Клэр Бреттонс - С вечера до полудня

Гордон вздохнул.

— Но я не был так уверен. С самого начала. Однако чем дольше я следил за ней, тем больше убеждался… что она не мошенница.

Он посмотрел на Габриелу с отчаянием и надеждой.

— Ты говоришь обо мне?! — вскрикнула она. — Ты думал, что это я мошенница? Ты… О Боже, нет! Только не ты! Гор, только не ты!

— Пожалуйста, выслушай. Умоляю тебя, Габи.

— Я не желаю этого слышать, нет! — Она зажала уши руками. — Я не хочу этого слышать!

— Я понял, что ты вне подозрений, Габи. Что ты никогда не причинишь никому зла. Что ты самая замечательная, самая добрая и прекрасная девушка на свете.

Сердце его разрывалось на части. Габриела сжалась в комок, в глазах ее застыла боль.

— Габи, ну ради Бога!.. Я следил за тобой в Галвестоне и не видел ни единого признака того, что ты экстрасенс. Что бы ты подумала на моем месте?

Габриела притихла. Так притихла, что Гордон даже испугался. Ему безумно хотелось коснуться ее, попросить прощения.

— Ну накричи на меня, Габи! Ударь меня. Делай что хочешь, лишь бы тебе стало легче. Только не покидай меня.

— Ты сказал… — слабо начала она срывающимся голосом. — Ты сказал, что сначала ты и сам не верил. А Эванс верил. Так почему же он сам не взялся за расследование?

Сама мысль о том, чтобы рассказать ей это, казалась ему невыносимой. Он знал Габриелу — она непременно почувствует себя в ответе еще и за эту трагедию. Наверное, подумал он, именно поэтому Шелтон ничего не говорил ей раньше.

Но время недомолвок миновало. Пришел час истины.

— Однажды утром Эванс позвонил мне, — начал Гордон, стараясь не касаться временных рамок, в частности того, что дело происходило на прошлое Рождество. — Он тянулся за помощью, но я тогда этого не понял. Он слишком любил Тельму. Я считал, что все его высказывания — просто от горя, так всегда бывает. Мне и в голову не приходило…

Последняя полицейская машина откатила от ворот дома. Изнемогая от сознания вины, Гордон поднес руку к губам.

— В тот день Эванс покончил с собой.

Габриела закрыла лицо руками. По щекам ее катились слезы.

— Это была не твоя вина.

— Теперь я и сам это понимаю. Но тогда мне казалось иначе. Поэтому я начал проверять тебя. Вот почему…

— Я понимаю, Гор. Не скрою, мне больно. Но ведь ты не знал меня тогда. Единственное, что ты знал, — это то, что твой партнер потерял жену. А потом ты и сам потерял друга. — Габриела улыбнулась ему, но улыбка вышла жалкая. — Ты не хотел, чтобы такое повторилось еще с кем-нибудь.

К горлу Гордона подкатил комок.

— Значит, ты прощаешь меня?

— Я не Мина Голдсмит. — Габриела погладила его по щеке. — И я люблю тебя.

Схватив в объятия, Гордон принялся ее жадно целовать.

Но тут раздался какой-то звук.

Они обернулись и увидели мистера Грязные Сапоги.

— Хильда приглашает вас обоих в дом. Она приготовила завтрак.

Обвивая руками шею Гордона, Габриела наклонила голову.

— Вы мистер Бейкер?

— Разумеется. — Он приподнял густые седые брови. — Джесс Бейкер. Должен сказать, моя жена не знает, что это вы сидели в машине тем вечером. И я просил Хильду не сообщать ей это. — Заговорщически подмигнув, он направился обратно к дому. — Пусть это будет нашим маленьким секретом.

— Он все ей расскажет. — Габриела улыбнулась.

— Угу.

— Гор. — Она накручивала на палец ту самую дразнящую прядь его волос. — Я вот думаю…

— Что? — В его голосе звучала неуверенность.

— Из нас вышла неплохая команда.

— Ох, нет! Я тебе больше не партнер, Габи.

— А почему нет? — Она возмущенно щелкнула его по носу. — Мы ведь успешно довели дело до конца.

— Ну да. — Он слегка поцеловал ее. — Но я больше не хочу, чтобы ты была моим партнером.

Сердце ее дрогнуло. Он не любит ее! Ни капельки не любит ее!

— Я хочу, чтобы ты стала моей женой.

Габриела в радостном изумлении подняла на него глаза.

— В самом деле?

Он кивнул.

Ей захотелось кричать от счастья, но она согнала с лица улыбку и приняла строгий вид.

— Вот уж не знаю, как быть со свадьбой, Гор. Ты вышибаешь слишком много дверей. Ты возмутительно импульсивен.

— Импульсивен? — не на шутку изумился Гордон. — Я?

— А кто же еще? — Он был такой милый! Удивительно милый. — А что было той ночью, когда Шелтон написал мне угрозу на двери, ну-ка?

— Тебе грозила опасность. Что мне еще оставалось?

— Ты забыл надеть рубашку.

— Стыдись, Габи. — Он запустил руку себе в волосы, но вдруг замер и кинул на нее подозрительный взгляд. — Что это ты затеяла?

Габриела рассмеялась.

— Даю тебе время вспомнить кое-что, что ты забыл сказать.

Гордон непонимающе уставился на нее.

Она возвела глаза к небесам.

— Ты любишь меня, Гор?

— Само собой. — Он пожал плечами.

— Замечательно. — Она поднялась с земли и стала отряхивать юбку.

— Ну что я теперь-то не так сделал?

— Ничего.

— А почему злишься?

— Разве? — Она пошла в дом.

Схватив Габриелу за руку, Гордон резко развернул ее к себе.

— Нет уж, давай разберемся!

Довольная произведенным впечатлением, Габриела ткнула его кулаком в грудь.

— Так и быть, мы поженимся. — Она фыркнула. — Кто-то же должен наконец приструнить тебя. Ты слишком падок на всякие эксцентричные выходки, Гор. — Она неодобрительно покачала головой. — Я единственная женщина, которая сможет держать тебя в узде. Кроме того, твоя матушка столь любезно одолжила мне свой костюм и все такое прочее. Самое меньшее, чем я могу отблагодарить ее, — это дать ей внуков.

— Нечего сказать, всю жизнь мечтал. — Он скорчил гримасу. — И сколько?

— Двоих, наверно. Но прежде мы как следует попрактикуемся.

Взгляд его серых глаз снова приобрел бархатистую мягкость. Вся так и тая, Габриела стряхнула с его рукава соринку.

— И работать мы тоже будем вместе. Можешь не таращиться так, Гор. Ты меня не переубедишь. Мы будем работать вместе, но только когда мне будут являться видения.

— Ладно уж. — Он больше не мог изображать суровость.

— И никаких других женщин. Ни одной.

Гордон утомленно вздохнул.

— Я люблю только тебя, Габи.

Она улыбнулась и обняла его за шею.

— Вот и все, что я хотела услышать.

Он склонил к ней голову.

— Все ждешь доказательств?

— Да. Доверие — хрупкая штука, Гор. — Она подставила ему губы для поцелуя. — Но тебе я верю.

В дверях дома показалась Хильда.

— Гордон, Габи, детки, а ну-ка домой, слышите? Яичница стынет и превращается в подметку. А я не хочу, чтобы меня упрекали за то, что я кормлю гостей подметками. И переделывать я тоже не собираюсь. А рождественский обед уже стоит в духовке.