — нисколько не смутился молодой человек. — Садись, рассказывай все по порядку.

Андрей подъехал к Музейному переулку и уже привычно остановил машину во дворе. Достал из салона три огромных букета и бутылку коньяка, решительно позвонил в двери. Открыла ему Капа.

— Добрый вечер, Капитолина Болеславовна, — раскланялся молодой человек учтиво. — Не помешаю?

— Вы никогда не помешаете, Андрей, — радушно ответила хозяйка. — А вот Таточки нашей, увы, нет дома. Впрочем, вы проходите. Хотите чайку? Мы тут напекли всего и вот плюшками балуемся.

Странное дело, но ему не хотелось отклонять приглашение. Зайдя следом за Капитолиной в комнату Аркадия Аполлинариевича, Андрей с некоторым неудовольствием обнаружил, что он здесь не единственный гость. За столом сидели не только Липа и сам художник, но и Артур.

— Здравствуйте, — он встал и протянул руку.

— Здравствуйте, голубчик, — пропела Липа. — Какие цветы! Жалко, Таточка где-то носится, она так их любит. Как бы она обрадовалась!

Андрей и Артур чувствовали себя немного неловко, но внезапно переглянулись и расплылись в улыбке. В конечном итоге, сейчас они не соперники, но товарищи по несчастью.

— Ах, что за коньячок! — причмокнул от удовольствия Аркадий Аполлинариевич. — Ну что, господа, выпьем за встречу и приятную компанию? Какой пасьянс сошелся! Капитолина Болеславовна, голубушка, приглашайте же юношу к столу.

За накрытым столом было весело и шумно. Сергей, большую часть гостей которого составляли его старинные приятели и друзья его родителей, давно не видел эту чопорную, солидную, утомленную жизнью и работой компанию такой беззаботно веселой. Будто кто-то всесильный перевел часы на четверть века назад, и смешливая студенческая вольница радовалась жизни в гостеприимном доме Колгановых. Ему казалось, что все стало как прежде; и что вот-вот выглянет из кухни мама, и произнесет тост отец. Дом внезапно ожил, вспомнил самые лучшие, добрые и светлые времена. И это чудо сотворила одна только хрупкая женщина, кстати посаженная Жанной на отшибе, у самых дверей. Так что теперь все внимание публики переключилось на противоположный край стола; а хозяева, сидевшие, как водится, во главе, очутились не у дел, словно на периферии. Вот уж воистину — не место красит человека, но человек красит место. Жанна нервничала и кусала губы; Алина не сводила глаз с великолепной соперницы своей подруги; Сергей млел от удовольствия.