Фрасис Дарлинг - Разбитое зеркало

С другой стороны, кордебалет в «Ридж-Ривер» очень мало танцевал. Они выходили, принимали позы и уходили. Там всего парочка танцевальных номеров, главным образом шеренга девочек, неуклюже подбрасывающих ноги перед посетителями, которым наплевать, как они танцуют, лишь бы поменьше было на них одежды.

Они приходят туда совсем не для того, чтобы оценивать по достоинству искусство танца.

На сцене в «Ридж-Ривер» не было обнаженных тел. Танцовщицы стриптиза не допускались. Шоу в «Ридж-Ривер» было на грани закона. Оно было очень популярным.

У них была парочка комиков, мужчина и женщина, но мужчины ходили в «Ридж-Ривер» не для того, чтобы послушать шутки. Они приходили посмотреть на женскую плоть.

Если Оливия согласится на эту работу, ей нужно будет стоять или двигаться в лифчике без бретелек и трусиках, возможно, с плюмажем или двумя. В течение трех представлений за ночь, шесть дней в неделю она будет подвергаться похотливому разглядыванию мужчин с входным билетом в кармане. Эти отвратительные мужчины, у некоторых на коленях небрежно лежат плащи, упорно смотрят на ее тело, воображая те несколько интимных сантиметров, которые скрыты от них. Они погружены в свои непристойные мысли, расстроенные сознанием того, что они никогда не доберутся достаточно близко, чтобы дотронуться.

Оливия включила на полную мощь холодную воду. По какой-то причине она чувствовала некоторую слабость.

— Я делаю это ради тебя — ради нас, — сказала Роману Оливия, опустив глаза и теребя складку на своем светлом замшевом платье.

— Но ревю бара «Ридж-Ривер? Не там ли они…

— Там нет обнаженных, — ответила она. — Это довольно консервативное место, сравнительно, конечно.

— Сравнительно с чем? С забегаловкой и стриптизом в Лас-Вегасе?

— Это просто невинное шоу с канканом. Ведь я же показываю свои ноги, танцуя в балете. Большинство танцев…

— Это совсем другое дело.

— Только в твоей глупой мужской голове! Смотри, я уже там пять дней. Там ничего нет, в самом деле. Я уже сэкономила четыреста долларов — для нашего ресторана.

Оливия…

Она видела, что он сам себя накручивал. Мужчины! Роман не упускал ни единой возможности, чтобы оглядеть ее с ног до головы, но если другой мужчина посмотрит на нее… Да, если он сильно разозлится, он может попытаться запретить ей. Это приведет к ссоре, и тогда…

— Роман, — перебила она его. — В самом деле, Роман! Мы ведь не женаты, даже не помолвлены…

Ей захотелось, чтобы на нем был галстук, чтобы она могла поиграть с ним, но он был в майке, поэтому она притронулась к его груди кончиком пальца и придвинулась на несколько сантиметров.

— Роман, дорогой. Мы деловые партнеры, так? Это твой тайный рецепт и твоя идея. Позволь мне делать то, что я могу, о'кей?

Роман посмотрел поверх ее головы и пожал плечами.

— Я там, знаешь, в безопасности, — продолжала она. — Я высоко на сцене, а вся публика — далеко внизу.

— А ты когда-нибудь спускаешься к…

— Конечно, нет. Это против правил.

Некоторые из девушек это делали, естественно, и зарабатывали хорошие «чаевые», позволяя мужчинам лапать себя. Плюс проценты от напитков, купленных им мужчинами. Это было делом выбора, но Оливия никогда не пойдет на это. Сама мысль о том, чтобы позволить одному из этих грязных животных дотронуться до себя, заставляла ее содрогаться.

— Я приду и сам посмотрю, — сказал Роман.

— Нет, ты не придешь, — резко ответила она, а затем, приблизившись, добавила мягче:

— Пожалуйста, не надо, Роман. Я буду чувствовать себя неудобно.

— Если это так невинно, то почему?

Оливия быстро придумала ответ:

— Это другое дело, если ты там будешь, Роман. Я признаю, что шоу немножко вызывающее, но с незнакомыми… Ну, они для меня просто лица. — Она сильнее надавила кончиком пальца на его грудь. — С тобой… Ну, у меня есть чувство к тебе. Ты мой друг. Я не хотела, чтобы мы были там вместе… То, что есть между нами… Что ты подумаешь обо мне, видя меня в том костюме.

— Так ты там в костюме.

— Конечно! Но ты увидишь больше, когда я буду в бикини на пляже, — солгала она.

— Но я слышал…

— Это только «звезды». Костюмы главных артистов намного легче, а у кордебалета гораздо больше одежды, чтобы не отвлекать внимание от главных. — «Хоть бы он поверил этому…»

— Ну…

— Роман, так мы едем? — быстро перевела она разговор. — Ты обещал отвезти меня сегодня в Калумн посмотреть помещения.

— Верно. О'кей! Поехали.

Оливия видела, что он лишь ненамного смягчился. Ну, У нее были способы преодолеть это. У нее была замужняя подружка, которая говорила ей, что лучше всего любовью заниматься после ссоры с мужем — «реставрационный» секс. Оливия, естественно, не собиралась идти на такие жертвы, но у нее были свои методы.

— Заводи машину, — сказала она ему. — Я пойду попью воды.

В кухне она расстегнула платье, намочила руки под краном и протерла мокрыми ладонями всю себя, от шеи до колен. Замша, когда намокает, прилипает к телу.

Оливия знала по опыту, что у любовной связи должен быть прогресс, сексуальный прогресс, иначе мужчина будет получать в другом месте свои низменные удовольствия. Она смотрела фактам в лицо и была достаточно подготовлена к ним. Ее «роман» с Романом потребует с ее стороны жертв, даже если она его будет притормаживать.

Огонь его вожделения нужно покрывать мокрым валежником, чтобы он тлел, но совсем не затух. Хитрость заключалась в том, чтобы пламя находилось в границах и под внимательным контролем. Ее ритуальные прощальные поцелуи, безопасные через открытое окно, становились все протяженнее по времени. Она одаривала его только одним поцелуем каждый раз, но каждый раз — дольше и чуточку интимнее. Оливия знала, как целовать. Ее поцелуи были технически совершенны.

Но придет день и Роман потребует большего — больше, чем поцелуи. Она была готова к этому. Мужчина ждал, что на его страсть будет ответ. Оливия была уверена, что она сможет подделать и это. Оливия знала, как стонать и извиваться. Она наблюдала за другими. У нее была практика. Секрет — наиболее сложная часть — состоит в том, чтобы допускать бесконечное, медленное движение к заключительной, отвратительной для нее близости. Но никогда так и не достигнуть этой необратимой точки.

Сегодня был день, когда он находился в состоянии холодной ярости, и поэтому она должна позволить ему больше — лишь чуточку больше — и накормить его обещаниями. Мужчины такие дураки! Их потребности ослепляют их. А ожидание завтрашней близости значит для них больше, чем сегодняшняя настоящая близость.