Виктория Угрюмова - Стеклянный ключ

— Ты еще вспомни про права человека и запрет на использование химического оружия. Я шпион или где? Я в стане противника или кто?

— Уникально…

— А теперь, — сказала Татьяна, — мы этим коварным кисам покажем, кто кому Иван Васильевич Грозный. Они нас с тобой, панимашь, собрались давить молодостью и нездешней красотой.

— Хреново, — поскучнела Марья.

— Напротив, Ватсон! Противника надо бить там, где он сильнее всего. Тогда его разгром будет полным и окончательным.

— И что ты придумала?

— Да вот, — сказала Тото, — есть у меня один незатейливый костюмчик. Специально для скромных домашних праздников в кругу самых близких людей.

Глава 9

Одноглазый протянул руку и потрепал собаку между ушами. Бульдог по имени Уинстон повернул морду к хозяину с выражением: «Что? Одиноко? Хочешь поговорить?» Влад усмехнулся, но с Уинстоном разговаривать не стал, ему было с кем побеседовать.

В спальне, на прикроватном столике у изголовья, стояла фотография молодой женщины, одетой по моде тридцатых годов. Ветер развевал подол легкого элегантного платья, маленькая шляпка кокетливо сдвинута на бровь; изящные кисти обтянутыми кружевными перчатками; на ногах — туфельки на изящных каблучках-контессах. Фотография, восстановленная цифровым способом из старой, потрепанной и пожелтевшей от времени, не давала возможности узнать цвета. Но одноглазому это не требовалось. Он и так знал, что глаза у женщины синие, как море, и такие же изменчивые. Шляпка и платье — под цвет глаз, он сам привез их из парижской поездки; а туфли шил сапожник, чья будочка стояла на углу Музейного переулка и Александровского спуска, тогдашней — Кирова. Сапожника все звали не по имени и отчеству, которых никто не помнил, а по прозвищу Чистим-блистим. Туфли Чистим-блистим сработал на славу, из редкой обезьяньей кожи, и женщина выглядела в этом наряде настоящей королевой.

Все это случилось так давно, что Владу иногда казалось, что он просто вспоминает давний, прекрасный сон. И что жизнь свою строит в угоду не реальности, а выдумке — нет на свете этой женщины, и быть не могло. А потом он вспоминал, что ее действительно больше нет, и острая боль пронзала его сердце. Он-то, наивный, думал, оно давно очерствело, но оказалось не так. Оказалось, что сердце тосковало и мучилось без нее, и за это одноглазый ненавидел ее еще сильнее.

— Завтра я приеду к тебе, — сказал он негромко, обращаясь к фотографии. — Привезу тебе цветов, посижу немного и отправлюсь по делам. Я хочу, чтобы ты уяснила себе раз и навсегда: твоя смерть ничего не меняет, хоть и не верю я в то, что ты умерла, не могу поверить, сколько ни думаю об этом. Но если ты там, на небесах, то пусть душа твоя не знает покоя; а если ты умудрилась обмануть меня и все еще здесь — что ж, тогда ты испытаешь настоящую боль, такую же, какую когда-то причинила мне. У тебя восхитительная внучка — она умна и хороша. Видит Бог, я бы и сам влюбился в нее, когда был молод и еще умел любить. Она заслуживает уважения и поклонения. И потому я уверен, что ты не сможешь равнодушно относиться к несчастьям, которые вскоре свалятся на нее. Я отомщу тебе, любимая, я отомщу. Я не смогу умереть спокойно, пока не воздам тебе и всем потомкам твоим. Ну, спи, спи.

Темнело, зажигались фонари, веселые компании рассаживались на лавочках, а в домах, за занавесками, как в желтых и голубых аквариумах, сновали рыбки-хозяйки, готовясь встречать мужей с работы. Марина и Вадим по-прежнему сидели в машине. Он предлагал заехать в какое-нибудь кафе, перекусить, выпить по чашечке кофе, но девушка не хотела двигаться с места. Ее мысли крутились вокруг случившегося вчера, и больше ни о чем ни думать, ни говорить она не могла.

— Я так испугалась! Так испугалась!

— Наверное, было от чего, — посочувствовал Вадим. Ему становилось все скучнее, но он отважно играл свою роль.

— Он кричит, дескать давай телефон подруги, а я с перепугу вообще все слова позабывала. Сейчас-то мне кажется, было что ответить. Но задним умом все крепки.

— Не огорчайтесь. — Вадим понял, что пора как-то подводить беседу к логическому концу, а для этого нужно подбросить девушке хоть несколько здравых идей. — Теперь нужно подумать, как выкрутиться из этой ситуации. Знаете что — берите вы этот «Полароид» да покажите своему ненаглядному. И разыграйте сцену оскорбленной невинности. И побольше говорите ему, как вы его любите, как боитесь потерять, какой он удивительный и необходимый. Мы все собственники и отчаянно тщеславны. Ему будет приятно.

Марина уже немного пришла в себя, а потому опять ощутила неясные подозрения:

— Скажите, а зачем вам нужна вся эта катавасия? Вы мне никак не отвечаете на это вопрос. Уходите, как из-под обстрела.

Отвечать не хотелось, но дольше тянуть было уже опасно, нельзя. И Вадим заговорил, постаравшись придать своему голосу убедительности и проникновенности:

— Ах, Мариночка, все это слишком тонкие материи. Но я попробую объяснить, потому что ваше доверие мне дороже всего. И без вашей помощи мне с этой ситуацией… — Он развел руками, демонстрируя свою полную беспомощность. — Первое, да и единственное, что вас, вероятно, волнует — это покой и безопасность вашего молодого человека. Скажу сразу: мне до него лично нет никакого дела. Будь на его месте какой-нибудь Вася или Петя, я бы точно так же суетился и бегал. Дело в том, что я исполняю весьма деликатное поручение одного лица. Дай вам Бог никогда с ним не сталкиваться, Мариночка. Его сына угораздило влюбиться в вашу соперницу, но недавно сыну пришлось ненадолго уехать…

— А-а-а, понятно, — протянула девушка, которая под словами «ненадолго уехать» понимала исключительно места не столь отдаленные.

Вадим подивился такой «понятливости», но решил ей подыграть:

— Откровенно? Скорее всего да. Но точно не знаю да и знать не хочу. Не мое это дело. От материальной поддержки эта особа сразу отказалась, но отцовское сердце не камень. Вот он и блюдет ее как зеницу ока, чтобы было что ответить сыну, когда тот спросит.

— Ну и история. Похоже на какой-то сериал.

— Сериал и есть, в чистом виде, — поспешил согласиться ее собеседник. — Но платят хорошо, так что для меня это такая же работа.

— А вы частный детектив, да? — догадалась она.

— Вроде того, — уклончиво отвечал мужчина.

— Но если все это правда, то зачем вам за ними следить? Ну ладно, это-то понятно… Зачем?.. Нет, стоп, запуталась.

— Еще бы, Мариночка, — убедительно и очень откровенно сказал Вадим Григорьевич. — Тут сам черт ногу сломит. Давайте-ка я вам помогу разобраться во всем. Вот первый ваш порыв какой? Спасать Андрюшу?