Сандра Браун - Беззвучный крик

— Я не понимаю, о чем вы говорите.

— Ах, Эмори, Эмори! — покачав головой, сказал Джек. — Ваша подлая схемка не сработала. В управлении шерифа нет против меня абсолютно никаких улик, а после допроса там поняли, что у меня не было и мотивов вредить Корбетту. Я потребовал, чтобы они или предъявили мне обвинение, или отпустили. — Он развел руками. — Так что нет нужды говорить… Да, но самое забавное, — продолжал он, — это то, что рассказал Джесси Гарсия.

Проклятие!

— После обеда я ему позвонил и представился. Пока мы сидели за бутылкой текилы, он обратил внимание на мои ботинки и сказал, что его любимый мексиканский дядюшка был сапожником. Эти башмаки, случайно, делал не Хулио из Чиуауа? — Джек усмехнулся. — Конечно, оказалось, что именно он.

Эмори скривился.

— Вы думаете, я в это поверю?

— Да нет, я соврал, — признался Джек. — Но все дело в том, что Гарсия поверил. Безусловно, он был немного пьян и пустился в воспоминания о дядюшке Хулио, который умер этой зимой. Он рассказывал мне одну историю за другой, а я слушал. Пожалуй, для текилы было все-таки немного рано, но так или иначе я стал ему другом на всю жизнь.

А Эмори проиграл.

Словно прочитав его мысли, ковбой улыбнулся — совсем не любезной, скорее угрожающей улыбкой.

— Если Гарсия на вас укажет…

— Он этого не сделает.

— Если нужно будет или выдать вас, или сесть в тюрьму? Или если ему придется выбирать между вами и мной — как вы думаете, кого он сдаст полиции? — Джек похлопал его по груди кончиком ножа. — Вас, Эмори. Вас он сдаст. И охнуть не успеете. А тогда сколько времени вы сможете продолжать деловое сотрудничество с вашими партнерами? Они моментально с вами расстанутся. Они это четко сказали там в кафе.

Из всех угроз эта испугала Эмори больше всего. Коннот каждый день играет по-крупному и беззастенчиво блефует. Но дилера, который попался, Коннот защищать не будет. Эмори не питал на этот счет никаких иллюзий.

— Хорошо, хорошо! — сказал Эмори таким тоном, как будто происходящее ему уже слегка наскучило. — Вы своего добились.

Работник окинул его взглядом с головы до ног — как в тот первый раз на ранчо Корбетта.

— Единственное, чего я боюсь, — что вы решите, будто я валяю дурака.

Он встал и снова перегнулся через кресло, придвинув свое лицо к лицу Эмори. Кончик ножа уткнулся тому в кадык.

— Если вы снова будете беспокоить Анну Корбетт, я вас убью. Вы помните, что я говорил на этот счет? Так вот, я не шутил. Я вас действительно порежу. Вы это понимаете?

О да, Эмори нисколько не сомневался, что этот человек не задумываясь его убьет.

И так как он не хотел, чтобы ему перерезали горло, он прохрипел:

— Да.

— Вот и хорошо. — Джек убрал нож и, вытерев капельку крови о свои джинсы, сунул его в кожаные ножны. — Счастливо оставаться!

Глава 38

— Я бы сейчас все отдала за лимонную коку.

Конни Скэггс сидела на окне. Одна босая нога покоилась на подоконнике, другая, слегка касаясь пола, раскачивалась взад-вперед. Ногти на ногах были выкрашены в тот же цвет, что и на руках.

Две верхние пуговицы блузки были расстегнуты, и время от времени Конни засовывала руку в ее вырез и вытирала влажную грудь бумажным полотенцем. Юбка задралась достаточно высоко для того, чтобы наблюдатель мог возбудиться, но самое интересное при этом все-таки оставалось скрытым от глаз.

Карл был уверен, что баба поступает так нарочно, чтобы привлечь к себе внимание мужчин.

— Ты знаешь, о чем я говорю, Сесил, — с грустью сказала она. — Их продают в аптеке.

— Я выпил такую как раз перед ограблением.

— Там много колотого льда и пара лимонных долек. — Она глубоко вздохнула, и к влажной ткани блузки прижались два больших соска — таких же темных, как ее ногти.

О да, эта стерва хорошо знает, что делает, подумал Карл. Майрон мастурбировал. Не расстегивая ширинки, он сидел на полу и, полуприкрытыми глазами глядя на Конни, все поглаживал и поглаживал себя.

Очевидно, тоже заметив, чем занимается Майрон, Сесил подошел к Конни и опустил ее юбку пониже. Обхватив любовницу руками, он ткнулся носом в ее шею.

— У тебя будет лимонная кока, милая. Когда мы попадем в Мексику, у тебя будет столько лимонной коки, сколько ты сможешь выпить.

— Перестань! — раздраженно сказала она. — Сейчас слишком жарко для того, чтобы обниматься.

— Для этого никогда не жарко. — Он засмеялся и снова уткнулся в ее шею.

— Я серьезно. Отстань! — Она шлепнула Сесила, по руке, и тот с обиженным видом отстранился.

— Ладно, ладно.

Карл презрительно скривил губы. Если бы какая-то сука позволила себе его хлопнуть, он живо выбил бы из нее дух.

Его старший брат слабак. Всегда им был и, наверное, всегда будет. Карл надеялся, что тюрьма закалит Сесила, но даже если она его и закалила, Конни Скэггс свела это дело на нет.

Сесил стал еще большей размазней, чем раньше, когда не смог заставить себя подстрелить того парня, который встал у них на пути в Аркадельфии.

— Не надо быть таким раздражительным, Сесил. — Конни сняла ногу с подоконника, встала и, повернувшись к окну, принялась разглядывать пыльный ландшафт, одновременно давая всем присутствующим возможность полюбоваться своей задницей. — Эта жара сводит меня с ума. Снаружи ни ветерка, ни один лист не шевелится.

В этом Карл был с ней согласен. Жара его тоже раздражала. Воздух был таким плотным, что хоть режь его ножом. Пот лился градом, стекая по груди, по спине, волосы на руках прилипали к коже.

Даже мухи перестали жужжать. Раньше они доводили Карла до потери рассудка, пикируя на него, словно миниатюрные Ф-16, и злобно кусая неприкрытые участки кожи. Теперь, разморенные жарой, они лениво ползали по пустым банкам, бумажным оберткам и грязным пятнам на столе, оставленным Майроном, который крошил все, что подносил ко рту.

Конни отвернулась от окна и, подойдя к столу, взяла с него банку апельсинового напитка, на которой только что сидела одна из тех самых мух, за которыми наблюдал Карл.

— Моя мама говорит, что если так жарко и нет ветра, то скоро будет дождь.

— Правда?

Это впервые за последний час подал голос Карл. От неожиданности все вздрогнули. Сесил, отойдя от окна, сел верхом на стоявший у стола деревянный стул и уперся подбородком в его спинку. Майрон по-прежнему, раздвинув ноги, сидел в углу. Он слабо улыбался, глаза его казались еще более пустыми, чем обычно, по брюкам растекалось пятно.

Конни повернулась к Карлу.

— Что правда?

— Насчет дождя.

— Иногда он идет, — сказала она, — а иногда нет. Моя мама не всегда была права. — Привстав на цыпочки, она взгромоздилась задницей на стол.