Ольга Погодина-Кузьмина - Власть мертвых

– Я был занят. Кажется, мы договорились, что я сам позвоню…

– Понятно, чем ты там занят! – воскликнул Леха с драматическим пафосом. – Мне все про него рассказали, он заядлый авантюрист! Он очень опасный человек! Ты должен немедленно все это прекратить, иначе доведешь себя до паранойи!

Пронзительный голос звенел в ухе. Игорь, видимо, слышал каждое слово, но продолжал спокойно раздеваться, и в эту секунду Георгий почти уверился, что тот успел переспать и с врачом, и с Меликяном, и с похожим на марабу Азарием Слезником, который в девяностые познакомил Коваля с кремлевскими любителями балетных фуэте, а потом с ним на пару вывозил алмазы с разоренных месторождений.

– Я же красивее его! И намного моложе! – восклицал в отчаянии Леха. – Чем я хуже?! Если ты не ценишь себя, это не значит, что можно не ценить настоящую любовь! У меня одухотворенный внутренний мир! А он просто использует других людей в своих корыстных целях!

– У тебя какая-то каша в голове, я не понял ни слова. Завтра позвоню, – сказал Георгий и выключил трубку.

Игорь стоял перед ним голый и смотрел болотными глазами из-под ресниц. Георгий протянул руку и погладил пожелтевший синяк на его животе.

– Сильно болит?

– Нет почти. Поцелуй меня.

Георгий обнял его, чувствуя, как земля уходит из-под ног, и тоже начал раздеваться, дергая пуговицы, путаясь в рукавах рубашки. Игорь опустился на колени и расстегнул ремень на его брюках. Сосредоточенный, как олимпиец перед спортивным снарядом, он коснулся его плоти приоткрытыми губами, целиком принял ее в себя, и дальше началось нечто столь фантастически приятное, что Георгий забыл и Лешу, и Василевского, и собственное имя. Стиснув веки, он с дрожью погрузился в какое-то ведьмино варево, горячее и шевелящееся тысячами языков. Со стоном наслаждения он начал подниматься над гостиничным полом, словно буддийский монах.

– Стой, стой, – сказал он, отталкивая Игоря. – Ты просто фея Моргана. Но столь стремительное просветление не входит в мои планы.

– Тогда основное блюдо, – хмыкнул тот и улегся на край постели.

Георгий вошел в него осторожно, стараясь не причинить боли, и начал двигаться, чувствуя одновременно счастье и необъяснимую печаль. Все это было похоже на занятие алхимией, только огонь горел внутри. Движения Игоря были сладостно-нежными, а стоны – развратными, как у тайского мальчишки-трансвестита, но запрокинутое лицо с закушенной губой, с вылепленными золотистым светом скулами хранило печать каких-то тайных знаний, как маска бога. Георгий снова представил его с врачом и тут же устыдился этой фантазии, тело его свело судорогой от новой попытки сдержаться, он прошептал:

– Ты сейчас похож на маленького Будду.

– Да, – ответил Игорь, простыней вытирая пот с лица и груди.

– А теперь можешь орать.

Георгий отпустил себя, и Игорь, втянув воздух сквозь зубы, помог ему втолкнуться сильнее и глубже, они понеслись вскачь, и, содрогаясь в такт толчков горячего вещества, чувствуя, как глаза закатываются под веки, Георгий вознесся к небесным сферам, словно одурманенный опием брахман.

В комнате совсем стемнело, когда Георгий вдруг поймал себя на том, что уже бесконечно долго мнет ладонь Игоря и гладит голову, лежащую на его плече, без единой мысли в собственной голове. Как в далеком детстве, в автобусе, по дороге в музыкальную школу на улице Чайковского, когда он с тревогой осознал, что уже двадцать минут совсем ни о чем не думает, просто смотрит в окно. Почему-то тогда, в десятилетнем возрасте, он испугался этого состояния, усмотрев в нем первые признаки утраты умственных способностей. Должно было пройти тридцать семь лет, наполненных напряжением ума и воли, для того чтобы в молчании он вновь обрел согласие с миром, получив безмолвные ответы на все вопросы, заданные с тех пор.

– Там было что-то важное, в сейфе? – спросил Игорь, закуривая сигарету.

Запоздало вспомнив про осторожность, Георгий ограничился общими словами.

– Пока не знаю, нужно разобраться. И насчет тебя я сегодня кое с кем встречался… Надо будет подать заявление в консульство, а потом, наверное, ехать в Рим. Чтобы оформить тебе паспорт, визу и все прочее.

Игорь молчал. Георгий взял его за подбородок.

– Ночи здесь, конечно, фантастические. Думаю – а может, остаться? Подделаем завещание Коваля и будем жить на этой вилле. Что еще нужно море, солнце, свежий воздух, еда замечательная, секс тоже. Говоришь, здесь и зимой тепло?

– Ты не сможешь, – произнес Игорь негромко.

– И что делать?

Мальчик передернул плечами, сел на постели.

– Не знаю. Майкл говорил, мне нельзя возвращаться в Россию.

«Черт с вами, получайте», – решил Георгий, мысленно обращаясь к камерам и подслушивающим устройствам.

– Все будет нормально, я решу этот вопрос. Если ты, конечно, хочешь поехать со мной.

– Я с тобой поеду куда угодно, – сказал Игорь. – Хотя раньше думал, что никогда не смогу тебя простить.

Прикурив новую сигарету, он поднялся и открыл окно. Вместе с шумом улицы в комнату проникла музыка, звуки отдаленного праздника на соседней площади. Георгий подошел, прижался лицом к его затылку.

– Ты должен знать, что Коваль поучаствовал в той истории два года назад. Фактически организовал твое похищение. Я больше всего боялся, что тебя убьют, и он меня убедил, что сможет все устроить. Мы собрали и передали ему выкуп. В результате он присвоил деньги и увез тебя в Аргентину. А я оказался в тюрьме.

Игорь повернулся и, не отрываясь, смотрел ему в глаза; в сумраке его белки светились, как у бронзовой статуи.

– Это правда?

– Твой Коваль написал мне прощальное письмо, похвастался напоследок… В общем, мы все уладим с твоим возвращением. Я надеюсь.

Георгий хотел, чтобы его слова звучали убедительно, хотя сам постепенно склонялся к мысли, что Игорю вообще пока не следует возвращаться в Петербург. Нельзя было доверять Василевскому и полагаться на влияние Володи, он слишком многих раздражал, и афера, в которую он поневоле впутался, вновь могла сделать его заложником чужих финансовых интересов.

Игорь молча отошел от окна и сел на кровать. Георгий чувствовал, с каким напряжением тот обдумывает услышанное. Сейчас вид у него был такой растерянный и одинокий, что захотелось немедленно и любым способом заставить его улыбнуться.

– Еще Коваль написал, что у тебя нет зубов, проблемы с позвоночником, желудком и лицом, то есть однозначно первая группа инвалидности. При этом в постели ты вытворяешь какие-то чудеса, которым он тебя и научил. Впрочем, по последнему пункту приходится признать: даешь ты фантастически классно.

– А если бы у меня правда были проблемы с лицом и с позвоночником? – спросил Игорь.