Элизабет Адлер - Богатые наследуют. Книга 1

– Bonjour, ma'mzelle![8]

Конечно, она не разговаривала ни с кем, и была в отеле Лотт задолго до того, как тетушка Мэлоди проснулась и появилась в дверях с сияющей улыбкой, говоря:

– Ну как, девочки? Хорошо вздремнули? Уверена, что сон вас так же освежил, как и меня, и можно вечером пойти в театр.

Они надели свои лучшие платья. Энджел была в розовом шелковом платье, украшенном розетками из лент и цветов. Поппи – в сливочно-желтом атласном, с каскадом крошечных сверкающих бусинок. В театре публика восхитила их больше, чем пьеса Мольера, которая, к тому же, разумеется, игралась на французском.

– Ты когда-нибудь видела столько красивых женщин? – шептала Поппи Энджел, когда они рассматривали в маленькие театральные бинокли шикарную публику, постепенно заполнявшую ряды обитых красным бархатом кресел.

– Все так ново, что я чувствую себя кузиной из провинции, – пробормотала Энджел, посмотрев уныло на свое розовое платье. А до сегодняшнего дня я думала, что платье мисс Мэтьюс – самое лучшее, что я только видела!

– Вы выглядите именно так, как должны выглядеть молодые девушки, – ободряюще прошептала им тетушка Мэлоди. – И вполне безупречно для Санта-Барбары.

Отчаянный взгляд Энджел встретился с взглядом Поппи.

– Но тетя Мэлоди! Это же – не Санта-Барбара! – воскликнула она. – Это – Париж!

Они просидели полночи, придумывая срочную и важную телеграмму Нику и Розалии.

«Если вы не хотите, чтобы ваши дочери прослыли провинциальными простушками – без вкуса, стиля и знания современной моды, разрешите нам посетить салон мсье Вёрса, чтобы купить несколько новых парижских туалетов».

Они с нетерпением ждали ответа и захлопали в ладоши от радости, когда прочли его:

«Конечно, можно купить по одному вечернему и дневному платью у мистера Вёрса, но меня заверили знающие люди, что у мадам Марсель на рю де ла Валенс туалеты не хуже, но значительно дешевле. Вы можете купить у нее что-нибудь еще – то, что тетя Мэлоди найдет подходящим. С любовью, папа и мама».

Салон мистера Вёрса был очень стильным – с бледно-зелеными стенами, изящными кушетками и длинными зеркалами в стиле Людовик IV. Высокомерного вида продавщица предложила им сесть, и Поппи и Энджел присели напряженно на маленькие стулья напротив тетушки Мэлоди, ожидая, когда освободится мэтр.

– Выскочка портной! – кипятилась тетушка Мэлоди после пятнадцати минут ожидания. – Это нестерпимо. Это ни на что не похоже!

– Ну это уж слишком! – еле сдерживалась она после того, как прошло еще полтора часа, наконец она не выдержала и велела продавщице передать мистеру Вёрсу, что если он не может заняться ими немедленно, то они уходят.

– О, тетя Мэлоди, нет, – в отчаянии взмолилась Энджел. – Только не это, нет, пожалуйста, тетя, мы должны остаться…

– Тетя Мэлоди, это так важно, – подхватила Поппи. Они были так близко от первоклассных парижских туалетов – не могут же они так просто уйти ни с чем?

– Мэтр занимается княгиней де Винье, – сообщила им мягко продавщица. – Она выбирает себе гардероб на осень.

– На осень? – спросила удивленная Энджел. – Но, Бог мой, сейчас только весна!

– В Париже, мадемуазель, мы занимаемся нашим гардеробом заранее. Княгиня уже купила туалеты для лета.

Большие двойные двери в дальнем конце салона неожиданно распахнулись, и гордого вида женщина в шелковом пальто и невероятно огромной шляпе, украшенной роскошными розовыми розочками, прошествовала высокомерно, но грациозно по комнате в сопровождении мэтра собственной персоной.

– Запомните, Вёрс, – отдавала она распоряжения. – Все должно быть готово вовремя. В октябре я еду в Россию. И особенно обратите внимание на соболя. В конце концов, мы же не хотим, чтобы русские, а они уж знают толк в мехах, подумали, что мсье Вёрс второго сорта, не так ли?

Ее злобный смех прозвучал в освещенном изящными люстрами зале, когда наступила пауза. Взяв золотой лорнет, княгиня посмотрела сначала на Энджел, а потом – на Поппи.

– Кто они? – спросила она по-французски. Продавщица пожала плечами.

– Никто, княгиня. Просто заезжие американки.

– Ah, les petites Americaines![9] – она подошла поближе, и тетя Мэлоди взглянула на нее недружелюбно. Потом княгиня сказала какую-то быструю французскую фразу, на что продавщица засмеялась.

Напрягая все свои способности, Поппи попыталась вспомнить все, что она знала из французского, стараясь про себя перевести слова княгини как можно точнее.

– …Они очаровательны, – услышала она. – И такой чудесный контраст! Блондинка – сосем как роза, которая расцвела к Рождеству: бледная, редкая и изысканная. Мужчины будут сражаться за право оберегать ее, как сокровище, обожать ее. А другая – бесенок – как спелая вишня в летнем саду. Мужчины захотят, конечно, сорвать ее ветки и попробовать и… облизать сок с пальцев.

– Что она говорит? – разъяренно потребовала ответа тетя Мэлоди. – Поппи, ты говоришь по-французски. Что она сказала?

Опустив глаза, Поппи рассматривала свои пыльные туфли, покраснев от неловкости.

– Я… Я не уверена, тетя Мэлоди, – пробормотала она, когда с еще одним злобным смешком княгиня выскользнула из салона, оставив после себя аромат ландышей. Конечно, Поппи знала, что сказала эта дама, но она не была уверена, что поняла, что означали ее слова – и почему-то почувствовала, что ей не следует передавать все это тетушке Мэлоди.

Продавщица провела их в салон поменьше, тоже с зеркалами, и тетя раздраженно наблюдала, как мэтр изучал сначала Энджел, а потом – Поппи. Хлопнув в ладоши, он позвал ассистентов.

– Принесите сапфирово-голубой шифон для la petite,[10] – закричал он, собрав половину своего штата и указывая на Энджел.

– А для другой, – по его глазам было заметно, что ему забавно смотреть на Поппи, – что-нибудь вишневое – это более подходит, чтобы притушить ее огненные волосы. Болотно-зеленый атлас, может… ах, нет – она слишком молода… У меня есть кое-что… серо-голубой бархат… да, это то, что нужно!

Опять Поппи вспыхнула от неловкости, когда тетушка Мэлоди буркнула громко:

– Такие кошмарные манеры, и никто не говорит по-английски!

– Мадам, – сказал мэтр на безупречном английском. – Мой отец был англичанином.

– Тогда почему вы не говорили по-английски? – спросила глухо и раздраженно тетя Мэлоди. – Вы достаточно заставили нас ждать, молодой человек; хорошо, если это будет стоить того.

– Взгляните сами, – ответил мистер Вёрс, вытягивая бесконечные ярды сапфирового шифона из огромного мотка ткани. – Есть такие, кто годами согласен ждать у дверей салона Вёрса. Если вы одеваетесь у мэтра, всякий это поймет. Мои туалеты делают неповторимой каждую молодую особу. Даже самую капризную.