Анна Малышева - Ночь опасна

– Ты предлагаешь мне переехать в другое место? – все так же спокойно поинтересовалась женщина. – Куда, например?

– Ну… К родителям. Если, конечно, ты уверена, что никто не знает их адреса.

– Валера знает, – сообщила она. – Конечно, он мог забыть его, за два-то года. Но сдается мне, что он многое помнит лучше, чем я ожидала.

– Тогда к подруге, к дальней родственнице, – он начинал раздражаться. – Как я могу давать такие советы? Тебе виднее.

И тут она ошеломила его вторично. Тоном, не терпящим возражений, Тамара заявила, что самым безопасным местом считает его квартиру. Поскольку сюда уже никто не сунется – все обыскано с пола до потолка.

Олег онемел. Первым побуждением было сказать, что это невозможно. Однако он промолчал. Тамара ждала ответа и как будто совершенно в нем не сомневалась. А у него в голове проносился какой-то вихрь. Лицо Нины, безмятежное, сияющее – каким было в ту пору, когда они встречались в кафе, и самой большой бедой было то, что она торопилась домой… Ее детская улыбка, вечная готовность рассмеяться – так звонко, как взрослые женщины не смеются. Разве что дети… Лицо ее дочки на кладбище – ее серьезный и подозрительный взгляд, как будто она все узнала, все поняла. Лицо Николая. Этого человека он никак не мог понять. И вместе с тем не мог перестать ему верить. Лицо Марии в книжном магазине. С каким грустным, бессильным укором она смотрела на продавщицу, вырвавшую у нее из рук книгу! А потом возникло лицо сестры.

«Что я скажу Ольге, если она явится за очередной подачкой! А она всегда является без предупреждений, чтобы я от нее не сбежал!»

– Ясно, – Тамара начала улыбаться, но улыбка получилась неискренней. Женщина просто не хотела терять лицо. – Что ж, я пойду. А карты пусть полежат у тебя. По крайней мере, на это ты согласился.

Он опомнился:

– Перестань, оставайся! Просто я вспомнил, что ко мне часто забегает сестра.

– И что? – с любопытством спросила Тамара. – Я тебя скомпрометирую?

– Понимаешь, она только что познакомилась с Ниной, и вдруг такое…

– А ты скажи, что я твоя редакторша из издательства, и мы работаем на дому. – Ее улыбка наконец обрела естественность. – Знаешь, ты самый скромный мужчина из всех, кого мне приходилось встречать. Образование тебя испортило!

Он никогда не мог понять, почему, едва воцарившись в доме, женщина немедленно ставит чайник.

– Этот гад поехал туда, да и сдал меня! – Николай сцедил в стакан остатки водки. – А клялся, что на моей стороне! В прошлую субботу встретились, он вытянул из меня все, что хотел, влез в душу без мыла…

– Давай уточним, что ты ему рассказал. – Его собеседник почти не пил и с неодобрением следил за тем, как Николай откупоривает вторую бутылку. – Главное – успокойся. Если ты чист, не о чем волноваться.

– Если! – бросил тот, срывая крышку и наклоняя бутылку над стаканом. Опьянение выражалось у него только в том, что он все больше нервничал. – Я чист как стеклышко!

– О чем он тебя спрашивал?

– О моей машине. Говорил, что меня хотели подставить, потому и повредили крыло. И Нину сбили специально. Якобы все для этого и подстроено.

– Ты и впрямь не помнишь, когда появились эти царапины? Может, стукнулся где-нибудь?

Николай покачал головой. Нет, такого он бы не забыл.

– А в тот день, когда погибла твоя жена… Уж прости, что мы опять об этом! Ты спрашивал своего охранника – может, кто-то брал твою машину?

– Спрашивал – никто не брал. Но я ему не доверяю, на этого типа надеяться нельзя. Уволю! Вообще всех разгоню, зажрались!

Николай соорудил чудовищный бутерброд с колбасой и разом откусил половину. Он жевал, глядя в стену покрасневшими, слезящимися глазами, а потом, словно вдруг лишившись аппетита, положил бутерброд на тарелку.

– Самое главное, – хрипло сказал он, – когда Нинка окончательно ко мне вернулась, то ни в чем меня не обвиняла. Был обычный вечер… Ну, почти обычный. Конечно, я здорово на нее злился, всему есть предел. Гуляй на стороне, но зачем уходить из дома? Подумала бы о дочке – такой пример для девчонки! И мой авторитет от таких кульбитов падает.

– Ты говорил еще про какие-то покушения? – Друг перевел разговор на менее скользкую тему, но Николай отмахнулся. Он сказал, что эти покушения – чепуха. Газ, какой-то звонок по телефону, засада в их собственной квартире…

– Нинка могла все это выдумать.

– Да зачем ей это?

– Ну или почудилось. Нервы разыгрались, и вот вам! А вот машина – это серьезней. Царапины-то налицо.

– Следователь тоже спрашивал о машине?

При упоминаниии о следователе Николай переменился в лице – до этого он выглядел почти успокоившимся. Помянув недобрым словом Олега, он сказал, что в основном о машине и был разговор. Где была машина тогда-то и тогда-то, да кто еще садится за руль, у кого ключи, в какой мастерской он обслуживается…

– Да еще насчет моего алиби спрашивал. Его оба наезда интересовали. Я ему все доказал, показал, назвал свидетелей. А потом прямо говорю – вы что, меня подозреваете? Соображаете, что говорите? Зачем мне убивать жену?!

– А он?

– А эта морда мне говорит – мало ли почему убивают, узнаете – удивитесь. Из ревности, например! Я отвечаю – да к кому мне было ревновать? У вас что – ее любовник побывал? Вы только от него и могли все это узнать. Так вот знайте – мне на него наплевать с высокой башни. И всегда было наплевать!

Друг – по совместительству адвокат – только покачал головой. Он знал терпимость Николая к подобным вещам и никак этого не одобрял. Но высказать свое мнение не решился.

– Короче, взяли подписку о невыезде и всякое такое, – мрачно заключил Николай. – Они там следственный эксперимент собираются делать – на том месте, где она погибла. Из какого положения ее сбили и прочее. Да! У меня тачку конфисковали для экспертизы!

Тут он почти подавился каким-то нервным смешком. Друг с тревогой на него взглянул.

– Я говорю – берите машину, берите все, только найдите, кто убил мою жену. Потому что иначе я сам его найду и вам нечего будет с ним делать.

– Это ты напрасно. Держись спокойнее – им только и нужно, чтобы человек вышел из себя и наговорил черт знает чего.

Николай пообещал успокоиться. Но сдержать обещание ему было трудно – тем более что он опять вспомнил об Олеге.

– На похороны приперся, – прошипел вдовец. – Стоял с таким постным лицом – прямо друг семьи!

– Да, я видел его. Он шатен, среднего роста? Ты еще с ним разговаривал.

– Ну да. Как последний идиот, поверил ему. Решил, что он нормальный мужик, а что с Нинкой связался – за это упрекать не приходится. Тем более что она сама была рада… А он взял да и подставил меня!