Наталия Неткачева - Фабрика звёздной пыли (СИ)

— Чего? Гошу я знаю с детства — он не сделает мне ничего плохого!

— А кто сказал, что секс — это плохо?

— Ох, какой же вы?! Ну почему вам обязательно нужно всё опошлить?!

— Это не я такой, это жизнь такая. А ты со своей чукотской непосредственность к ней абсолютно не готова, — вздохнул Май, чувствуя себя воспитателем в детском саду. — Признайся, ты просто боишься взрослеть.

— А вы — боитесь жить! — вспылила Ангелина. — Боитесь поверить, что в жизни всё может быть не так уж плохо! И как страус, трусливо прячете голову под ворохом надуманных проблем!

Май с трудом удержался от смеха, услышав в свой адрес столь нелестную характеристику.

— А, по-моему, страус — птица героическая, — насмешливо заметил он. — И он не трусливо прячет голову в песок, как многие полагают, а смело показывает врагам свою зад… э, в смысле, филейную часть!

Телефонный опрос не дал положительных результатов. Те, до кого Май смог дозвониться ни родственниками, ни знакомыми Раисы Миткалёвой не являлись. Не удалось пообщаться только с родителями Антоновой и Солонцовой, но, поехав по указанным адресам, Май обнаружил образцовые семьи с наличием обеих супругов в полном расцвете сил и был вынужден констатировать, что в этом направлении следствие зашло в тупик.

Бабушка Кирсаны Тимохиной на звонки по-прежнему не отвечала.

Она механически выполняла задания педагога по ритмике, тело двигалось в такт музыке, но мысли были далеко. Она больше не боялась, даже не волновалась, в отличие от прошлой пятницы, когда приговорила Заряну, точнее, когда привела приговор в исполнение. Тогда ей было действительно страшно, но сегодня всё будет иначе. Скоро, очень скоро Зарецкий пожалеет о том, что выбрал не её, а эту смазливую вертихвостку!

Нашёл приму — стерва безголосая, только задницей крутить умеет и то невпопад! Вот она, Аня, рождена для сцены и славы, а Зарецкий хочет, чтобы она повторила судьбу матери! Он сам ей об этом сказал. Долго уговаривал, пришлось согласиться и даже якобы обрадоваться открывшимся перспективам (обещаны были, чуть ли не золотые горы). Но, разумеется, этого не будет никогда!

Она убьёт эту наглую выскочку или сразу двоих, а заодно и все надежды Зарецкого, связанные с проектом. Ей больше нечего терять, а вот Леонид Егорович сегодня потеряет о-очень много!

Антон, Алик и Зарецкий, расположились в комнате охраны, где на тридцати больших мониторах, как на ладони был виден весь Зеркальный дом. Продюсер, панически боявшийся утечки информации, не решился доверить своим служащим столь щекотливое дело и предпочёл вести наблюдение сам.

До Арбенина, уехавшего проверять адреса конкурсантов, Антон не смог дозвониться и теперь заметно нервничал в ожидании развязки мелодрамы. Неизвестность хуже всего, она опасна тем, что рождает панику, ну, а паника — оружие массового поражения.

— В доме есть кто-нибудь кроме нас и конкурсантов? — спросил он.

— Только охрана, остальных я отпустил.

— Как вы им это объяснили?

— Сказал, что готовлю очередную импровизацию.

— И всё же, не понимаю к чему такие предосторожности. — Недовольно проворчал детектив. — Было бы лучше подключить к делу больше людей, ведь неизвестно как всё сложится.

— И чтобы я им сказал?

— Правду. Относительную, разумеется — что у одной из конкурсанток не выдержала психика, и она стала опасной для остальных ребят.

Зарецкий промолчал, скрывая раздражение. Он попытался пожать плечами и изобразить раскаяние, лишь бы детектив отстал. Если речь действительно шла о дочери Раисы, то привлекать людей было не просто опасно, а губительно для его карьеры. Конечно, девчонка могла и не знать тайну матери, но вероятность этого ничтожно мала. Раиса долго болела, а потом покончила с собой, наверняка, она кому-то исповедалась, так почему бы не дочери?

Его мозг лихорадочно соображал: если эта история всплывёт, многие его планы и проекты рухнут, но сам он выстоит и обязательно придумает, как обернуть ситуацию в свою пользу. У народа память короткая — пошумят и забудут, и всё же он отчаянно надеялся, что до этого не дойдёт. От раздумий Зарецкого отвлёк тихий голос Холмса:

— Посмотрите, кажется есть! Похоже, мы ждали именно этого — развязка не за горами.

— Что сказала соседка Солонцовых? — уточнил Май, по дороге в агентство.

— Что родители сейчас на работе, младшие дети в школе, а старшую дочь она уже больше месяца не видела. Больше я ничего выяснить не успела — бабушка торопилась на сериал.

— Ох уж эти сериалы — опиум для народа. Ладно, вроде бы всё сходится. Отвезти тебя домой?

Ангелина посмотрела на дисплей телефона — рабочий день окончен, но домой не хотелось, и она отрицательно покачала головой.

— Нет, если не возражаете, я пока с вами побуду.

— Со мной? А говоришь, не влюбилась, — улыбнулся Май.

Девушка густо покраснела, осознав двусмысленность своего ответа.

— Перестаньте, я просто нервничаю из-за всей этой истории и не успокоюсь, пока не выяснится, что Кира тут не причём!

— А остальные тебя не волнуют?

— За остальных я поручиться не могу, тесно общалась только с Кирой. Она хорошая девушка и ничего плохого сделать просто не способна!

— Ну, значит и в шоу-бизнесе карьеры не сделает. Хорошие девушки скучны как уроки литературы: ими публику не зацепишь, распугаешь только. — Заметил Май, откровенно любуясь огнём возмущения, немедленно запылавшим в синих очах помощницы.

— По-вашему, чтобы сделать карьеру нужно обязательно быть стервозной и беспринципной?!

— А ещё небрезгливой и неразборчивой в связях, — спокойно дополнил Арбенин. — Высокие звания, большие возможности, лавры, гонорары и прочие регалии светской жизни частенько передаются половым путём. Нужно быть наивным чукотским ребёнком, Скворцова, чтобы не понимать таких элементарных вещей.

Ангелина помрачнела и, отвернувшись к окну, упрямо заявила:

— Мне всё равно как было у других, у меня будет иначе! И хватит уже всех мерить одной меркой, на эстраде полно людей, которые добились всего свои талантом, вот Заряна, например.

— Это плохой пример — на эстраде её уже нет, и никогда будет, — возразил Май, попутно отвечая на звонок Холмса: — Алло, да, еду в агентство. Куда? Понял, сейчас буду.

Он резко вывернул руль и машина, развернувшись на сто восемьдесят градусов, понеслась к Зеркальному дому.

Она прекрасно понимала, что история с замыканием, выведшем из строя какой-то важный механизм в системе видеонаблюдения, не более чем уловка. Скорее всего, её пытаются вычислить. Ну и пусть пытаются, пусть даже вычислят — это уже ничего не изменит, она успеет уничтожить Зарецкого, а что будет с ней потом — не важно!