Шеннон Маккена - Жаркая ночь

Эбби потянулась к нему, и тут шпилька неожиданно выскользнула из ее трясущихся пальцев: стукнувшись о матрац, она отскочила и провалилась в тень за кроватью.

Эбби попыталась дотянуться до шпильки ногой, но у нее из этого ничего не вышло. Тогда, зарыдав от бессилия, она принялась колотить ногами по кровати.

– Проклятие! Проклятие!

– Эбби, осторожней, а то будут синяки! – попытался утихомирить ее Зан.

Эбби зло посмотрела на него:

– Какая теперь разница, будут синяки или нет?

– Для меня есть разница, – кротко ответил он. – Я ведь люблю тебя.

Эбби на мгновение затихла, а потом стала извиваться, как рыбка, которую волной выбросило на берег.

– Неужели ты не нашел более подходящего времени, чтобы сказать мне об этом? Я только что потеряла шпильку, мы вот-вот умрем мучительной смертью, а ты… Что значит, ты меня любишь?

– Люблю, и все. – Зан помолчал. – Я подумал, что если мы погибнем, то лучше сказать тебе сейчас – просто, что бы ты знала.

У Эбби запершило в горле.

– Зан, тогда ты тоже должен знать, что я тоже тебя люблю, – тихо прошептала она.

Зан блаженно улыбнулся:

– Вот это здорово! Ты наконец-то призналась мне в любви, и теперь я, пожалуй, могу тебе сказать, что у тебя за левым ухом осталась еще одна шпилька…

Лицо Эбби мгновенно просветлело.

– Негодяй, почему ты не сказал мне этого раньше?

– Потому что иначе я так и не узнал бы, что ты любишь меня. Ну а теперь за дело! Во-первых, не вздумай уронить шпильку, детка. Во-вторых, посмотри вниз – в наручниках есть маленькое отверстие, и в нем находится защелка. Засунь в отверстие кончик шпильки и надави…

Эбби тут же приступила к работе, и вскоре ей стало казаться, что она проделала уже тысячу неудачных попыток, но тут наконец у нее получилось. Браслет, щелкнув, разомкнулся, и Зан с грохотом рухнул на пол.

С трудом поднявшись, он тут же принялся за дело и в первую очередь размотал липкую ленту, опутывавшую ноги. Потом он потряс руками, чтобы восстановить кровообращение, и, забрав у Эбби шпильку, воткнул ее в наручники, которыми она была пристегнута к кровати. Уже через секунду Эбби была свободна, и Зан изо всех сил прижал ее к себе.

– Ну, что теперь? – задыхаясь от его крепких объятий, спросила она. – Мы ведь по-прежнему взаперти…

Засунув руку в длинный карман, пришитый сбоку к брюкам, Зан ловко вытащил отвертку.

– Нам с тобой очень повезло, – на ходу пояснил он. – Эти уроды так были заняты тем, чтобы отметелить меня, что не удосужились обшарить карманы. Давай поищем какой-нибудь камень или что-нибудь тяжелое и твердое.

Потратив немало усилий, они нашли в углу наполовину обгоревший чурбан – он был весь в грязи и паутине.

– Пока я буду отвинчивать петли у этой гребаной двери, ты должна удерживать ее на месте, – пояснил Зан. – Потом мы просто снимем ее с петель, и готово.

Эбби хотелось рассмеяться, но сил уже почти совсем не осталось.

– Не могу даже представить себе другого мужчину, с которым было бы так приятно оказаться в такой дурацкой ситуации, – только и смогла выговорить она.

Люсьен отключил телефон, гордясь ощущением хорошо выполненной работы. Это походило на удовольствие от созерцания прекрасно смазанного механизма, в котором зубцы шестеренок всегда попадают в точно предназначенное им место.

Сунув телефон в карман, он подождал, пока кровавый диск солнца соскользнет за край неба стал любоваться волнующимся морем коралловых облаков. Потрясающе!

Он вытащил рацию, чтобы хоть кому-то излить свой восторг.

– Руис?

Ответом ему было молчание, и Люсьен повторил вызов. Тишина.

Почти не волнуясь, он вызвал Хенли. Результат тот же. Попробовал еще раз. Ничего.

Разумеется, это могла быть техническая неполадка – проклятое оборудование никогда не работало так, как надо. Прищурившись, Люсьен попытался обнаружить Руиса в том месте, откуда можно было наблюдать за всеми поворотами узкой дороги, петлявшей по склону горы.

Только тут Люсьен понял, что напрасно тратит силы: он все равно не смог бы увидеть его: Руис был одет в камуфляжный костюм. Тогда он двинулся к дому по тропинке, которая поворачивала как раз рядом с позицией Руиса, но там никого не оказалось.

Люсьен раздраженно пожал плечами. Похоже, этот идиот не может выполнить даже простейший приказ! Если не следить за дорогой, они становятся полностью беззащитными. Некомпетентность этого человека поражала. Ладно, скоро он доберется до него, и тогда…

Неожиданно споткнувшись, Люсьен растянулся во весь рост. Ругаясь на чем свет стоит, он поднялся на колени и тут обнаружил, что зацепился за обутую в ботинок ногу.

Руис лежал ничком, почти скрытый высокой травой; под линией его аккуратно стриженных волос зияло небольшое красное отверстие с пороховым ожогом по краям.

Оттолкнув ногой мертвое тело, Люсьен кинулся к дому, на ходу выхватывая пистолет и про себя грозя мерзавцам, которые, кажется, решили испортить ему удовольствие от столь удачно начавшегося представления.

Вслед за Заном Эбби, крадучись, поднималась по лестнице, ведущей из подвала; но лишь после того, как Зан, толкнув дверь, убедился, что она не заперта, позволила себе вздохнуть с облегчением.

В комнате первого этажа было пусто, но в тени сгущающихся сумерек они все же разглядели тело светловолосого мужчины, мясистое лицо которого было вжато в кухонный линолеум.

Зан осторожно переступил через него и затем подал руку Эбби, после чего они вышли на крыльцо и спустились на грязную лужайку.

– Только осторожней, детка, и постарайся держаться у меня за спиной… – Зан поднял голову, стараясь разглядеть, что за тень промелькнула над скатом крыльца, и в тот же момент Эбби рухнула на сырую от дождя подушку из сосновых игл. Она попыталась закричать, но тут что-то холодное уперлось ей в голову позади уха так стремительно, что на глазах ее выступили слезы. Потом ее голову дернули за волосы вверх…

– Боюсь, у меня больше не осталось чувства юмора, – проговорил Люсьен, тяжело дыша. – От вас чертовски много хлопот, Зан Дункан.

Лицо Зана стало жестким.

– Рад слышать такую похвалу.

– Не советую тебе умничать. – Люсьен дернул Эбби за волосы, и она вскрикнула. – Ты же не хочешь, чтобы я прямо сейчас разнес ей голову.

– Нет, – процедил Зан.

– Может, скажешь что-нибудь па прощание? Люсьен осклабился. – Когда-нибудь я напишу мемуары, и возможно, упомяну в них тебя. Зан поморщился.

– Поверь, мне это совсем неинтересно и мне нечего сказать тебе. – Он повернулся к Эбби: – Детка, я люблю тебя…

Глаза Эбби наполнились слезами, но все равно она попыталась моргнуть в ответ. Люсьен скривился.