Джуд Деверо - Лавандовое утро

Эди постаралась сдержать улыбку, но не смогла.

— А мы гадаем, почему Агги не торопится вернуться домой!

— Если бы я жил с ним, то ушел бы в армию, даже если бы был шестнадцатилетней девчонкой…

— Ладно, он не такой уж плохой.

— Ты и дня не провела с ним. Тебе стоило послушать его ворчание, пока ты работала в курятнике.

— И что он сказал обо мне?

Дэвид неуверенно покачал головой:

— Он сказал… Он сказал, что если бы у него была жена с такими ногами, как у тебя, он никогда не позволил бы ей мыть полы, особенно без швабры…

— Ты врешь…

— Клянусь, — сказал Дэвид и перекрестился. — Он хотел пойти и помочь тебе, но я отговорил его.

— И как тебе удалось?

— Я показал ему кулак, ты бы видела его испуганное лицо.

Эди рассмеялась:

— Так кто хуже? Ты или он?

— Надеюсь, что я, но он многое повидал за свои годы. — Дэвид увидел, что глаза Эди заблестели, он взял ее за руки и поднял со стула.

На какой-то момент они застыли, вся простота мгновенно ушла, и оба ощутили напряжение.

— Я согрел воду, можешь помыться, — сказал Дэвид, снимая напряженность, и повернулся к раковине. — Разденься, а я подержу полотенце.

Эди снова рассмеялась, напряжение ушло.

— Нет. Спасибо. Пожалуй, я просто умоюсь и вымою руки. Я слишком устала, чтобы думать о грязи.

— Люблю земных женщин.

— По-моему, Дэвид Клер, ты любишь всех женщин.

— Ты очень, очень ошибаешься. Ладно, мойся, я поищу полотенце.

Эди не понадобилось много времени, чтобы умыться. Затем она ушла в спальню и закрыла дверь.

Эди начала раздеваться и посмотрела на кровати. Два дня назад, если бы ей сказали, что она проведет ночь в одной комнате с солдатом, она бы заорала, что скорее уснет на камнях под дождем. Но сейчас это казалось естественным.

На стуле у кровати лежала чистая ночная рубашка, и Эди знала, что это Дэвид принес ее. Наверное, это рубашка Агги. Эдди натянула ее на свое грязное тело, легла на ту кровать, что была ближе к двери, и мгновенно уснула.

Когда она проснулась, в комнате было темно, но кто-то толкнул ее кровать. Сначала она испугалась.

— Ш-ш-ш… — сказал Дэвид. — Это я. Спи.

Она приподнялась на локтях, стараясь разглядеть его в темноте.

— Включи свет.

— Здесь нет света, — сказал он. — Нет электричества.

— О, конечно, — пробормотала она и снова легла. — Хэмиш…

— Да, засыпай.

Она уснула, но снова проснулась, когда что-то ударилось о кровать.

— Извини, — сказал Дэвид. — Это все моя проклятая железка, и кровати стоят слишком близко. Стоит мне повернуться, как я задеваю ногой твою кровать. Спи.

Но она больше не смогла уснуть.

— У тебя есть фонарик?

— Зачем?

— Я хочу посмотреть, что у тебя с ногой.

— В ответ на это могу сказать, что с ногой все в норме.

Но Эди уже сидела на постели.

— Тогда завтра я буду готовить, а ты будешь доить корову и собирать яйца.

— Уговорила, — сказал он и минутой позже вернулся в комнату с фонарем. Дэвид был без рубашки, босой, только в брюках, которые висели на нем.

Он поставил фонарь на стол между кроватями и поинтересовался:

— И что теперь?

— Сними брюки, — велела Эди, вставая с кровати.

Она подошла к гардеробу и достала рубашку, которую надевала утром. Судя по ней, Агги была полнее и ниже ростом, рубашка была коротковата и сползала с плеч, когда Эди двигалась.

— Ты мне нравишься в этой одежде, — буркнул Дэвид, расстегивая брюки.

Когда Дэвиду наконец удалось спустить брюки вниз, минуя стальную конструкцию, Эди взялась за манжеты и потянула. Он шутил, но открывшаяся картина была столь ужасна, что Эди было не до улыбок. Вся нога была в кровоподтеках и ссадинах, а там, где она соприкасалась с металлом, зияли раны.

— Обожаю генерала Остина, — пробормотал Дэвид.

— Он еще услышит слова любви от меня, можешь быть уверен, — сказала Эди, и ее губы сжались от злости. — Сиди спокойно, а я посмотрю, что можно сделать.

— Я в вашем распоряжении, детка, — сказал он, отклонившись на подушки и мгновенно засыпая.

Когда он проснулся, таз с водой стоял на столе, и Эди старалась осторожно промыть рану и наложить повязку.

— Больно? — спросила она.

— Не очень, — сказал Дэвид, но Эди знала, что он лжет.

Она подошла к шкафу, вытащила еще одну старую, но чистую рубашку и начала разрывать ее на бинты.

— Твои ссадины и синяки трутся о металл, поэтому больно, но я постараюсь забинтовать острые углы, чтобы они не так сильно беспокоили тебя. Ты можешь встать?

— Конечно.

Она видела, как ходят его скулы, видела, что ему больно, и хотела как-то отвлечь его.

— Расскажи мне о своей семье. У тебя есть братья или сестры?

— Восемь. Я второй, но… — Он снова закусил губу, морщась от боли.

Эди решила, что лучше говорить самой, и начала рассказывать:

— Мой брат Бертран — самый ленивый человек на свете.

— О, правда? И в чем это проявляется?

— Когда ему было три года, он увидел рождественские подарки под елкой и сказал: «А кто их для меня откроет?»

Дэвид хмыкнул.

— А когда ему было шесть, мой отец купил ему велосипед.

— И?

— Отец бежал следом за ним, придерживал за багажник, а мой брат отлично балансировал. Но когда отец отпустил его, велосипед остановился, и Бертран спросил — почему? Отец объяснил, что он должен крутить педали, тогда брат улегся посреди улицы и больше никогда не садился на велосипед.

— Неплохо.

— Когда ему стукнуло двенадцать, родители впервые в жизни взяли нас в ресторан, и отец заказал стейки. Отец показал, как нужно резать стейк, и сказал, что жевать его нужно медленно и долго. Тогда мой брат снова подозвал официанта и заказал тарелку пюре. Когда ему было шестнадцать, мать отправила своего любимого сыночка на танцы с очень красивой девушкой. Он должен был забрать ее в шесть часов. В шесть тридцать брат все еще сидел в гостиной, и отец спросил его, почему он не пошел на танцы. А брат сказал: «Потому что она не зашла за мной».

— Ты это придумала? — спросил Дэвид.

— Ни слова.

— Но как же он живет? Что делает?

— Мой брат — просто чудо. В школе он просил рассказать ему, о чем книга, и спустя пять минут блистал красноречием, обсуждая ее. Он любит сидеть и рассуждать. — Эди оторвала кусок ткани. — И еще обожает сплетни. Он знает всех в городе, и все раскрывают ему свои секреты.

— Я так понимаю, что он не пошел на войну?

— Нет, конечно. Был признан непригодным. Плоскостопие. — Когда Эди мягко промокнула рану, Дэвид скорчился от боли.

— Расскажи про Остина. Что-то…

— Нет, лучше про Бертрана. Хочешь, расскажу, как он не явился на собственную свадьбу?

— Давай расскажи.

— Моя мать все организовала. Бертран увидел девушку и сказал, что она подходит, но никаких гостей, достаточно матери и невесты.