Норма Бейшир - Время легенд

Он снял трубку, позвонил в отель «Георг Пятый», попросил соединить с ее номером.

— По тебе часы можно проверять, Николас, — заметила она, откликаясь на другом конце провода. — Каждый день ты звонишь в одно и то же время, заметил?

— Что поделаешь, — он старался говорить весело, хоть на душе у него скребли кошки. — Давай внесем некоторое разнообразие в сегодняшний вечер?

— А что ты придумал?

— Поужинать у меня дома. Я сам все приготовлю.

— Ах, вот в чем разнообразие, — засмеялась она. — Хорошо, прихвачу бутылочку вина. Когда ты хочешь меня видеть?

У него едва не вырвалось: «От заката до рассвета», но вместо этого он ровным голосом произнес:

— Жду тебя у отеля в половине седьмого.

— Что за глупости, — фыркнула она. — Я возьму такси.

Говоря с нею, он заложил пальцем страницу в папке.

— Не думаю, что так будет лучше…

— Никаких возражений, — твердо заявила она. — Давай диктуй адрес. — И, записав, распрощалась: — До вечера.

— До вечера.

Он рассеянно опустил трубку. Ему не хотелось, чтобы она знала, как он беспокоится о ней, тревожится за ее безопасность, но сумеет ли он держать себя так, как будто ничего не происходит? Если его подозрения не лишены оснований, ей угрожает большая опасность.

Когда он вечером выходил из здания посольства, у него было ощущение, что за ним следят.

Глава 19

— Я просмотрела все письма, которые получала, когда училась в частной школе, — рассказывала Джейми, прогуливаясь с Николасом по набережной Сены на закате солнца. — Где бы он ни был, он всегда мне писал, даже если уезжал всего на неделю. В крайнем случае посылал открытки. — Она задумчиво глядела вдаль на что-то, доступное только ее взгляду, губы ее приоткрылись. — В этих письмах, мне кажется, есть что-то такое, что приведет меня к нему.

Хмурясь, Николас поднял воротник пальто — дул пронзительный ноябрьский ветер.

— Джейми, ты уверена, что тебе непременно нужно знать правду?

Вопрос удивил ее.

— Разумеется, уверена. Я должна знать правду, — повторила она.

Ветер трепал ее роскошные длинные волосы, и закатные лучи солнца играли в отдельных прядях, окрашивая их в сотни оттенков — от медно-рыжих, красно-оранжевых до пшенично-золотистых. Краски осени, как часто говорил ее отец.

— Моего отца в чем только не обвиняют, от растраты до измены. Я должна или разыскать его, или восстановить его доброе имя.

Он все еще колебался, сраженный ее неуклонной решимостью.

— А что, если все это правда? Что, если он двойной агент или растратчик? Ты можешь открыть ящик Пандоры…

Мгновенно ее лицо стало темным от гнева.

— Я никогда в это не поверю, — резко сказала она, — что бы они ни говорили.

Николас мягко взял ее за руку.

— Ты веришь в него, потому что это был твой отец, — возразил он. — Разве ты можешь быть объективной?

— Не «был», — вспылила она, — а есть, потому что для меня отец жив — доказательства его смерти я пока не нашла. Но, помимо прочего, я верю в него, потому что знаю, что он за человек.

— Человек, который бросил свою дочь.

Не раздумывая, она вырвала руку и с размаху ударила его по щеке.

— Ты его не знал, поэтому держи свое мнение при себе! — бросила она.

Прижав ладонь к щеке, он долгое время молчал.

— Прости меня, — произнес он. — Кажется, я это заслужил.

— Без сомнения, и ты еще мало получил! — Она перегнулась через парапет набережной, не желая на него смотреть.

Он все еще колебался, стоит ли говорить ей про факты, которые он почерпнул в обнаруженной на своем столе папке, и наконец решился.

— Вчера я нашел в посольстве одну папку, — осторожно начал он. — Личные записи посла — того, который работал тут во времена твоего отца.

Она невольно взглянула на него:

— Ну?

— Это можно назвать компроматом.

— Компроматом на моего отца?

Он кивнул.

— А ты и поверил.

— Я отношусь к этому осторожно, — признался он. — Тут не все чисто. Мне это совсем не нравится.

Глаза ее опять блуждали по темной воде.

— Мне это не нравится вот уже скоро двадцать лет, — тихо произнесла она.

— Согласен.

— Тебе ведь это тоже показалось уткой?

— Как из магазина — готово к употреблению, — мрачно сказал он. — Уж слишком все просто. Папка лежала и словно ждала, чтобы ее открыли. — Он помолчал. — Там работают профессионалы, Джейми. Они не могли совершить такую непростительную ошибку, — а это непростительная ошибка, если, конечно, папку не подложили намеренно. Они, видимо, решили, что ты бросишь это дело, если им удастся убедить тебя, что твой отец — перевертыш. — Он с трудом подбирал слова, а ветер тем временем ерошил его темные волосы.

— Тут они ошибаются, — строптиво заявила Джейми. — Я не верю их вранью и не отступлюсь, как бы им этого не хотелось.

Он пристально вглядывался в нее.

— Ты что, собираешься положить на это свою жизнь, Джейми? — спросил он. — А ведь к этому все идет. Ты же сама рассказывала, что они не останавливаются перед убийством, лишь бы все было шито-крыто. Тебе не приходило в голову, что они и тебя могут убить?

— Они-то? Конечно, могут, — согласилась она, и ее зеленые глаза сверкнули от гнева. — Но это значит только то, что дело и впрямь чертовски серьезное, да и к тому же, Николас, все уже зашло слишком далеко.

Он вопросительно посмотрел на нее.

— Уже не важно, брошу ли я свои поиски, даже если откажусь от них прямо сегодня. Они никогда не прекратят следить за мной, все время будут начеку, не обнаружила ли я чего-нибудь нового. — Взгляд ее был устремлен далеко за реку. — Назад дороги нет, — произнесла она, как о чем-то давно раз и навсегда решенном.

Нет, невозможно!

Они никогда не заставят ее поверить, что отец предал ее — или свою страну. Нет, никогда. Кем бы он ни был — а она не хуже других знала, что святым он не был, — он никогда не предал бы товарищей. И никогда не бросил бы ее, как представляется Николасу, если бы у него был выбор. Он был не способен на предательство, в этом она была уверена. И все-таки кому-то надо, чтобы все выглядело именно так. Почему?

За завтраком она вновь перечитала письма отца, выискивая имена, названия городов, любой ключик, который мог привести ее к нему. За все эти годы она так часто читала и перечитывала их, что они порой сами вспыхивали у нее в памяти, и все-таки ей казалось, что вдруг она что-то пропустила, и она опять бралась за них. Но ни малейшей зацепочки не находила. «Папочка, ты гениально заметаешь следы, — подумала она раздраженно. — Слишком гениально».