Сандра Браун - Хижина в горах

– Это не я тебя огорошила…

– Как тебе удалось сохранить спокойное выражение лица во время сцены моего раскаяния?

– Джеф, своими поступками я ни в коем случае не рассчитывала разозлить тебя.

– Возможно, но суммарный эффект от этого не меняется. Как я стану все это объяснять моим клиентам? Партнерам фирмы?

– Они не станут возлагать на тебя ответственность за мои поступки.

– Черт с два они не станут! А как насчет твоих партнеров? Я избавился от Элис, сказав, что ты заполняешь необходимые документы. Но как ты станешь объяснять кражу со взломом Нилу и ей? А твоим пациентам? Твое поведение поставило под удар будущее твоей драгоценной клиники.

– Я им объясню так же, как объяснила детективам, тебе и моему защитнику. Я сделала то, что было необходимо для лечения пациентки. Если никто другой этого не понимает, то Нил и Элис меня поймут. Они поступили бы точно так же.

– Рискуя попасть под суд? Я так не думаю. Никто из них не способен на такое безрассудство.

– Я не принимала в расчет уголовное преследование. Только не в этом случае. Меня волновало только благополучие Лизы.

– О да, это исчерпывающий аргумент. Отдаю тебе должное. Адвокат даже сможет выиграть дело с таким аргументом. Вероятно, ему даже удастся превратить кражу со взломом в честный и благородный поступок.

– Тогда почему ты так сердишься?

– Мне, как твоему мужу, хотелось бы знать, что произошло с тобой за эти четыре дня, раз уж ты превратилась из разумной ответственной взрослой женщины, уехавшей из Атланты в пятницу, в преступницу с гор.

– Тебе не кажется, что это смехотворное преувеличение?

– Мне лично так не кажется. Эмори, которую я знаю – знал, – отвезла бы девочку в отделение скорой помощи, если ее так волновало состояние пациентки.

– Лиза отказалась ехать.

– Не этот ли таинственный мужчина, Бэннек, способствовал твоему решению лечить девочку дома?

– Он уговаривал ее позвонить девять-один-один. Множество раз он предлагал отвезти ее в больницу, несмотря на обледеневшие дороги. Только после того, как она отказалась, он… привлек меня.

– Ты ужасная лгунья, Эмори.

– Да, я знаю. Но дело в том, что это абсолютная правда.

Джеф скептически фыркнул и направился к бару, который отделял гостиную от кухонной зоны.

Они сняли апартаменты в сетевом отеле, который не соответствовал стандартам Джефа, но оказался куда лучше, чем мотель, в котором он провел несколько ночей по милости офиса шерифа. Номер был двухуровневыми, со спальней и ванной наверху.

По дороге из офиса шерифа в гостиницу Джеф остановил машину возле винного магазина и купил бутылку солодового шотландского виски, которое он предпочитал. Теперь он налил себе виски в стакан на три пальца.

– Выпьешь? – предложил он Эмори.

– Та Эмори, которую ты знаешь, не любит виски.

Шутка заставила его нахмуриться.

– Это неотложная помощь. Принести тебе что-нибудь из мини-бара?

– Спасибо, нет.

– Скажи мне, когда проголодаешься. Я выйду и принесу нам поесть. В этом городе никто не слышал об обслуживании в номерах.

Джеф уселся в мягкое кресло, положил ноги на пуфик с такой же обивкой. Прижав указательный и большой пальцы к глазницам, он вздохнул:

– Господи, какой кошмар. Но не расслабляйся, дальше будет еще хуже.

Эмори, полулежавшая на диване, прижимала небольшую подушку к груди и смотрела на него. Ей было неприятно осознавать, что она ищет в нем признаки нечестности или предательства, что при сложившихся обстоятельствах было нечестно. И все же…

– Джеф?

– Гм?

– Откуда ты узнал, что мои очки от солнца разбились, когда я упала?

Он убрал руку от лица и посмотрел на нее.

– Что?

– Вчера вечером ты спросил, кто склеил мои очки от солнца. Откуда ты узнал, что они были разбиты?

Джеф выглядел обескураженным. Эмори повторила вопрос:

– Откуда ты узнал, что они были разбиты?

– Их отвратительно склеили. Они были на тебе в пятницу, когда ты уезжала из дома. В пятницу твои солнечные очки были целы. Вчера, когда ты переодевалась в отделении скорой помощи, кто-то отдал твои вещи мне. Я не подписывал никаких документов на этот счет. Когда я складывал все в пластиковый пакет, который мне выдали, я обратил внимание на то, что одна дужка твоих очков была склеена.

– Это почти незаметно.

– Но я заметил. Ты знаешь, что я всегда замечаю детали.

Эмори кивнула.

– Что-то еще? – натянуто спросил Джеф.

– Да, кое-что. У тебя роман на стороне?

Джеф какое-то время молча кипел, потом повернулся к придиванному столик и решительно поставил на него стакан с виски.

– Позволь мне прояснить ситуацию. Это ты исчезла без всяких объяснений и, как оказалось, совершила преступление с таинственным мужчиной, в доме которого ты провела четыре ночи. И это я должен оправдываться?

– У тебя роман?

– Да!

Эмори глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться.

– С какого времени?

– Какая теперь разница. Все кончено.

– О?

– Я прекратил эти отношения.

– Я повторяю свой вопрос: с какого времени?

– Недавно.

– Насколько недавно? С моего исчезновения?

– Ну, было бы неприлично, не правда ли, развлекаться с любовницей, когда судьба моей жены неизвестна.

– Детективам об этом известно?

– Да, они все выяснили.

– Когда занимались тобой?

– Правильно. Они были в таком восторге, когда обнаружили тебя живой, но думаю, они, особенно Грейндж, были разочарованы тем, что им не удастся обвинить меня в убийстве.

– А как насчет тебя?

– Что насчет меня?

– Ты был рад, что я жива? Или нет?

Кожа на лице Джефа натянулась.

– На такое я даже отвечать не стану.

– Это не ответ, согласен? – пробормотала Эмори.

Если Джеф ее и услышал, то виду не подал. Он взял стакан и отпил виски.

– Кто она? – спросила Эмори.

– Не имеет значения.

– Для меня имеет.

– Эта женщина неважна для меня, Эмори. Я начал с ней отношения не от горячего желания или неразделенной любви.

– Ты хотел причинить мне боль.

– Думаю, да.

– Почему?

– Око за око. У тебя были другие интересы, и ты отдавалась им целиком. Все твои увлечения были куда важнее меня. Твоя медицинская практика, твои пациенты, твои марафоны, твоя благотворительность… Для меня места уже не оставалось.

– Это никак не связано с испытанием препарата и моим прохладным к нему отношением?

– Это в числе прочего, но не главное.

– О, я понимаю. Обид больше, чем я могу себе представить.

– В том-то и дело. Как моей жене тебе следовало бы знать о них, не так ли?

Эмори открыла было рот, но Джеф поднял руку.

– Я начал интрижку потому, что ты превратила меня в клише. Меня это злило, Эмори. Меня не устраивала роль недооцененного надоеды, тень твоего ослепительного присутствия. Я отправился на поиски внимания и нежности, – он одним глотком допил оставшийся виски. – И тем и другим я наслаждался.