Флакон смерти №5 - Антон Валерьевич Леонтьев
– Думаю, да. Флёр-де-лис. Так называемая королевская лилия.
Товарищ генерал пододвинул ей увеличенную фотографию плеча жертвы, и Зоя убедилась: так и есть. Правда, те, кто не в курсе, распознать в этом королевскую лилию вряд ли могли, просто сочтя это искусным мотивом.
И не сведя воедино все нити.
Зоя заметила:
– Не исключено, что он, то есть убийца, выбрал жертву именно по факту наличия нужной татуировки. Если бы он сам ее нанес после смерти или приклеил на плечо, скажем, переводную картину, это было бы слишком грубо и очевидно. А он, этот наш убийца, эстет!
И она вспомнила тот запах, на который наткнулась в квартире Арины – запах убийцы. И запах убийства.
Товарищ генерал так и не мог сообразить, и Зоя помогла ему, напев: «Пора-пора-порадуемся на своем веку красавице и кубку, счастливому клинку. Пока-пока-покачивая перьями на шляпах, судьбе не раз шепнем мерси боку!»
Тот, прозревая, заявил:
– Это же Боярский пел в «Трех мушкетерах»!
И тут сам выпалил:
– Ну точно, это же Миледи, которой в конце отрубили голову. И у нее еще было клеймо на плече, как у бывшей каторжницы!
Зоя, радуясь его открытию, подтвердила:
– Ну да, а клеймо в виде королевского герба, то есть флёр-де-лиса, то есть как раз вот такое, только не татуировка, конечно, а отметина каленым железом. Бедняжка леди де Винтер!
– Кто? – уставился на нее чин, и Зоя еле сдержала вздох: то, что Миледи была этой самой леди де Винтер, обладая также и прочими преступными псевдонимами, генералу было невдомек.
Вместо этого она продолжила:
– Женщина с истыканной ножом грудью, накрытая простыней, – это, конечно, опять Достоевский, только уже Настасья Филипповна из «Идиота». А вот беременная, голова которой была размозжена фотоаппаратом, а она сама утоплена…
Зоя снова взялась за живот, в котором сидел ее ребенок, и вдруг ощутила, что рада, крайне рада, что станет матерью – и как это она могла раньше в этом сомневаться?
– Это Роберта Олден из «Американской трагедии» Теодора Драйзера. Работница на фабрике, забеременевшая от главного героя, что мешало ему жениться на юной богачке, и поэтому обреченная на смерть. Этот молодчик во время прогулки на лодке по озеру долбанул ее по голове фотоаппаратом, а когда лодка перевернулась, то несчастная утонула – вместе с их неродившимся малышом.
– Таких расстреливать надо! – заявил гневно товарищ генерал, и Зоя, вообще-то противница смертной казни, успокоила его:
– Его казнили на электрическом стуле.
Ее собеседник, явно удовлетворенный подобным финалом незадачливого убийцы, спросил:
– А что с этим мужичком со страницами книги во рту? «Поэтика» Аристотеля – это что, тоже кто-то написал?
Зоя не стала отрицать очевидного литературного факта.
– «Поэтику» написал сам Аристотель, причем в двух томах. Второй затерялся еще в Античности, но именно вокруг него строится интрига в «Имени розы» Умберто Эко. Если не читали, то средневековый триллер с Шоном Коннери ведь видели?
Товарищ генерал припомнил:
– А, это где там в монастыре всех убивали?
– Ну да, хотя не убивали, а люди сами умирали, потому что читали запретную книгу, страницы которой были намеренно пропитаны ядом, и, разлепляя их, смачивали палец во рту, тем самым самоотравляясь. И в той мере, в какой они жаждали вкусить запретный литературный плод, они убивали сами себя.
– Никогда не сую пальцы в рот, разлепляя страницы книг! – заметил торжествующе товарищ генерал. – Я бы в монастыре на эту уловку не попался.
Зоя не стала ему объяснять, что это не уловка, а часть писательской фабулы, и собеседник поинтересовался:
– А что за книга-то была такая, ради которой все умирали? Какие-то запретные знания типа колдовства или жуткая запрещенная порнография? А, понял, еще хуже, поэтому читать никому не давали и за прочтение убивали: средневековая аннотация к «оранжевым» революциям?
Зоя подтвердила:
– Ну, что-то в этом роде. А если быть точнее, то трактат великого грека, посвященный теории драмы. Ну да, все дело в театре!
Товарищ генерал, взглянув на нее, подтвердил:
– Ну да, это так. Связи между жертвами не было, они частично были знакомы, частично нет, однако все в той или иной мере относились к театральной и киношной тусовке Москвы. Думаете, убийца тоже оттуда?
Зоя склонила голову:
– Ответа я не знаю, но думаю, что странным образом нет. Убийца воссоздает известные в мировой литературе сцены смерти, воплощая выдумку в реальность.
В смерть.
– А почему нет? Это же логично! Тогда мы какого-то писаку, помнится, в оборот взяли, жалко, что только прижать к ногтю не смогли…
Товарищ генерал с явным сожалением вздохнул, а Зоя поняла, что он имеет в виду бородатого бедолагу, гениального драматурга Стасика в черной шапочке с красным помпоном, из которого тогда упорно пытались сделать козла отпущения, но, к счастью, не вышло.
– Да, это логично, но уж слишком логично. Все так выпукло, театрально и декоративно, что похоже, будто кто-то стремится устроить кровавый театр, но при этом о реальном театре представления не имеет и пытается это то ли компенсировать, то ли наверстать.
– Ну, вы загнули! Не люблю я всю эту излишнюю психологию. Думаю, нам того бородатого автора надо получше прищучить. Это точно он!
Зоя горячо возразила:
– Уверена, что нет.
И не без дрожи посмотрела на две последние фотографии, чувствуя, что ее колотит, – и не без причины.
Товарищ генерал, придвинув снимки к себе и надев очки, принялся их рассматривать, морща лоб.
– Хочу сам додуматься, хотя книги, признаюсь, не мое. Вот сериалы про ментов – это да, хотя там тоже много всякой лабуды накручено, а все эти заумные книжки – от них только в головах опасный винегрет и в итоге на улицах буза.
Тактично не возражая ему, Зоя ждала его вердикта.
Тот, явно тужась от интеллектуальных усилий, вдруг выпалил:
– Железнодорожный билет! Ну да, точно, это же Анна Каренина, ведь так?
Зоя, кивнув, ответила:
– Я тоже так думаю. Кто-то решил инсценировать смерть Анны Аркадьевны, поэтому и рваные раны, и гематомы, и многочисленные травмы – как будто она под машину попала, как вы сказали. Ну, или под поезд.
Сияя, товарищ генерал был явно доволен своими литературно-дедуктивными способностями.
– А вот вторая жертва той же ночи, эта тетка, отравленная мышьяком! Тоже из Толстого? Там Каренина перед тем, как под поезд прыгнуть, случайно мышьяком травиться не пробовала?
Зоя отрицательно качнула головой.
– Точно нет? Ну, тогда Достоевский?
Опять мимо.
– Ну, или Шекспир! Ну да, точно, Шекспир! Что он там еще написал? «Король Лир»? А, помню, там отца Гамлета отравили – мышьяком ведь?
– Полынью, влитой в ухо
