Ольга Черных - Настойка мухомора для босса

Петерсон удивленно поднял брови.

– Только не просите о помиловании. Этот пункт, к сожалению, не входит в нашу программу.

– Ну, что вы? Я прошу всего-навсего бутылку воды или две, если можно, конечно.

Янис ничего не сказал и вышел вместе со своими бандитами. Наверное, выключатель был снаружи, потому что после этого погас свет.

Дана про себя удивилась его привычке к порядку. Глаза медленно привыкали к темноте. Она взбила сено и попыталась уложить Костю удобнее. Он стонал и скрипел зубами, когда она прикасалась к руке и правому боку.

– Потерпи немножко, все будет хорошо.

Легла рядом, прижимаясь щекой к крепкому плечу. Несмотря ни на что, ей было хорошо. Костя обнял ее здоровой рукой, бережно прижимая к груди.

Они лежали так некоторое время в полной тишине, потом он слегка приподнял голову и прикоснулся разбитыми, окровавленными губами к ее губам. Запах свежего сена смешался с запахом крови, а на губах огнем зажегся соленый поцелуй. Она подумала, что уже знает его вкус.

– У нас впереди целая ночь, полная волшебной близости и это сено… Совсем, как на нашем острове. Представляешь? Еще один необитаемый остров. Я счастлива…

Противный скрип, открывающейся двери, вернул к действительности. Неужели будет продолжение? Дана с ужасом обхватила голову руками и прикрыла собой Костю. Странный звук заставил ее оглянуться. Что-то плюхнулась на пол и дверь снова закрылась.

– Вода, – прошептала, нащупав в темноте две пластиковые бутылки. – Вот и не верь после этого в благородство отъявленных бандитов. И, правда, как в хорошем старом кино.

Она не торопилась возвращаться и, прежде всего, обследовала дверь, старательно ощупав ее пальцами. Стас мог похвастаться тем, что дверь была сделана настоящими мастерами, и оказалась неприступной.

– Сволочи, – выругалась вслух, адресуя это слово сразу всем, и сняла кофточку.

Костя наблюдал за ней.

Дана, не задумываясь, оторвала сначала один рукав, а затем и второй, после чего снова надела кофточку уже в виде новой модели. Смочив водой губы, дала Косте немного попить. Мокрые, оторванные рукава послужили хорошими примочками на разбитое лицо.

Беззвучный плач готов был сорваться в любую минуту. Хотелось выплеснуть отчаяние и беспомощность.

– Родной мой, – она, закусив губу, ласково гладила слипшиеся от крови волосы, и осторожно ощупывала его тело, – вот увидишь, все будет хорошо. Мы еще поедем с тобой на рыбалку, и ты будешь учить меня ловить рыбу, а потом сваришь свою вкусную уху.

Студенткой Дана из всех предметов больше всего не любила занятия по медицине. Тогда она была обязательной во всех гуманитарных вузах, в которых учились преимущественно девочки. После двухгодичного курса и итогового экзамена выдавалось «Свидетельство медицинской сестры гражданской обороны». Это свидетельство не давало права работы в медицинских учреждениях в мирное время. Их готовили к войне, когда каждый медсотрудник будет на вес золота.

Преподаватель был суровый. Помимо основных знаний по предмету, он так же строго требовал от девчонок безжалостно расстаться с маникюром. Это было жестоко, но за неповиновение снижалась оценка, или вообще не допускали к занятиям. Наказание напрямую зависело от длины ногтей и наличия лака на них. Все тихо ненавидели строгого доктора. Однако старательно изучали предмет.

Сейчас, спустя много лет, впервые с благодарностью вспомнила угрюмого бородача. Пожалуй, другого военного времени и придумать сложно. Обстановка, как на заказ.

– Ну, что же, думаю, ожидать приезда «скорой помощи» бесполезно. Придется самой лечить тебя, так что не суди строго. Я буду стараться, – она тяжело вздохнула и склонилась над Костей. – Рука сломана и, как мне кажется, несколько ребер тоже. Сейчас что-нибудь придумаем. Я скоро вернусь.

Немного освоившись в темноте, Дана осторожно передвигалась по конюшне в поисках подходящего материала.

У дальней стены удалось найти несколько дощечек разной длины. Сняла колготки и разорвала их пополам. Наложила самодельную шину и туго забинтовала руку. Из оставшегося куска соорудила фиксирующую повязку. Теперь рука не болталась, а находилась в спокойном состоянии, что вызывало меньше страданий.

– Ну, как ты? – спросила, взбивая повыше сено. Если честно, я не каждый день накладываю шины на переломанные в нескольких местах руки, но получилось, по-моему, совсем неплохо. Да и колготки смотрятся просто великолепно в своем новом применении, – она немного приподняла его, помогла удобнее устроиться и приложила мокрую тряпку к рассеченной брови. – Хорошо смотришься на своем троне. Видишь, долг платежом красен. Прошло совсем немного времени и теперь мне пришлось сооружать его для тебя.

Костя невольно дернулся и поморщился от боли.

– Не поверишь, но мне хорошо с тобой в этом сарае. Похоже на наш необитаемый остров. Такое же душистое сено… Мы вдвоем… И ты такая родная и заботливая, а я уже почти здоров, – тихо сказал он, с трудом шевеля разбитыми губами.

– Да, хорошо, если бы все было так, – она прижалась щекой к его плечу. – Вот только, чтобы почувствовать, что я такая родная и заботливая, нам совсем не обязательно было забираться в эту конюшню, которую ты обзываешь островом. Сравнил… – Дана горько вздохнула.

Костя обнял ее здоровой рукой.

– Гадалка ты моя, что же ты не нагадала нам другую судьбу, чтобы, как там говорят: «они жили долго и счастливо вместе до глубокой старости и умерли в один день».

– Насчет старости – не знаю, но то, что «в один день» – долго ждать не придется, – проворчала себе под нос. – Прямо по заказу.

Казалось, Костя не услышал ее слова. Он какое-то время молчал, а потом вдруг спросил:

– Скажи, Дана, когда ты успела выйти замуж за Вадима?

– А почему ты спрашиваешь?

– Знаешь, я только сейчас подумал о том, что ты должна была как-то объяснить мужу свое отсутствие.

– Это было трудно и почти невозможно.

– Не знаю, позволил бы я своей жене уйти из дома на несколько дней, да и, вообще…

– Значит так? Своей бы не позволил, а с чужой пускай происходит все, что угодно? – она вспомнила о Виолетте, отчего в груди больно кольнуло.

– Перестань, пожалуйста. Скажи лучше, сколько по времени теперь длятся бракоразводные процессы?

– Сейчас не знаю. Я разводилась с мужем семь лет назад – неприятная процедура, хотя расстались мирно. Однако странные ты мне задаешь вопросы. Тоже мне, нашел время и место. Зачем тебе?

– Хочу, чтобы ты развелась.

– Да? И, что потом?

– Потом я возьму тебя замуж.

– А, знаешь, – усмехнулась она, – пожалуй, лучше ситуации, чтобы сделать предложение, и не придумать. Может, ты все специально устроил?