Елена Арсеньева - Дамочка с фантазией

Откуда такое рвение?..

Итак, позавчера Ярушкина отправилась в Москву в компании с Пластовым. Случайно или намеренно – сейчас роли не играет. Сегодня она оказалась в одном купе с его женой, вернее, вдовой. Случайно или намеренно?.. Долохов склонялся к первому варианту. Однако сама Ирина вела себя так, словно знала, что Ярушкина прикончила ее мужа – вернее, что она подозревается в этом. Но такого быть не могло! Ирина не могла знать личности предполагаемой убийцы!

Или могла? Что, если владимирские менты оказались очень болтливы, и назвали Ирине фамилию женщины, подозреваемой в убийстве мужа?

Вряд ли. А впрочем, не исключено… Степень болтливости людей, даже и обязанных хранить государственные тайны, вообще невероятно высока. Долохов это давно знал. Отчасти на этом и зиждились его успехи в работе. Что характерно, людей даже не приходилось к этому принуждать или очень за дорого покупать у них информацию. Иногда потребность рассказать то, о чем рассказывать нельзя, просто-таки жить не дает человеку, облеченному мало-мальской тайной. Синдром цирюльника, вот как можно это назвать. Того самого цирюльника, который когда-то вырыл в песке ямку и шепнул в нее: «У царя Мидаса ослиные уши!» После чего из ямки вырос тростник и поведал об уродстве царя всему прогрессивному человечеству. По сравнению с этим брадобреем владимирские менты, которые могли по телефону выболтать Пластовой информацию о происшедшем в купе, просто дети малые.

Черт, какая жалость, что вчера ему не пришло в голову попросить Люду невзначай вызнать у жениха: что именно стало известно Ирине Петровне Пластовой об убийстве ее супруга?

В любом случае – если она не знала о личности предполагаемой убийцы вчера, то сегодня-то вполне уже могла узнать. Кто-то из владимирцев, не исключено, посвятил ее в суть происшедшего. Именно из этого варианта Долохов и исходил в своих теперешних действиях – по привычке исходить из худшего. Именно поэтому и устроил очередное авторалли по трассе Нижний – Владимир!

А вот, кстати, о болтливых владимирских ментах… Долохов торопливо прошел чуть дальше по ходу поезда и вгляделся в кучку людей, топтавшихся там, где предположительно должен был остановиться девятый вагон. Ирина Пластова, так же, как и Валентин, не могла не слышать слов проводницы о том, что Ярушкина поедет обратно в девятом вагоне. И если она узнала эту фамилию из вчерашнего телефонного разговора или услышала ее в купе и сочла, что это та самая Ярушкина, значит, не могла об этом промолчать в милиции. Тогда вышеупомянутые владимирские менты сейчас втихую готовятся штурмовать девятый вагон, чтобы брать подозреваемую. Именно на такой случай и был рассчитан план Долохова, который возник немедленно после второго звонка Валентина.

Услышав об этом плане, Залесский поскрипел зубами, но все-таки согласился уладить свои дела в Москве не за день, а за полдня, чтобы выехать в Нижний не вечерним, а дневным поездом. Тем же самым «Нижегородцем», которым поедет и Ярушкина. В поезде Валентин должен найти ее и предупредить об опасности. Основанием для доверительной беседы может послужить то, что он вывел ее вчера из-под обвинения в воровстве мобильника. Ну а если этого окажется мало, Залесскому предстояло напомнить о том ультиматуме, который Ярушкина продиктовала на автоответчик Долохова. И о том, благодаря кому она вообще осталась жива, выброшенная из вагона…

Короче, следовало убедить ее не доводить дело до крайностей. Ей никак нельзя оказаться в милиции сейчас, пока вопрос о пресловутом алиби еще не решен. Долохов вывел ее из-под удара один раз – готов вывести и вторично. Вся разница в том, что той ночью он действовал спонтанно, а сейчас – совершенно обдуманно. Дело Олега Пластова – это было его дело, которое он почти подвел к логическому завершению. Только он сам должен разобраться в загадках с его убийством. Если Ярушкина попадет в милицию, Долохов никогда ничего не узнает толкового. Информация будет поступать даже не через вторые и третьи, а невесть какие руки. Тогда история Георгия Дарзина и судьба его гениального и опасного изобретения навсегда перейдут в разряд тех тайн, которые Долохов никогда не откроет.

Этого он не мог допустить. И отнюдь не в интересах своего тщеславия! Во всяком случае, так уверял себя Долохов.

Но, кажется, он зря напрягался. Что-то не видно группы захвата на прогнозируемом месте остановки девятого вагона! Там стоят две усталые тетки с большими сумками – по виду, гусь-хрустальненские труженицы, которые все еще получают часть зарплаты продукцией завода и вынужденно реализуют ее, блуждая по вагонам мимо идущих поездов. Рядом с тетками – толстый, обрюзгший мужик в шапочке-»чеченке», необъятных спортивных штанах и болоньевой спортивной куртке, мягко говоря, легковатой для нынешнего прохладного дня. Может, он был из той же гусь-хрустальненской компании. Молоденькая женщина с ребенком на руках – очень красивая, с тонким лицом и большими, влажными глазами мадонны. Тощий долговязый парень с рюкзаком. Вот и все, больше народу нет.

Долохов пробежал взглядом по перрону. Весь народ, ожидающий прибытия поезда Москва – Нижний, по виду более чем мирный. Хотя, в принципе, это ничего не значит. Вряд ли Ярушкину ринутся брать крутые парни в бронежилетах. Пройдут в вагон два скромных парня в штатском, тихонечко предъявят служебные удостоверения. Не исключено, кстати, что эти самые «парни» – мужик в болонье и долговязый паренек, переодетые, чтобы подойти к жертве тихо и незаметно.

Поэтому не стоит расслабляться. Надейся на лучшее, но исходи из худшего!

Он опустил голову, прячась от порыва ветра, который принес промчавшийся мимо паровоз.

Черт, не рассчитал немного! Первый вагон остановился дальше. Долохов огромными прыжками домчался до его двери как раз в ту минуту, когда проводница опустила подножку и, торопливо обмахнув поручень, спустилась на перрон. Следом соскочил Валентин, суматошно огляделся, но тотчас заметил Долохова и кинулся к нему. Он был без куртки и без вещей – типичный пассажир, вышедший на промежуточной станции из душного вагона подышать свежим воздухом.

Но у этого пассажира почему-то было беспокойное выражение лица, и это не понравилось Долохову. Еще больше ему не понравилось то, что означенный пассажир оказался один.

– В чем дело? – хмуро спросил Долохов. – Где она?

– Ее нет, – так же хмуро ответил Залесский. – Я ее не нашел.

– Так все-таки: Ярушкиной нет в поезде или ты ее не нашел?

– Да какая разница?! – огрызнулся Валентин. – Нет ее, нет, понимаешь?

– Не понимаю. Она должна была ехать? Ты же говорил!

– Ну да, я слышал, как это сказала проводница. Назвала вагон – девятый.