Елена Арсеньева - Бабочки Креза

— Хорошая ставка, — кивнул Гектор. — За что? Что я должен отдать взамен?

— Ее. — Лазарев указал дулом на Аглаю. — Я пристрелю ее. Но вы должны дать мне слово, что не накинетесь на меня и уйдете отсюда с миром, позабыв о вашем безумном чувстве чести, о мести.

— Ну вы бы хоть Наталью спросили… — усмехнулся Гектор. — Что ж так ее передаете, словно карту в поддавках? Спросили бы, хочет ли она ко мне вернуться.

— Какие церемонии! — раздраженно дернул плечом Лазарев. — Да ладно. Наталья, ты пойдешь к нему? Деньги вы получите, не беспокойтесь, а за мужской спиной все же лучше, чем одной.

— Конечно, лучше! — ломким голосом отозвалась Наталья и всхлипнула. — Конечно, он не подарок… но если бабочек мы все же получим… я согласна. И Ларочка его любит, дочка. Маленькая, а все ж понимает, что родной отец, к Гавриле она никогда не ластилась. Родного отца не заменить! Согласна я, так и быть.

Аглая опустила голову. Ну, вот и все… Зря она не надела в шкафу шубу — что-то вдруг в такой холод бросило!

— Родного отца никем не заменить, — повторил Кирилл. — Это правда. И все же у нашей дочери не будет родного отца. Потому что, господин Берлянт, я товарищей не продаю. Тем более — женщину, которую люблю. Давайте сговоримся по-мужски. Я проиграл, и вы меня можете прикончить прямо сейчас. Но я прошу — дайте ей уйти. Она отдаст револьвер и уйдет. А я останусь. Я выкупаю ее жизнь за ту горсть драгоценностей, которую вы готовы были отсыпать сначала Гавриле Конюхову, потом мне. Оставьте их себе и возьмите в придачу мою жизнь. Но ее — отпусти.

Аглая боялась верить собственным ушам. Что он сказал?.. Что он сказал? Женщину, которую любит? Он любит…

— Что?! — взвизгнула Наталья. — Отказываешься от меня? Да пропади ты пропадом! Мне от тебя только горе одно! А бабочки все равно мои будут! Мне больше достанется!

"Маузер" в ее руках рыкнул огнем раз, два, три… Кирилл навалился плечом на стену и начал сползать вниз, оставляя кровавую дорожку на стене.

Аглая смотрела оцепенело. Не могла крикнуть, не могла двинуться с места.

— Идиотка! — заорал Лазарев. — Он должен был рассказать все, что ему открыл Шнеерзон! Мне нужно завещание Креза! Ты все испортила!

Хлопнул выстрел — и Наталья рухнула на пол. Пуля попала ей в лицо, и светлые волосы молодой женщины стали красными от крови.

— Разумно, — холодно проронила Лариса. — Теперь ее!

— Сам знаю, — отозвался Лазарев, поднимая револьвер и наводя его на Аглаю. — С нее все началось, ею все и закончится!

Вот сейчас… пуля в лоб… Аглая вскинула руку, пытаясь заслониться от пули. Палец дрогнул… грянул выстрел. Со стены на Лазарева посыпалась известка, его качнуло, но в следующую минуту он собрался, и теперь известка посыпалась со стены, около которой стояла Аглая. Промах! Не глядя, она выстрелила снова и ринулась к двери. Щепки прямо в лицо, еле успела отшатнуться! Толкнула дверь, оглянулась… Кирилл лежит в одном углу, Наталья в другом, Лариса и Лазарев целятся в нее… Но разве можно убежать и оставить Кирилла, вдруг он только ранен?

Если она спасется, то сможет помочь ему. Если ее убьют…

Девушка выскочила в прихожую. Двери на лестницу стояли настежь: наверное, Глаша, насмерть перепуганная, кинулась вон без оглядки. Аглая подлетела к двери, но остановилась. Если она сейчас выйдет из квартиры, то больше в нее не войдет. И она метнулась под вешалку, почти привычно затаилась между шубами.

— Удрала! — раздался голос Лазарева. — Ладно, черт с ней. Нам надо спешить, Лариса! Нам надо спешить… умереть.

— Гектор — это Кирилл Шведов, — пояснил Кирилл Шведов. — А Аглая, — его голос стал ласковым, — моя бабушка. У них с дедом была очень тяжелая жизнь. Им пришлось много скитаться, оттого ребенок у них родился поздно. Отец мой женился тоже поздно, поэтому я никогда не видел ни деда, ни бабушки, знал о них только по рассказам отца. А тот вырос на их рассказах о том, как эсер по кличке Гектор пытался вернуть своей партии сокровища Креза, о том, как его предала одна женщина, а другая спасла, о том, как совершилась дерзкая и гнусная подмена и как были убиты Гаврила Конюхов и Наталья Селезнева. А их документами завладели вор Иоганн Берлянт и комиссарша Лариса Полетаева.

— Берлянт, говорите? — ехидно усмехнулась Наталья Михайловна. А потом вскричала: — А как вы мне объясните вот это? Посмотрите сюда, на список, на нашу семейную реликвию.

Алёна поняла, что Каверина показывает Кириллу уже знакомую ей ламинированную газетную страничку со списком расстрелянных.

— Вот, взгляните! — продолжала женщина. — Мать уверяла меня, что здесь должна быть фамилия ее отца. Ну и где тут ваш Шведов? Зато тут есть Берлянт. Как же он мог оказаться в списке расстрелянных, если потом воскрес в образе Гаврилы Конюхова?

— Мне знакома газета, из которой вырван клочок, — сказал Кирилл. — Причем я в отличие от вас видел ее целиком. "Рабоче-крестьянский листок" от 18 сентября 1918 года. Его почти невозможно найти в библиотеках: почти весь тираж, за исключением нескольких экземпляров, был уничтожен, а люди, ответственные за выпуск, расстреляны. Произошла ошибка: при верстке соединили списки поставленных к стенке врагов революции, ее героев, а также простых граждан, случайно погибших в стычке анархистов и матросов. Оттого и объединились фамилии Осипа Хмельницкого, Капитона Учкасова, Ларисы Берлянт, более известной под фамилией Полетаева, и офицеров царской армии, крестьян, бунтовавших против революции, бывших купцов… А Орлов — одна из фамилий мужа Ларисы, того самого Берлянта, который скрылся под фамилией Гаврилы Конюхова, подсунув тому свои бумаги. Дед рассказывал, что они были похожи внешне: оба рыжеволосые, атлетического сложения, высокие. Конечно, Берлянт был куда умней анархиста, просто несравнимо, но ведь по мертвецу этого не поймешь… Бабушка сама видела, как Берлянт переодел мертвого Гаврилу в свою одежду, взял его документы и бежал.

— Конюхов — Берлянт? И Лариса Полетаева тоже носила фамилию Берлянт? — презрительно переспросила Наталья Михайловна. — Ну, вы какой-то апокриф рассказываете!

— Отчего же… — усмехнулся Шведов. — Кстати, вы знаете, что Лариса — ваша близкая родственница? Единокровная сестра Натальи Селезневой. И ваша матушка была названа именно в ее честь, хотя Наталья предпочитала всех уверять, что, мол, обожала пьесу Островского "Бесприданница".

— Лариса Полетаева — тетка моей матери? — прошипела Наталья Михайловна. — Бред! Чушь! Гнусная ложь! Я о ней ни слова не слышала от бабушки.

— Разумеется, — спокойно проговорил Кирилл. — Ведь та женщина, которую вы считали своей бабушкой, и была Лариса Полетаева. Так что, когда я назвал вас внучкой Ларисы, с моей стороны не было обмолвки.