Юлия Коростелёва - Обречённые не умирают (СИ)

- Ему уже не помогут деньги... - прошептал доктор, шокированный моими, как кажется, эмоциональными действиями.

Хотя это было вполне обдумано, я бы говорила также и через несколько часов, дней, месяцев, лет...

- Сделайте трансплантацию мозга, я - прекрасный материал! - слёзы полились градом, я продолжаю просить Ларри, но он лишь машет головой, не в состоянии нормально ответить.

- Такие операции не делают, - доктор вынес столь болезненный для меня вердикт, что я закричала на всю больницу, словно мне вспарывают живот и вскрывают вены одновременно.

- Лесли, успокаивающее, срочно! - Ларри показал на меня рукой, я схватила его, не в силах совладать с чувствами.

Мой Макс, чёртов мир так жесток и несправедлив, что забирает человека, который достоин жизни не меньше других. Не меньше меня!

Медсестра подбежала ко мне, я пыталась отбиться, но она всё же вколола мне странный препарат, от которого тут же стало легче. Я будто погружалась... Во что-то необыкновенно белое и тёплое, будто Макс уже не умирает, и всё снова стало хорошо. Я растворилась, слилась с чем-то, но в голове осталось одно... Одно обещание... Макс, мой любимый Макс, я клянусь, что ты будешь жить... Во что бы то ни стало.

***

Я проснулась на койке больничной палаты, по положению цветов и окна, а также по облупившейся краске на стенах, я поняла, что это и есть палата Макса. Резко поднявшись с постели, я ощутила непередаваемую боль в висках, внутри головы будто развернулись события Третьей мировой войны.

- Ты проснулась? Я ждал... - произнёс Макс, лёжа на кровати.

- Подожди, - ответила я, после чего обулась и подошла к нему.

- Садись, - брюнет немного подвинулся в другую сторону, я села на край, дабы не помешать ему.

- Макс, расскажи мне всё. Я хочу знать историю от начала до конца, - попросила я, гладя парня по лицу руками, а потом прислонившись ненадолго губами.

- Я помню этот чёртов день. Холодный октябрьский вечер, 16 число. Мне стало плохо, родители вызвали скорую помощь. Позже мне приписывали много диагнозов: то атрофию головного мозга, то рак, но всё оказалось намного серьёзнее. Болезнь Крейтцфельдта-Якоба заключается в быстром отмирании клеток головного мозга и не поддаётся никакому лечению, даже рак можно в редких случаях вылечить химиотерапиями, пробными препаратами. Этот диагноз встречается с такой периодичностью: один случай на миллион, поэтому мало изучен. Меня поставили на счётчик, прошло уже 1,5 года, это максимум среди таких больных, больше не живут. Я пью каждый день обезболивающее, чтобы хоть как-то снизить ужасные головные боли, но в последнее время даже они не помогают. Кстати, помнишь я не пришёл в парк на встречу? Конечно помнишь... Я знал, что остаётся мне чуть-чуть, с каждым днём всё больше шансов умереть. Не хотел разрушать тебе жизнь, но судьба свела нас вновь, Джулия, - Макс закончил пронзительную речь, прижимая меня к себе, я тихо плакала, пытаясь держать себя в форме, но это было невозможно.

Он говорил беспристрастно, показывая, что давно смирился со своей неотложной смертью.

- Не плачь, ты меня расстраиваешь, - Макс вытер слёзы с моих щёк, я жалобно смотрела на него.

- Система не сломлена. Мы были одни против всего мира. Мне чертовски нравилось это! - я нашла в себе силы собраться, поэтому смогла выразить свои мысли в этих бессмысленных словах.

- Не переживай. Я отпишу тебе всё, что у меня есть, ты будешь жить: закончишь школу, найдёшь парня, влюбишься, выйдешь замуж... - Макс прервался, не назвав в своём никчёмном списке банальное рождение детей, наверняка вспомнив, что я абсолютно бесплодна.

- Макс, откуда у тебя такое заболевание? - спросила я, раз уж сегодня "день откровений".

- Наследственное, дедушка умер от болезни Крейтцфельдта-Якоба, вероятности передачи по крови равна 50%. Он прожил ровно 1,5 года, - спокойно констатировал Макс, пока моя душа прибывала в безумии, недоумении, гневе, печали и любимом "я не хочу жить".

- Зачем жить в мире, где не будет тебя? Я отказываюсь, я не самоубийца, - закрыв глаза, ответила я.

Самое неприятное состояние - это когда близкий умирает у тебя на глазах, но ты ничем не можешь помочь. Порой никчёмность человека, как индивида, доводит меня до истерики. Мы не сможем это изменить. Мы ничего не сможем.

- Я люблю тебя, - сообщила я снова, целуя в щёку.

- Этого я больше всего и боялся, - ответил брюнет, криво улыбнувшись.

- Почему ты врал мне? Ты не говорил о болезни, - прошептала я.

- Ты оказалась глубже, чем я думал. У меня нет шаблонного ответа на этот вопрос, - засмеялся парень, гладя рукой по моим ногам.

- Я бы убила тебя, но нельзя убить то, что само умирает, - моя философия не удалась, но была весьма в тему.

Я понимала, что эмоционально размазана по стене, расстреляна из нескольких автоматов, перерезана ножами во многих местах, разорвана на тысячи частей. Но устраивать истерику перед Максом сейчас было отчаянным и неправильным поступком, он не хотел бы моих страданий. По-моему, я взрослею, не так ли?

- Кстати, покажи свои руки, - скомандовал Макс.

- Тоже не заживает? - спросил брюнет, поднимая одну бровь.

- Да, я глубоко резала, - ответила я.

- Я обещаю, что когда твои раны полностью заживут, ты станешь счастливой. Я чувствую это, - Макс поцеловал моё левое запястье, я старалась не думать о болезни парня, гладя его по голове.

Чёрные волосы Макса были настолько мягкими, что мне хотелось ощущать их в своих руках каждую секунду.

- Новое творение хочешь послушать? - я воодушевлённо вскочила с кровати, желая прочитать только что придуманное стихотворение стоя.

- Конечно, я весь в предвкушении, - Макс облизнул верхнюю губу, пронзая меня насквозь своими ослепительными голубыми глазами.

Даже в свои последние дни, в этой чёртовой больничной койке он умеет выглядеть жизнерадостным и позитивным. Именно выглядеть, ведь в душе то всё иначе, все понимают это.

- Я и ты... Это разные части планеты,

Несёмся вперёд мы словно кометы.

Пленные временем нимфы секретов

Давали на каждый вопрос по ответу.

О неизбежности смерти твоей,

О сокровенной болезни моей,