Песня смерти и крови (СИ) - "Sininen Lintu"

— Я приду, — возможно, выпивка придавала ему смелости. Джошуа знал, что придет, даже если будет трезв и начнет трусить.

Прибежит.

Старик схватил его за руку. С быстротой, не свойственной людям его возраста, полоснул ножом по ладони.

Кровь закапала в подставленную чашку. Совершенно обычную, разве что расписанную индейскими узорами. Плюнув в неё, шаман одним глотком выпил кровь, смешанную с собственной слюной.

— Да будет так.

И впервые за всё время, проведенное в резервации, Джошуа почувствовал, что готов обосраться от страха, глядя на вымазанные в крови тонкие губы старика.

Он не позволил страху завладеть им. Виски в крови кипел.

Хизер получит по заслугам, где бы она ни была.

В ту ночь Джошуа впервые не купил себе пива. До новолуния оставалось несколько дней, и он знал, что будет спать спокойно.

Ему снились следы, преследующие Хизер через всю Америку.

Ему снилась кровь и женские вопли.

Он улыбнулся во сне.

*

Обрывочные воспоминания жизни того, чье тело он занял, только злили.

Какая разница, почему он должен убить свою цель? Он просто должен. Теперь он знал свое имя — Атахсайя, Атахсайя — и, хотя он помнил, что, убив жертву, он вернется во тьму, он продолжал думать: быть может, знание имени удержит его на земле? Он хотел жить и жрать. Снова стать гигантом, который мог убивать людишек и разрывать их на части в пещерах. Людишки не изменились.

Если бы они изменились, то не звали бы его вновь.

Всё ещё думают лишь о себе.

Он вышел на охоту. Принюхивался, прячась между деревьев и в переулках, а людишки прятались, запираясь на хлипкие замки. Он бы очень хотел выломать дверь в первый попавшийся дом, но барабанный бой в голове усиливался, пение старика мучило его, не позволяя отвлечься.

«Он идет по твоему следу. Охотник знает, как ты выглядишь, знает, где и как тебя найти, как снова отправить в небытие. Убей её, пока охотник её не спас. Убей её. Убей»

Призыв убивать звучал в голове набатом.

Проходя мимо дома, где жила его жертва, он остановился, потянул носом воздух. Запах был слаб, значит, она ещё не возвращалась домой. Клыки чесались от желания впиться в плоть, но внутри была только старуха. Её мясо слишком жесткое и старое, не подойдет для насыщения.

Та девчонка, которую его вынудили бросить, была мягкой и нежной.

Он знал, где найти свою жертву. Быть может, по пути ему встретится кто-то ещё…

…Он её нашел.

Обошел здание кругом, зная, что может проникнуть внутрь, лишь выломав дверь.

Разбитое стекло зазвенело в тишине.

========== Глава тридцать вторая ==========

Комментарий к Глава тридцать вторая

Aesthetic: https://vk.cc/ccXMHS

Кая Джонсона хоронили на следующий день после Джеммы Стоукс.

Хизер не успела толком познакомиться с помощником шерифа лично, хотя видела его несколько раз в кафе у миссис Гибсон — он часто заказывал крепкий черный кофе. Она сама не знала, зачем пришла на его похороны, и, пока священник зачитывал молитву над гробом, она украдкой разглядывала присутствующих.

Их было немного. Кая хоронили в День Благодарения, потому что его семья не хотела ждать, и пришли только самые близкие. А ещё — Хизер, которая сама понятия не имела, что делала здесь. Она просто почувствовала, что Нэнси после похорон может понадобиться помощь, потому и пришла.

В этом году День Благодарения в Баддингтауне был окрашен в черный.

Родители Кая — их было нетрудно узнать; оба, не скрываясь, плакали — выглядели постаревшими ещё больше, хотя и без того явно не были молоды. Потерявшие второго сына за столь короткий промежуток времени, Джонсоны вовсе не пытались держаться; горе их поглотило.

Хизер помнила, каким был отец после смерти матери, и видела в их глазах то же отчаяние и непонимание, как теперь жить дальше? Почему Бог — или высшие силы — забирают близких так быстро и жестоко? Но, если у отца Хизер ещё был какой-то стимул вырваться из лап депрессии — Хизер знала, что папа беспокоился за неё, то оставшиеся совсем одинокими мистер и миссис Джонсон теперь могли как и замкнуться каждый в своем горе, так и пережить его вместе.

Нэнси Дрейк тоже плакала, и её слёзы мешались с мокрым снегом, летящим в лицо. Её горе было тихим, но острым, как нож, вонзившийся между ребер.

Спрятав замерзшие руки в карманы куртки, Хизер вздохнула. Она и без того ощутила себя лишней здесь, на похоронах человека, которого не знала, а, наблюдая за Нэнси, вовсе почувствовала, будто подглядывает в замочную скважину за чужими эмоциями и болью.

Все знали, что Нэнси встречается с Каем Джонсоном — и, видимо, его родители тоже знали это, ведь Нэнси теперь стояла рядом с ними, поддерживая миссис Джонсон. Щеки и нос у неё были красными не только от промозглого ноябрьского ветра.

Взглянув на шерифа Тейлора, Хизер отметила его усталое лицо и синяки под глазами. Теперь, когда Кай погиб от когтей медведя, работы на него свалилось ещё больше. А рядом с шерифом стоял ещё один мужчина, прежде ей не знакомый. Смуглое лицо с острыми, но твердыми чертами выдавало в нем индейца. Возможно, не в первом поколении.

Она вздрогнула.

Что-то в этом мужчине было… неправильное? Необычное уж точно. Хизер поежилась, отвернулась прежде, чем он и шериф успели заметить, как она их разглядывает. И снова почувствовала, что ей не хватает Коннора.

Рядом с ним она чувствовала себя на своем месте.

Священник закончил читать молитву, и присутствующие потянулись, чтобы бросить на гроб землю. Рыдания миссис Джонсон стали громче.

Хизер отошла к могиле Джеммы Стоукс, которая пока что выглядела как свежий холмик; даже надгробия ещё не привезли.

— Мне жаль, — тихо произнесла она.

Джемма была влюблена в Коннора, как кошка, и, видимо, знала о его отношениях с Хизер, но всё равно не заслуживала смерти. Она могла выдать всё директору или сразу полиции, но была всего лишь вздорной и влюбленной девочкой. А вздорные и влюбленные девочки совершают ошибки.

Как и сама Хизер.

Она видела, как шериф подошел к могиле Кая и кинул на крышку гроба землю. Та упала с глухим стуком.

Пожалуй, вторые за неделю похороны для Баддингтауна — это уж слишком. Смерть здесь собрала отличный урожай.

Хизер обняла себя за плечи.

Хотелось уйти. После похорон ей и Нэнси было нужно возвращаться в школу, закончить с учебным планом на декабрь и отправить его на одобрение. Все преподаватели праздновали День Благодарения дома, а их попросили поработать. Директор, быть может, и отпустил бы Нэнси, будь она женой Кая, но по сути своей ему было плевать на её переживания: любовница — она и есть любовница, даже если считала себя невестой. И пусть он не говорил этого вслух… Марджери знала всё и не переминула обмолвиться прямо в преподавательской.

Нэнси тогда расплакалась снова.

— Мисс Ньюман?

Её окликнул незнакомый голос. Хизер обернулась и увидела, что знакомый шерифа, привлекший её внимание, стоял буквально за её плечом. Подкрался так, что она и не заметила.

— Да, а вы?.. — она вопросительно взглянула на незнакомца.

— Марк Аллен, — он протянул ей холодную от ветра ладонь.

Хизер его вспомнила.

Его портрет висел на доске почетных выпускников, которую директор Питерс периодически обновлял. Фотография, явно скачанная из Интернета с какой-то фотосессии, ведь мистер Аллен был музыкантом.

Вблизи черты его смуглого, узкого лица казались ещё резче. Джошуа тоже был индейцем, и индейскую кровь узнать, в общем-то, было легко, но от Марка Аллена веяло силой, которой у бывшего мужа Хизер не было. Джошуа всегда старался сойти за белого, вписаться в их мир, и у него даже получалось, но Аллен, казалось, не просто смирился с тем, кто он есть, но и был этим горд.

Хотя, конечно, хорошо рассуждать, когда не знаешь человека.

Марк Аллен смотрел на неё, чуть сведя темные брови, будто пытался что-то разглядеть, и под его взглядом стало как-то неуютно.

— У вас ко мне какой-то вопрос? — поторопила она. — Мне нужно возвращаться в школу, сегодня я дежурный преподаватель.