Сандра Браун - Грязные игры

Глаза клерка были стеклянными от сигареты с марихуаной, которую он курил, когда Грифф вошел. Грифф спросил, сколько стоит номер на ночь, выложил на конторку наличные и взял ключ, молча переданный ему. Его даже не попросили расписаться в регистрационном журнале. Если этот наркоман и заметил пятна крови, то ему было все равно.

Грифф вошел в комнату, опустил на пол вещевой мешок и направился прямо в ванную, размером с телефонную будку. Унитаз был грязный. Пахло мочой. Все комната была пропитана запахами людских тел, плесени и погубленной жизни. Он стал под душ прямо в одежде и стоял под струей воды до тех пор, пока красные водовороты у его ног не стали сначала розовыми, а затем прозрачными.

Простыня тоже была грязной, но он слишком устал, чтобы обращать на это внимание. Любовные хрипы и стоны, доносившиеся сквозь тонкую стенку из соседнего номера, не давали уснуть, но ритмичное постукивание передней спинки кровати все же убаюкало его, и на рассвете он провалился в тяжелый сон.

Теперь он окончательно проснулся. Время приближалось к полудню, и ему нужно было знать, насколько плохи его дела. Он включил телевизор, который был прикручен к стене. На местных каналах начинались выпуски дневных новостей, и, как и следовало ожидать, главным сюжетом каждого канала было убийство Фостера Спикмена.

Они показывали кадры с полицейскими машинами, перегородившими ворота особняка. У одного из телеканалов был вертолет, который облетал участок, но дом был плохо виден из-за деревьев. На экране появилась архивная фотография «этого известного далласского бизнесмена и выдающегося гражданина». Снимку было несколько лет, и, как полагал Грифф, он был сделан до автомобильной аварии, когда Фостер выглядел более крепким.

Губернатор из своего офиса в Остине торжественно превозносила Фостера Спикмена как человека, который был и останется примером для всех, кто его знал. Она похвалила его за мужество, с которым он перенес личную трагедию. Она от души сочувствовала его вдове, Лауре Спикмен, которая демонстрировала такие же стойкость и самообладание, какими отличался ее умерший муж. Она обещала, что она сама и все учреждения штата сделают все, чтобы поймать и наказать убийцу Спикмена. «Тот, кто совершил это ужасное преступление, не уйдет от ответа», — заявила она.

Какой-то Джо, которого Грифф помнил по встрече на автостоянке «Сансаут», был назван официальным представителем компании. Он решительно уклонялся от микрофонов и камер, пробираясь сквозь толпу репортеров к офису корпорации.

«Он пообещал, что скоро последует официальное заявление, — сообщила ведущая программы телезрителям. — Мы сразу же познакомим вас с ним. Грег, вы беседовали со следователями на месте преступления. Что вам удалось узнать?»

Грег, который вел репортаж с места событий, занял позицию с наружной стороны увитой плющом стены. Он сказал, что полиция пока не желает раскрывать подробности совершенного преступления. «У этой загадки есть один интересный аспект, — сказал он. — Слуги жертвы, Мануэло Руиса, который постоянно находился при мистере Спикмене, очевидно, не было в доме вчера вечером. Его отсутствие необъяснимо».

«Это интересно», — произнесла ведущая безразличным тоном.

Но Грифф весь подался вперед, стараясь не пропустить ни слова о Мануэло. Однако больше о нем не было сказано ни слова.

Он продолжал переключать каналы, пока все программы не перешли к другим сюжетам. Он ни разу не был назван ни в качестве подозреваемого, ни в качестве кого-то еще. И ни в одном из репортажей, которые видел Грифф, не появился Родарт.

О том, что Грифф замешан в этой истории, широкая публика еще не знала, и это давало ему дополнительное время. У него было убежище. Маловероятно, что клерк мотеля вспомнит постояльца из седьмого номера, даже если лицо Гриффа появится на экране телевизора. У него оставалась некоторая свобода для маневров.

Первым делом ему необходимо найти Мануэло — Руиса, кажется? — найти во что бы то ни стало раньше, чем это сделает Родарт. Но для этого потребуется машина.

Под кроватью он обнаружил телефонный справочник Далласа и пыльную Библию от «Гидеоновых братьев». Похоже, справочник открывали чаще, но ненамного. Ему было несколько лет, и жучки оставили пятна на его страницах, но в нем имелся раздел служебных, а не только домашних телефонных номеров. Грифф воспользовался телефоном мотеля.

— «Ханникат Моторз».

— Глен на месте?

— Подождите, пожалуйста, я посмотрю.

Несколько минут в трубке звучала тихая музыка.

— Глен Ханникат, — грохочущий голос был таким же мощным, как и человек, которому он принадлежал.

— «Комфорт Инн». Ты говорил, что для медового месяца он ничуть не хуже парижского «Ритца».

Только бывший заключенный, даже сидевший в тюрьме с самым мягким режимом, распознает этот тон и поймет, что он означает — не называть имени и не говорить лишнего.

— Подожди, — сказал голос в трубке после долгой паузы.

Грифф услышал стук положенной на стол трубки, потом шаги, звук закрывающейся двери, опять шаги.

— Как дела? — голос Глена напоминал тихий рокот.

— Были отлично.

— Были?

— Теперь я влип. Мне нужно арендовать машину, но так, чтобы об этом никто не знал.

Глен Ханникат владел успешным бизнесом по продаже подержанных автомобилей. Как он сам признавался, его обуяла жадность. Несколько лет он подделывал документы для налоговой службы, значительно занижая свои доходы. Его поймали и отправили на перевоспитание в Биг-Спринг.

Разлука с женой была для него настоящей пыткой. Он говорил только о ней. Он постоянно жаловался, что скучает по дому и по супружескому ложу. В один из вечеров Ханникат особенно сильно донимал всех своей проблемой.

— Это не просто постель. Она особенная. Правда. Она со мной натерпелась, а это дорогого стоит. Я так ее люблю. Может, это звучит сентиментально, но это истинная правда. Я не знаю, как мне жить без нее. Правда, не знаю. Она…

Грифф, который был невольным слушателем этих стенаний, отбросил стул и подошел к Ханникату.

— Господи, может, ты заткнешься?

Затем он изо всей силы ударил Ханниката в зубы, той самой рукой, которая славилась своим броском. Костяшки его пальцев пришли в соприкосновение с превосходными коронками Ханниката, начисто отделив их от десен.

Ханникат, сплевывавший осколки фарфора и кровь, поднялся на ноги с помощью других заключенных, которые бросились к нему, выкрикивая обвинения и оскорбления в адрес Гриффа. Один из них, прижимавший полотенце к кровоточащим губам Ханниката, сказал: «Ты облажался, козел. Ты оказал Ханникату большую услугу».