Энн Стюарт - Полуночная роза

Ворча что-то себе под нос, к ним подошел Трактирщик.

— Вам придется раздобыть денег Блэкторн, — сказал он. Эта прогулка по Европе не пошла на пользу нашим карманам. Лучше бы мы поехали прямо Париж.

Как всегда, Николаса ничуть не удивило то, что слуга говорит с ним на равных.

— Дама отказывалась ехать в Париж, — ответил он.

Трактирщик странно на нее посмотрел. После первой ночи, которую они провели на континенте, когда Николас пришел к ней в комнату, отношение к ней Трактирщика изменилось. Он не смотрел на нее, старался заговаривать только тогда, когда это было необходимо, держался по возможности в стороне. Жизлен не могла понять, в чем причина. Возможно, он ревновал, — хоть это, конечно, и выглядело странно, но она знала, что слуги часто бывают собственниками, — или чувствовал себя перед ней виноватым.

Виноват был только Николас, хоть он и не желал в этом признаться. Она посмотрела на него при ярком свете итальянского солнца, на его сильное тело, красивое лицо, язвительную улыбку, и подумала о том, сколько еще ей предстоит терпеть.

Он оказался прав. Палаццо Верди оказалось более чем скромным. Сырой полуразрушенный дом был куда хуже людской в Энсли-Холле, ему было далеко даже до незамысловатого уюта «Красного петуха». Немногочисленные слуги говорили только по-итальянски, были бедно одеты и нерасторопны и беспорядок вокруг был невообразимый.

Жизлен не приходилось оказываться в подобной грязи с тех пор, как она покинула улицы Парижа.

Она вошла вслед за Николасом в салон, и он остановился, оглядывая пыль и плесень.

— Похоже, де Бруни не слишком заботится о чистоте, — сказал он небрежно, и, повернувшись к Жизлен, добавил, — я ухожу.

Ее очень удивило, что он счел необходимым ее предупредить, и она, не удержавшись, спросила:

— Вы вернетесь к ночи?

— Могу ли я тешить себя надеждой, что вы передумали, и позволите мне разделить с вами постель? — поинтересовался он насмешливо.

— Нет, — ответила она.

— Ну, что ж, я полагаю, сегодня ночью у меня найдется другое занятие. Я должен пополнить наш быстро тающий капитал, как верно заметил Трак, а самый надежный способ сделать это — посетить игорный дом.

— А если вы проиграете?

— Дорогая, я никогда не проигрываю.

— Вы что, передергиваете карту? — Жизлен сказала это намеренно, чтобы вывести его из терпения.

Глаза Блэкторна сузились, но он не показал ей, что его чувства задеты.

— Нет, — спокойно сказал он, — я просто очень хорошо играю. — Он еще раз осмотрелся вокруг с явным неудовольствием. — Сделайте, что вы найдете нужным, чтобы вам было тут удобней. Трак поможет вам, потому что здешние слуги, кажется, не способны понять ни одного английского слова. — Он подошел к ней и взял ее за подбородок, — и не вздумайте убежать, ma petite, — я пока еще не собираюсь вас отпускать.

Жизлен вдруг неприятно поразилась, подумав, что она и не собирается бежать. Она сказала себе, что просто хочет усыпить его бдительность. Здесь, в Венеции, где у него столько возможностей развлечься, он наверняка оставит ее в покое, и у нее будет время все как следует обдумать.

— Вы найдете меня здесь, когда вернетесь, — ответила она, желая, чтобы он не прикасался к ней.

Желая, чтобы он прикоснулся к ней своими красивыми губами.

Он не целовал ее с тех пор, как она приказала ему уйти. Но Николас Блэкторн был не из тех, кто подчиняется. Если бы он хотел ее поцеловать, его бы ничего не остановило.

На мгновение ей показалось, что его длинные пальцы сейчас приласкают ее. На мгновение ей показалось, что сожаление и страсть затаились в его темных глазах. Но он резко повернулся и ушел.

Она стояла одна посреди комнаты и старалась собраться с мыслями. Вокруг пахло плесенью и рыбой, и ей не хотелось так жить. Расправив плечи, Жизлен отправилась в холл и застала там Трака, который кричал на слуг.

— Убрать, — говорил он громко и медленно, вы должны убрать.

— Они не придурки и не глухие, — попыталась успокоить его Жизлен, разглядывая трех женщин и двоих мужчин, из которых состоял обслуживающий персонал Бруни. Все они были плохо одеты, неряшливы, явно недовольны вторжением в дом иностранцев, и искренне не понимали, чего от них хочет Трактирщик. — Они не понимают по-английски, — добавила она.

— Чертовы иноземцы, — выругался Трактирщик.

— Мне кажется, это мы иноземцы, — сказала Жизлен. Она повернулась к старшей из женщин, решив по тому, как та выглядела и вела себя, что это экономка. — Послушайте, — обратилась она к ней на беглом итальянском, которому обучила ее когда-то гувернантка. — Этот дом позорит не только всех вас, но и вообще жителей Венеции. Неужели вам хочется, чтобы его светлость, вернувшись в Англию, рассказывал, что ваш город населен свиньями, которые валяются в собственном навозе?

Один из мужчин двинулся к ней, и в его темных глазах сверкнул гнев, но женщина движением руки заставила его остановиться.

— А почему мы должны убирать для таких, как вы? — спросила она, и ее итальянский показался Жизлен более плавным и красивым, чем ее собственный.

— Только для того, чтобы вы сами могли гордиться собой, вот и все, — твердо сказала она. — Если вашему хозяину все безразлично, то нам — нет. Если вы не сможете привести этот дом в порядок, то мы найдем людей, у которых это получится.

— Вы не сможете выставить нас на улицу, — с горячностью ответил младший из мужчин.

— Я смогу выбросить вас в канал, если захочу, — мрачно ответила Жизлен. — Решайте сами. Я бы хотела, чтобы вы начали с салона, вымыли пол, выкинули мусор. Потом уберете кухню, и нам понадобятся, — она чуть замялась, — три спальни. Одна для господина Трактирщика, другая для господина Блэкторна и третья — для меня. Все должно быть готово к вечеру. Вам понятно?

— Три спальни, синьора? — черные глаза экономки глядели на нее с сочувствием. — Тогда, может быть, лучше две пососедству?

Если женщина надеялась, что Жизлен покраснеет, то она просто не знала, с кем имеет дело…

— Я уверена, что его светлость господин Блэкторн сумеет меня найти, если пожелает, — сказала она резко. — Может быть, все же начать с кухни? Я проголодалась, но я не смогу взять в рот еду, приготовленную в доме, где царит такой беспорядок. Отведите-ка меня туда. — И она принялась закатывать широкие рукава платья.

Вероятно, она удивила экономку.

— Мы начнем..? — переспросила она. — Может, я чего не поняла?

— Вы все правильно поняли. Мы будем работать вместе. Я привыкла к труду и презираю лень. На кухню, синьора.

— Меня зовут Луиза, синьора, — сказала женщина, с трудом оправившись от удивления. — Сюда, пожалуйста.

Жизлен пошла за Луизой, другие слуги последовали за ними, а замыкал процессию изумленный Трактирщик.