Юлия Шилова - Отрекаются любя. Я подарю тебе небо в алмазах

– Да пошел ты к черту, Артур! – Я презрительно кинула телефон, и он упал в противоположную сторону пушистого ковра. – Больше ты от меня в жизни звонка не дождешься!

Затем я встала, подняла полупустую бутылку виски, крепко прижала ее к себе, подошла к камину и посмотрела на каминную полку.

– Таня, ничего, что я без стука? У тебя дверь не заперта.

– О, господи…

Я вздрогнула, тут же обернулась, прищурила глаза и увидела стоящего в дверном проеме Ворона. Поставив бутылку виски на каминную полку, я поднесла руку ко лбу и попыталась понять, есть ли у меня температура или нет и не сошла ли я с ума. Не померещилось ли мне все это.

– Ты?! – как-то безрадостно произнесла я и убрала руку со лба.

– Я. У тебя температура?

– Не знаю. Я вся горю. Как ты попал в дом?

– У тебя дверь была не заперта. Ты ушла в тихое пьянство?

– Нет. Я просто ушла в себя. А ты какими судьбами?

– Да так. Проезжал мимо.

– Ты хочешь сказать, что ты здесь случайно?

– Что-то вроде того…

– Не говори ерунды. Мимо меня редко кто проезжает.

– А почему ты не закрыла ни входную дверь, ни ворота?

– Не знаю. Должно быть, забыла.

– Ты знаешь, наверное, это очень нехорошо, когда девушка ночует в таком большом роскошном доме с незакрытой дверью… Сюда мог зайти кто угодно.

– Да кому я нужна?!

– Еще совсем недавно ты плакалась, что тебя одолевают многочисленные родственники и что тебе даже приходилось делать отстрел.

– Для родственников не существует замков. Они сюда попадают даже через закрытые двери.

Ворон подошел к камину, взял бутылку с остатками виски и вылил ее содержимое в огонь.

– Ты что делаешь?! Какое ты имеешь право?!

– Насчет своих прав я помолчу. Их у меня много. Намного больше, чем ты себе можешь представить. А насчет того, что я сделал, – так я вылил виски в огонь. Разве ты не видела?!

– Зачем?!

– Затем, что я не так давно тебя знаю. Но почти все то время, что я тебя знаю, в основном видел тебя пьяной.

– Ты меня видел пьяной ровно два раза. Первый раз, когда умер мой муж, а сейчас, во второй раз, когда умер муж моей подруги.

– Это еще не оправдание. Я уверен, что если бы мы были знакомы намного больше, то это бы повторялось намного чаще, чем я могу себе представить. Это повод для того, чтобы думать, что у тебя болезненное пристрастие к алкоголю.

– У меня не болезненное пристрастие к алкоголю. У меня просто слишком много проблем и горя.

– Ты в доме одна?

– Нет.

– А кто еще?

– Мертвый мужчина.

– Кто?!

– Мертвый мужчина. Тот самый, который вчера в тебя стрелял. Он в другой комнате на кровати.

Я не могла не заметить, как напряглось лицо Ворона. Сейчас он был похож на самого настоящего льва, который просто ждет удобного, подходящего момента для того, чтобы наброситься на свою жертву. И все же он взял себя в руки и задал мне следующий вопрос как можно равнодушнее:

– Почему ты не включишь нормальное освещение?

– Зачем?

– Что значит зачем?

– Мне светло.

– А мне кажется, что в твоем доме достаточно темно.

Я облокотилась о каминную полку и только сейчас осознала, что в моем доме появился Ворон, что это не сон, а явь.

– Гера, а почему ты приехал?

– Потому что я знаю, где ты живешь…

– Но ведь я тебя не звала?!

– Не звала.

– Тогда зачем ты приехал?

– Затем, что я видел, в каком состоянии ты уехала…

Я пьяно усмехнулась и слегка пошатнулась.

– Отойди от камина, а то ты сейчас точно упадешь задницей в огонь!

– Не отойду… Я в полном порядке.

– Что-то я этого не заметил.

– Гера, ты не ответил на мой вопрос: зачем ты приехал?

– А что, нельзя было?!

– Ты что, за меня переживал?

– Что-то типа того…

Ворон подошел к окну, раздвинул тяжелые портьеры и посмотрел на улицу.

– Зачем ты открыл шторы?

– Сам не знаю. У тебя здесь воздух какой-то спертый. Дышать нечем. Жар от огня и алкоголь…

– Тут не может быть спертый воздух – спертый воздух в другой комнате, там, где лежит труп.

– Значит, у тебя уже весь дом провонял.

– И все же, зачем ты открыл шторы?

– Затем, что я не могу разобрать, где у тебя выключатели. Думал, что хоть с улицы проникнет немного света.

– На улице темнотища. Наверное, ты позабыл, что уже ночь.

Ворон оперся руками о подоконник, встал ко мне спиной и сказал ледяным голосом:

– Я знал, что за человек был в твоей машине.

– Тогда почему ты меня отпустил?

– Не знаю. Я так поступил первый раз в жизни. Наверное, я отпустил тебя потому, что я тебя люблю…

– Что? – у меня перехватило дыхание.

– Что слышала. Я не люблю повторять подобные фразы. Я отпустил тебя с человеком, который хотел лишить меня жизни… Ты хоть понимаешь, чего мне это стоило?!

В этот же миг я поняла, что та незримая стена, которая появилась между нами сегодня, рухнула. Я не видела его лица. Я видела только его спину, но я очень хотела подойти к нему как можно ближе, протиснуться между ним и подоконником и уткнуться прямо в его могучую грудь. По моим щекам вновь покатились слезы, и они нисколько меня не смущали. Наверное, я заплакала оттого, что узнала, что я кому-то нужна, что меня кто-то любит и что этот кто-то ради меня поступился своими основными принципами… Я вдруг почувствовала, что та часть сердца, которая была у меня под замком, вырвалась на свободу.

– Ворон, ты слышал, что ты сейчас сказал?

– Слышал… – как-то глухо произнес Ворон и уткнулся лицом в оконное стекло.

– А ты хоть сам понимаешь, что ты мне сейчас сказал?

– Понимаю.

– Тогда повтори это еще раз.

– Не могу.

– Почему?

– Потому что если я что-то говорю, то говорю это всего один-единственный раз.

Я улыбнулась сквозь слезы и подумала о том, что я совершенно напрасно пытаю Ворона. Я требую от него того, что он просто не сможет сделать. Не сможет… Все мужчины не любят говорить о своих чувствах, стараются их держать глубоко внутри. От его слов мне стало как-то тепло. Даже слишком тепло, почти так же, как мне бывало с Артуром в те моменты, когда он был рядом со мной, упорно изображал из себя холостяка и делал вид, что никакой семьи у него нет и в помине, не забывая при этом посматривать на часы, чтобы не расстроить свою жену и вернуться к ней вовремя. У меня вдруг появились такие неописуемые чувства, которые, казалось, навсегда были погребены в моей душе, и я внезапно поняла, что они еще есть, что они начали возрождаться и что я совсем не бесчувственная, какой сама себя считала и как может показаться на первый взгляд…

Я подошла к Ворону, слегка пошатываясь, уткнулась в его спину и совсем тихо произнесла:

– Прости меня, пожалуйста. У меня не было другого выхода. Понимаешь, человек, который вчера хотел тебя застрелить, муж моей подруги Люськи. Он долго нигде не работал, и Люська постоянно твердила ему, что нужно кормить семью. Ни я, ни Люська и подумать не могли о том, что он решит кормить семью вот так. Он встретил своего армейского товарища, очень преуспевающего человека, и тот предложил подобное дело. Пойми меня правильно, Люська очень близкий для меня человечек. Очень близкий. Мы с ней дружим со школы. Я никогда не испытывала к Петьке особой симпатии, но он ее муж и она его очень любила,… Я понимала, что она не права, но все же постаралась с этим смириться.