Никита Ветров - КаZантип

– Ни имени, ни фамилиии, ни хотя бы клички вы не знаете? – спросил следователь.

– Нет, конечно! Он, знаете ли, не представился!

– А эта девушка? Ее как зовут?

– Надя.

– Ее вы в числе тех, кто на вас сегодня ночью напал, не видели?

– Нет. Да с какой бы стати ей на нас нападать? Нормальная девушка. Капитан, скажите мне одно – вы сможете их найти или нет? Если вам нужен какой-нибудь дополнительный стимул… – Лебедев шевельнул пальцами, словно купюры пересчитывал.

– Нет. Обойдусь как-нибудь без дополнительных стимулов, – холодно сказал капитан. – Найти преступников – это мой долг. Но, боюсь, что шансов немного. Сейчас здесь байкерский фестиваль проходит, на него народу съехалось под тысячу человек. А может, и за тысячу. Найти среди них одного, не зная даже клички, будет почти невозможно. Тем более что остальные байкеры наверняка на контакт не пойдут. Будут покрывать своего.

– Это уж точно.

– Можно надеяться только на описание его внешности, которое вы дали. И на фоторобот. С минуты на минуту должен подойти наш художник-криминалист, он сделает с ваших слов портрет.

– Как это, с моих слов?

– Есть такие методики. Не волнуйтесь, вам уметь ничего не надо, художник все сделает, он у нас опытный. Так… В общем, вопросов к вам у меня больше нет. Идите в коридор, ждите художника. Или, если хотите, возвращайтесь к себе и приходите в любое время до пяти. Но лучше, конечно, подождать. Чем быстрее будет готов фоторобот, тем больше шансов на успех. А то, может, этот ваш байкер уже струсил и решил удрать домой. С фотороботом у нас будет шанс перехватить его на пограничном переходе или на одном из дорожных постов, если он решит удирать в глубь Украины.

– Я подожду, – кивнул Борис Иванович.

Ждать художника не пришлось – Лебедев столкнулся с ним нос к носу, выходя из кабинета следователя. Правда, в тот момент они еще не знали, кто есть кто, но капитан быстро все уладил.

Но портрет, который получился в результате часа работы, оказался довольно своеобразным: немецкая каска, очки-консервы, а чуть ли не прямо из-под них длиннющая борода.

– Просто карикатура какая-то! – хмыкнул капитан, взглянув на этот шедевр. – Лица вообще не видно! Да стоит этому типу каску снять и бороду сбрить, и вы сами его не узнаете!

– Не будет он этого делать, – ответил Лебедев. – Этот тип – наглец, каких мало. Он и не подумает такие меры принимать.

– Откуда такая уверенность?

– Не могу сказать, что это уверенность. Но мне так кажется.

– Будем надеяться, что вы не ошибаетесь. Иначе мы его не найдем. Описания остальных нападавших тоже плохие. Вернее, не то чтобы плохие, но под них каждый второй байкер подходит. Черная куртка, бандана, сапоги… Да они там все так одеваются! А в марках мотоциклов ваши подчиненные не разбираются.

– Откуда бы они в этом разбирались? – пожал плечами Лебедев. – Они работники зоопарка, а не механики!

– Ладно. – Капитан снова посмотрел на рисунок. – Ничего лучше все равно нет. Сейчас прикажу размножить и раздать бойцам галицкого «Беркута», они там за порядком смотрят. Может, повезет, и они этого типа засекут. Еще на все дорожные посты этот рисунок разошлю. Больше, извините, сделать ничего не могу.

– А нельзя отправить кого-нибудь из ваших, чтобы поспрашивал про этого гада у байкеров? Даже если он уже изменил внешность, его многие должны помнить.

– Толку не будет. Байкеры своего не выдадут.

Лебедев поморщился. Ему казалось, что толк вполне мог бы быть. Ведь не обязательно пускать мента в форме! Можно подыскать байкерский прикид, упаковать в него кого-нибудь из молодых сотрудников и отправить на поиски его. Сказал бы, например, что ищет знакомого. Но предлагать это было бесполезно – очень сомнительно, что капитан до такой простой вещи сам не додумался. Скорее, он просто не хочет связываться. Преступление, если смотреть на дело формально, не слишком серьезное. А преступник – подданный России – тоже дополнительная проблема. Капитану, видимо, просто неохота искать по-настоящему серьезно, да и лишних людей, чтобы внедрять их к байкерам, у него наверняка нет. У ментов ведь на каждом следователе дел висит – как блох на барбосе. Поймают «беркутовцы» или менты на дорогах байкера – хорошо. А нет – так и невелика беда – вероятно, именно так капитан и рассуждает.

– Ладно, – мрачно сказал Борис Иванович. – Сделайте хоть то, что можете.

Глава 42

Громов пришел в себя от удара о дно цистерны. Он слышал издевательский крик Гюрзы, но не ответил. Зачем понапрасну унижаться? Через несколько минут наверху взревели два двигателя, и Громов понял, что остался один.

Первые несколько минут он лежал не шевелясь, ждал, пока пройдет боль в избитом теле. Потом заворочался. Дело было плохо. У него были связаны и руки, и ноги, к тому же в цистерне было очень темно – только немного звездного света падало сверху.

«Не паниковать, – подумал Громов, стискивая зубы. – Так, рассуждаем логично. Смерть мне грозит мерзкая. От жажды. Но есть и один плюс – минимум три дня я протяну. А за это время многое случиться может. Нужно от веревок освободиться, перетереть их обо что-нибудь, времени у меня для этого достаточно. Но обо что? Поискать что-нибудь подходящее?»

Громов еще раз попытался осмотреться. Но было слишком темно, а руки связаны, даже ощупью ничего не нашаришь. Конечно, можно было просто поползти наугад, пока не наткнешься хоть на что-нибудь. Но в темноте это было опасно – мало ли что может валяться в этом колодце? Напорешься на железку какую-нибудь – мало не покажется. Громов еще немного подумал и решил, что до наступления дня дергаться не стоит. В конце концов, утро уже близко, а лишние два-три часа ничего не решат. На этом месте своих размышлений Громов горько усмехнулся. Да уж, времени у него теперь масса.

Байкер перевернулся на спину и расслабился – насколько это было возможно в связанном виде. И сам не заметил, как заснул. Ничего удивительного – ведь он не спал уже почти двое суток и провел все это время не на диване с газетой.

Разбудили Громова яркие солнечные лучи, упавшие ему на лицо. Он поморщился и попытался прикрыть глаза ладонью. Разумеется, попытка не удалась – связывавшие руки веревки никуда не делись. Громов немедленно вспомнил, где он и что с ним. С огромным трудом ему удалось удержаться от стона. Байкер знал, что если начнешь жалеть себя, то это верный путь к смерти. Нужно не стонать, а действовать.

Теперь он мог осмотреться. Цистерна была здоровенная – метров семь в высоту, никак не меньше. А основание величиной с две большие комнаты. Стены гладкие. Изрядно проржавели за годы, которые прошли с того момента, как цистерну оставили здесь без присмотра, но зацепиться все равно решительно не за что. На полу валялась куча всевозможного мусора. Видимо, люди не стеснялись использовать ее в качестве помойной ямы. Но сейчас Громову это было только на руку. Он подполз к обломку бетонного блока с торчащей из него арматурой, повернулся к нему спиной и принялся перетирать об один из ржавых прутьев стягивающую его руки веревку. Оказалось, что не так уж это и трудно. Уже минут через десять Громов почувствовал, что петли слабеют. Он что было сил рванулся, и веревка не выдержала. Некоторое время байкер отдыхал и разминал затекшие руки. С ногами было проще – он просто распутал узел и наконец освободился от веревок полностью. К счастью, ни Гюрза, ни Крученый связывать людей как следует не умели – иначе так легко Громов бы не освободился. В австро-венгерской армии, например, была специальная система связывания солдат – «козел» называлась. Связанные этим методом солдатики сами освободиться просто не могли. Спецподразделения современных армий часто применяют способ с захлестыванием шеи, при котором связанный, едва пошевелившись, сам себя душит. Но знать обо всех этих хитростях серпуховским байкерам было, разумеется, неоткуда.