Екатерина Мурашова - Земля королевы Мод
В последней, восьмой, самой маленькой комнате нашей квартиры проживает Аркадий. Вполне живые и здоровые родные Аркадия (кажется, это были отец и сестра с ее вторым мужем и сыном от первого брака – но я бы не поручилась за точность) избавились от него уже много лет назад, выменяв ему комнату в коммуналке. Диагноз Аркадия – вялотекущая шизофрения. Вне обострения Аркадий – человек безвредный, спокойный, услужливый, разве, может быть, немного занудный. Серьезных обострений у него бывает немного – приблизительно раз в два года. Прописанные ему таблетки Аркадий принимает регулярно, в соответствии с красиво разрисованным режимом дня, который был когда-то составлен в психушке под руководством психиатра-арттерапевта и теперь висит в комнате на стене. В этом же режиме дня значатся обливания холодной водой, зарядка и часовая прогулка перед сном. Рядом с режимом дня висят плакаты, сляпанные приятелями Аркадия, которые иногда ночуют у него в комнате:
«Если видишь в стенке люк, не пугайся – это глюк!» «Встречай. Поехала. Твоя крыша.» и т.д., в том же духе. Считается, что шизофреники обычно замыкаются в себе, но у Аркадия на удивление много приятелей. Нормальных среди них почти нет. Алкоголиков, как ни странно, тоже. Наркоманов Аркадий уважает, видит в них следующую ступень эволюции по сравнению с психами и пьяницами. Сам он, впрочем, наркотики никогда не употреблял, так как психиатр внятно объяснил ему, что вместе с принимаемыми Аркадием таблетками любые наркотики означают немедленную потерю остатков рассудка и физическую смерть. Особенно Аркадию почему-то нравятся кокаинисты. Браток Леша успешно регулирует эту ситуацию и не дает ей перейти некую критическую границу. Аркадий, да и его периодически выдворяемые из квартиры гости, на Лешу практически не обижаются. Наталья боится за дочь и говорит, что если бы ей удалось достать достаточное количество стрихнина или мышьяка, то Аркадия и его «притон» она извела бы в нашей квартире в первую очередь и ни малейших угрызений совести не почувствовала. Аркадий знает об испытываемых Натальей чувствах, ощущает какую-то свою вину и старается ей услужить больше, чем остальным. Наталья шарахается от него, как от прокаженного.
Несмотря на болезнь, большую часть времени, которую Аркадий проводит «на свободе», он где-нибудь работает. Некоторые места его трудоустройства просто поразительны. Так, последнее время он работает в детском психоневрологическом интернате воспитателем или еще кем-то в этом роде. Кто его принял? Каким образом? На каких основаниях? Нет ответа…
Впрочем, воспитанники его, похоже, любят и даже жалеют. Во всяком случае, кто-то из девочек регулярно пришивает ему оторвавшиеся пуговицы и чистит пиджак. Он, насколько может, платит воспитанникам взаимностью. Когда-то в юности Аркадий играл на гитаре и теперь из своего собственного почина организовал в интернате вокально-инструментальный ансамбль. Если судить по его словам, умственно отсталые дети делают большие успехи и просто преображаются на глазах под воздействием музыки. А почему бы и нет? Арттерапия сейчас и вообще популярна…
Но вообще-то, конечно, дичь полная!… Республика «Шкид» двадцать первого века… «Не женитесь на курсистках, они толсты, как сосиски…» Интересно, когда он очередной раз загремит в больницу с обострением, его потом возьмут на работу обратно? Из психушки – в интернат, к больным детям? Хотя, может быть, во всем этом есть какая-то высшая правда, которую мне не дано разгадать…
* * *Кроме упомянутых восьми комнат и кухни, в нашей квартире имеются еще две заваленных многолетним хламом кладовки и множество всяких коридорчиков и тупичков. Площадь туалета – шесть квадратных метров. Ванной – восемь. Между собой они связаны высокой, кажется дубовой, дверью с полукруглым окном наверху. Иногда Аркадий, забывшись, принимает в санузле гостей. Как-то раз они развели там костер. Наталья визжала, как зарезанная, и вызвала пожарную команду, милицию и скорую помощь одновременно. Когда Аркадия выпустили из больницы (это произошло уже через три дня, так как его психическое состояние в тот момент было вполне адекватным), он долго извинялся и оттирал с порошком плитку и стены. Однако, Кирилл подхватил идею, и теперь разводит маленькие костерки регулярно. Однажды, когда семья Кривцовых еще жила в двух маленьких комнатках, в ванной на матрасе две недели спала огромная старуха – Зоина деревенская родня, прибывшая в гости. Старуха оглушительно храпела и не хотела мешать спать деткам. В половине пятого утра она просыпалась (утренняя дойка), приводила себя в порядок, скатывала полосатый матрац, ставила его в угол за стиральную машину и три часа, до общего подъема невозмутимо пила чай в кухне, наливая его на блюдце и закусывая сахаром-рафинадом.
На пике архитектурного абсурда посередине коридора в нашей квартире имеются две ступеньки, на которых раз в два-три дня обязательно кто-нибудь серьезно падает и что-нибудь себе разбивает. Исходя из ступенек, получается, что моя комната и кухня расположены приблизительно на тридцать сантиметров выше над уровнем моря, чем фросина и дашкина комнаты. В чем смысл и как это устроено?
Прошу понять меня правильно: я вовсе не пыталась написать карикатуру. Напротив, тщательно удаляла из описания все лишние эмоции. Весь фокус в том, что данный паноптикум является абсолютно НОРМАЛЬНЫМ для лиговского бытия.
Два моих высших образования на этом фоне выглядят вполне комично. Единственным человеком в квартале, у которого они вызывают уважение, является участковый милиционер. Когда он появляется у нас в квартире (а это, учитывая нравы насельников, происходит регулярно), ко мне он всегда обращается «на вы» и в первую очередь. Обычная форма обращения: «Вот вы мне, как здешняя интеллихенция, проясните доподлинно обстановку…»
Итак, декорации расставлены по местам, начинается действие…
Глава 2. Убийство
– Что вы можете сказать о семье потерпевшего? – спросил меня молодой милиционер после обычного обращения присутствовавшего здесь же участкового к «интеллихенции» и беглой демонстрации каких-то невразумительных удостоверений.
Удостоверения я особенно рассматривать не стала, резонно полагая, что в присутствии хорошо знакомого мне участкового все остальные милиционеры тоже – настоящие.
– Обыкновенная, на лиговский манер счастливая семья, – ответила я. – Трое детей.
– У нас вот тут есть сведения, – милиционер заглянул в какие-то бумаги. – Что Федор Кривцов с женою постоянно скандалили. Он пил и рукоприкладствовал. За прошедшие три года четыре раза вызывали милицию. Два раза – она, один раз соседи, и один раз… – милиционер запнулся.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});