Линда Ховард - Огненное Сердце

Бен старался не пользоваться мачете, чтобы не оставлять явных следов. Конечно, индеец легко обнаружил бы их, но ни у Дутры, ни у Кейтса такого опыта не было.

Они перебрались через несколько ручейков, слишком мелких и заросших, не подходящих для купания. Наконец разразилась гроза, но где-то в отдалении. По выражению лица Джиллиан Бен понял, что она не отказалась от идеи где-нибудь искупаться.

— Лучше это сделать ближе к середине дня, — заметил он. — Ни у тебя, ни у меня нет сменной одежды, а днем мы сможем ее постирать, и она успеет высохнуть до утра.

— Ты говоришь так, будто я пилю тебя все время, — ответила она.

— Ты так и делаешь. Молча.

Она пристально посмотрела на него:

— Когда я решу тебя пилить, можешь не сомневаться, что молча я этого делать не буду.

Он вздохнул:

— Похоже на то.

Такая перспектива не огорчила его, а вот то, что не удастся следующей ночью заняться с ней любовью, было уже хуже. Он не сомневался, что она не позволит ему даже прикоснуться к себе. Ну почему эти женщины такие щепетильные? Чистота — это прекрасно, но, черт возьми, они же в сельве!

Но Джиллиан нужно было вымыться, и Бен начал искать подходящий ручей.

Тот, что он в конце концов нашел, нельзя было сравнить с водопадом, где они недавно купались, или с большими водоемами на пути к Каменному Городу, зато здесь было безопасно. Бен положил пистолет так, чтобы он был под рукой, но не мог намокнуть. Они разделись и вошли в воду. В рюкзаке Бена не оказалось мыла, и Джиллиан легла на спину, чтобы прополоскать волосы. Бен жадно смотрел на нее: впервые все ее обнаженное тело было открыто взгляду, и он снова почувствовал желание.

Бен ухмыльнулся, глядя, как она стирает белье:

— А что ты собираешься надеть под брюки? У меня нет в запасе дамских трусиков.

— Какое-то время обойдусь и без них, зато утром смогу надеть все чистое.

Он так обрадовался, что ночью на ней ничего не будет, что не смог вымолвить ни слова.

Конечно, надо как-то решить вопрос с мытьем, а то все повторится сначала. Если бы у них было в достатке питьевой воды, часть можно было бы потратить на купание. Но дезинфицирующих таблеток было в обрез, и их надо беречь как зеницу ока.

— У тебя сейчас такая идиотская ухмылка, — сказала она, выходя на берег и выжимая волосы.

— Как у осла, жующего вересковые колючки, — жизнерадостно согласился он.

— Ну, насчет осла я согласна, а при чем тут вересковые колючки?

— Не знаю. Но так говорят у меня дома. — Он откинул со лба мокрые волосы и тоже вышел из воды.

Она смотрела, как он одевается, и вдруг поняла, что наслаждается этим зрелищем. Перед ней был искатель приключений, авантюрист до кончиков ногтей, циничный, хитрый, ловкий и опытный. Она прекрасно понимала, что без его предусмотрительности их положение было бы куда более сложным. Палатка уже защитила их ночью от змей и насекомых, а запас пищи, хоть и небольшой, позволял не охотиться и тем самым сэкономить патроны на случай нападения. Словом, с самого начала экспедиции Бен был готов к любой неожиданности.

В оставшуюся часть дня они прошли довольно много. И когда остановились на ночлег, то позволили себе рая-вести небольшой костер и съели горячий ужин из рыбных консервов и риса.

— Знаешь, чего я ужасно хочу? — спросила она.

— Меня.

— Ценю попытку, но это из другой области.

— Из какой же?

— Ну, это… Растения. А может, и немного мяса, в общем… хочу пиццу с ветчиной и толстым слоем сыра.

Он порылся в рюкзаке и бросил ей маленькую коробочку с консервированными фруктами.

— Вот тебе вместо пиццы.

— Спасибо. Когда вернемся в Манаус… Может, я и не смогу найти пиццу в Манаусе, но уж когда вернусь в Штаты, закажу самую большую.

Он ничего не ответил, но выражение его лица вдруг стало хищным. Он молча проглотил свою порцию консервированных фруктов.

Джиллиан недоумевала, что в ее словах могло привести его в такое отвратительное настроение. Она решила оставить его в покое и не задавать лишних вопросов. Она стала есть фрукты, смакуя каждый кусочек.

Бен смотрел на нее, и внутри у него все напрягалось каждый раз, когда она облизывала ложку.

Черт подери! Она так спокойно объявляет, что собирается вернуться в Штаты! Как она может даже подумать об отъезде? Неужели прошлая ночь ничего для нее не значила, не была особенной? Он и сам был не новичок в вопросах секса и понимал, что прошлая ночь была совершенно необыкновенной. Она-то тоже должна это понимать!

Джиллиан встала зевая. После дневного перехода по сельве у нее не было охоты задерживаться у костра. Да и прошлой ночью ей почти не пришлось отдыхать.

— Я иду спать. Ты остаешься?

Он поднялся и крепко обнял ее. Безумное желание не оставляло его, но днем обстоятельства не позволяли им сделать привал, и Бен, пока они шли через сельву, старался даже не прикасаться к Джиллиан. Может, поэтому она еще не осознала, что теперь принадлежит ему.

Он испытал какой-то яростный восторг, когда она прижалась к нему, обвив его шею руками. Он почувствовал, как напряглось ее тело.

— Ну, так ты остаешься? — пробормотала она. Он забыл, что она говорила перед этим.

— Где остаюсь?

— Сидеть у костра.

Вместо ответа он взял ее руку и прижал к своей возбужденной плоти.

— А как ты думаешь?

Джиллиан прильнула к нему, слабея от предвкушения. Весь день она мечтала о его прикосновении и сейчас дрожала от сознания того, что скоро примет его в себя.

— Может быть, уточнить вопрос?

— Не надо… — Он снова жадно поцеловал ее. — Мы оба понимаем, чего хотим.

Пока он гасил костер, она влезла в палатку и к его приходу разделась. Она не выключала фонарик, пока он снимал одежду, наслаждаясь видом его великолепного тела. На мгновение он замер, любуясь ее наготой, затем погасил свет и овладел ею в теплой, обволакивающей темноте.

Дни и ночи сменяли друг друга, а они продолжали свое необычное путешествие. Целый день шли без остановок, часто даже ели на ходу. Днем Бен почти не прикасался к ней, и она это понимала. Зато по утрам так не хотелось покидать палатку и снова отправляться в путь!

Иногда она чувствовала себя совершенно измученной после долгих ночных часов любви. Все дразнящие, нахальные намеки Бена, которые так раздражали и задевали ее раньше на протяжении всех недель пути, оказались правдой. Он был неутомим, к тому же для него не существовало никаких запретов. Бен то полностью подчинял ее себе, не давая подняться и только посмеиваясь над ее усилиями вырваться, то, лежа на спине, сажал ее на себя верхом, предоставляя полную свободу действий.

Как любовник он был неотразим. Его огорчало, что она так долго держала его на расстоянии, но теперь, оглядываясь назад, сама Джиллиан удивлялась своему упорству. Она объясняла себе это только тем, что не знала, чего лишалась. Каждый раз, когда она смотрела на него, высокого, сильного, уверенного в себе, то ощущала такой прилив любви и желания, что готова была сорвать с себя одежду. Однако оба сдерживали свои чувства, зная, что у них еще будет много времени, когда минует опасность.