Наталья Костина - Все будет хорошо

— Точно, точно, — заверила ее Катя. — Она к вам один раз заходила? Вы не вспомните?

— Сейчас скажу. Да, вроде один. Нет! — Аптекарша затрясла головным убором. — После обеда она еще раз приходила. Принесла рецепт от анестезиолога, и я ей продала ампулу снотворного. Но там все в порядке было — печать, подпись…

— Скажите, — перебила ее Катя, — она не брала больше ничего, кроме того, что ей было прописано?

— Брала, — ответила аптекарша и наклонилась ближе к прилавку, как будто хотела доверить Кате какую-то тайну.

Катя вся обратилась в слух. — Слабительное брала очень хорошее. Я ей посоветовала, — почему-то шепотом поведала Кате провизор.

— Нин, может, водички попьешь?

Нина с трудом открыла глаза. Почему-то ужасно хотелось спать. Вчера, после операции, она просыпалась, смотрела на голубые, сплошь выложенные кафелем стены реанимационной палаты и снова засыпала. Приходили какие-то люди, откидывали одеяло, что-то там смотрели, кивали головами, говорили. Слов она не разбирала и, честно говоря, не хотела разбирать. Ей хотелось спать, спать, все время спать. Спать и ни о чем не думать. Как только она просыпалась, она сразу же вспоминала: «Я его убила». И тут же снова наваливался спасительный сон, и она спала, спала, спала. Без сновидений, просто провалившись в какую-то черную пустоту.

— Она что, так и должна все время спать? — Нина как сквозь вату слышала беспокойный Васькин голос. — Это нормально?

— Значит, организм требует.

Она узнала — это Игорь Михайлович. Нина, не открывая глаз, слабо сказала:

— Здравствуйте, Игорь Михайлович.

— Вот это хорошо! А то все спит, спит… Тебе вставать уже сегодня нужно, красавица, а то спайки наживешь.

— Мне очень спать хочется, — сказала Нина и проснулась. Васька с печальным лицом сидела на колченогом больничном стульчике, а доктор Емец стоял и весело глядел на нее, Нину Кузнецову. Потом откинул одеяло и что-то стал рассматривать, подняв Нине рубашку.

— Так… так… — приговаривал он, проводя не больно пальцами по коже, — очень хорошо. Ленишься, матушка, — обратился он к Нине, уже совершенно проснувшейся.

— Ей что-нибудь сегодня можно? — спросила у доктора Васька, как всегда обеспокоенная вопросами Нининого питания.

— Сегодня — водичку без газа, компот без сахара. Завтра — бульон, нежирный творожок, компотик. А там посмотрим. — Он подмигнул Ваське и вышел из палаты.

— Ниночка, может действительно встанешь? Давай я тебе помогу, а? Просто встанешь, и все. А я тебя подержу? А то все спишь и спишь. Уже половина двенадцатого.

— А день какой? — Нина смотрела на Ваську непонимающими глазами, и Васька испугалась по-настоящему:

— День — четверг. Девятое число. Вставай, Нинуль. а? Водички попьешь… Давай я тебе помогу…

— Что вы делаете, девушка! Разве можно? — В палату быстро вошла медсестра, та самая Ирочка, и отстранила Ваську. — Разве вам можно с таким животом? Ну, как вы себя чувствуете? — обратилась она уже к Нине. — Правда, молодцом? Все уже позади, теперь уже будем выздоравливать. — Она разговаривала с Ниной, которая была старше ее, как с ребенком. Васька подумала, что так, наверное, правильнее всего. Как же она сама-то… Ирочка между тем продолжала:

— А сейчас мы водички попьем, сядем немножко… — Она потянулась, что-то щелкнуло в кровати, и верхняя часть плавно поехала, приподняв Нину. — Так лучше, правда? Вы меня не узнаете?

— Вы Ира, — отозвалась Нина. — Вы сказали, что будет не ваше дежурство…

— Я поменялась, — объяснила Ирочка. — Ну, что, так вам лучше?

— Лучше, — согласилась Нина. — Правда, я бы попила. Пока Нина жадно пила, Васька очень тихо прошептала

медсестре на ухо:

— Она что-то очень странная. Какой день, спрашивала. Вы ей ничего не говорили?

— Это после наркоза, — так же шепотом ответила Ирочка. — Такое часто бывает. — Она покосилась серым глазом на Ваську. — Там из милиции приходили…

— О чем вы там шепчетесь?

— Да вот, девушка интересуется, когда вам вставать.

— А я прямо сейчас и встану. — Нина попыталась спустить на пол ноги и, поморщившись, тихо охнула. Васька тут же бросилась к ней и зацепилась краем халата за стул. Стул с грохотом упал. Медсестра Ирочка спокойно отцепила Васькин халат, подняла стул и помогла Нине спустить ноги на пол. Васька надела на нее тапочки, и Нина встала на непослушные, как будто чужие ноги. Ей вдруг показалось, что она не сможет сделать ни шагу. Но неожиданно правая нога сама шагнула вперед, потом левая — и вот она уже дошла до двери. Васька заботливо поддерживала ее с одной стороны, медсестра — с другой. Таким трио они и вышли в коридор. «Да, — подумала Нина, — мне нужно теперь заново учиться ходить. И заново учиться жить со всем этим».

— Нет, не видел никогда. — Гера Томашевский вертел фоторобот, двигая его по столешнице то ближе, то дальше. — Понимаете, так можно каждого нарисовать. Если здесь немного подправить — буду я. А если вот так — брови повыше и нос потоньше — то вы. Нет, извините, но я его не видел.

Бухин разочарованно убрал фоторобот. Никто, кому он его предъявлял в подъезде, не узнал так называемого «телемастера», кроме консьержки, которая категорически утверждала, что видела его вечером в день убийства. Последняя надежда была на то, что его опознает Томашевский.

— Спасибо. — Бухин встал. — Если вдруг вспомните его, или жена ваша… Телефоны…

— Она вот-вот должна вернуться. — Томашевский взглянул на часы. — Она к Нине пошла, ну… к Кузнецовой. Может быть, нам пока по кофейку?

Кофе был давно выпит, хозяин вежливо молчал, но, видимо, тяготился присутствием гостя. Ждать дальше, конечно, не имело никакого смысла. Неизвестно, когда придет эта жена Томашевского. Может, она по магазинам пошла, может, еще куда.

— Ну, я пойду… Вы мне, пожалуйста, перезвоните…

— Конечно. — Томашевский, провожая гостя, опять взглянул на часы.

— Я пошел. — Бухин переступил порог и нажал на кнопку лифта. Тот загудел и стал подниматься откуда-то снизу. Саша вздохнул. Катерина тоже сегодня впустую съездила к этой Кузнецовой. Наверно, день такой. Створки лифта разошлись, и Саша задумчиво шагнул вперед.

— Извините… — растерянно протянул он, потому что навстречу ему выходила молодая девушка с огромным живо том, который не закрывал надетый на нее плащ. Вот на этот живот Бухин и налетел. — Простите, — еще раз пролепетал он, уступая ей дорогу, — я не хотел…

— Ничего. — Васька протиснулась мимо скромного молодого человека. — Это я вас напугала.

«Да это же жена Томашевского!» — понял он и догнал молодую женщину.