Сандра Браун - Грязные игры

— Кто-то должен побыть с вами этой ночью.

Ни у нее, ни у Фостера не было семьи. После аварии они не поддерживали тесных связей с друзьями.

— Моей помощнице, — ответила она.

Она продиктовала номер Кей. Приехавшая через полчаса Кей пребывала в таком же шоке, как и Лаура, но все же, в отличие от нее, могла заниматься несложными делами. Она давала указания. Отвечала на конкретные вопросы и брала трубку телефона, который начал звонить с раздражающим постоянством.

— Мне жаль беспокоить вас всем этим, — сказала Кей, с блокнотом в руках спускаясь вместе с Лаурой по лестнице.

— Нет-нет, продолжайте. Я не могу позволить себе роскоши сделаться затворницей. Может быть, потом, когда… когда все успокоится. Что у вас?

В завещании Фостера, которое он изменил вскоре после их свадьбы, было условие, что Лаура должна исполнять обязанности главы «Сансаут», пока совет директоров не выберет другого руководителя. Ей передавались полномочия принимать решения и вести дела. Таким образом вчера вечером она не только стала вдовой, но и вступила в должность главы компании.

— Журналисты собрались у дверей и ждут заявления, — сказала Кей.

— Попросите Джо написать что-нибудь общее. Все в «Сансаут» потрясены трагическим событием и тому подобное. Только перед тем, как оглашать его, пусть пришлет факсом сюда. — Она доверяла начальнику отдела маркетинга, но привыкла, как и Фостер, все подписывать лично. — Скажите, чтобы он не собирал официальную пресс-конференцию и не отвечал на любые вопросы о… преступлении. Оставим это полиции.

Кей отметила этот пункт в своем списке.

— Персонал спрашивает, можно ли организовать минуту молчания в память о Фостере. Что-то вроде этого?

— Фостер не позволил бы, чтобы работа прерывалась даже на одну минуту, — Лаура слабо улыбнулась и покачала головой. — Но я благодарна за идею. Обязательно передайте всем.

— Вы уже думали об организации похорон?

Лаура, уже спустившаяся до конца лестницы, остановилась и повернулась к Кей.

— Я не могу назначить похороны, пока мне не выдадут тело.

Внезапно ее глаза наполнились слезами. Два года назад, после автомобильной аварии Фостер лежал в реанимации, сражаясь за жизнь. Она боялась, что каждый его вздох может стать последним и ей придется организовывать его похороны. Но теперь у нее не было времени приготовиться к подобным разговорам. В этот раз все случилось внезапно, и это была реальность. Похороны будут. Но она еще не знала когда.

Вчера вечером ей советовали не входить в библиотеку. То, о чем ей рассказывали, казалось абсурдом, и она не хотела, чтобы Фостер запомнился ей таким. Она и так испытала потрясение при виде застегнутого мешка с телом, который увозили на каталке. В мешке лежало тело его мужа, но для полиции это было вещественное доказательство.

— Простите, что заговорила об этом, — сказала Кей, почувствовав страдания начальницы. — Но люди все время звонят, и сюда и в офис, и спрашивают, когда и где будет проходить заупокойная служба. Холл уже завален цветами.

— Я сообщу вам сразу же, как только что-нибудь узнаю, — Лаура коснулась руки помощницы. — А пока скажите Джо, пусть напишет в пресс-релизе, что вместо цветов люди могут делать взносы в фонд Элейн Спикмен. Фостер предпочел бы именно это.

— Конечно. И последнее. Сегодня утром губернатор выступила с заявлением. Превозносила Фостера как предпринимателя, образцового техасца и человека. Потом она позвонила и спросила, что может сделать лично как ваш общий друг.

— Я перезвоню ей, как только смогу. А пока передайте ей, как я ценю ее заботу.

Кей проводила ее в кабинет, где ждал детектив Стэнли Родарт. Родарт. Лаура сразу же узнала эту фамилию, вспомнив предупреждение Гриффа. Он не забыл упомянуть об оливково-сером седане, но не сказал, что Родарт был детективом из отдела убийств полиции Далласа.

Родарт рассматривал картину со сценой английской охоты.

— Это оригинал?

— Думаю, да.

— Гм, — казалось, он был впечатлен. — Наверное, стоит кучу денег.

Она не удостоила его ответом.

— Прекрасный дом, миссис Спикмен.

— Спасибо.

— Вы что-нибудь здесь меняли после того, как вышли замуж за мистера Спикмена?

— Элейн Спикмен проделала превосходную работу по созданию интерьера, так что я не видела необходимости что-то менять.

Странно, но улыбка не красила его лицо, а делала еще безобразнее.

— Вторые жены обычно хотят избавиться от любых напоминаний о первых.

Неуместное и не относящееся к делу замечание. Она подумала, что он сказал это только затем, чтобы проследить за ее реакцией. Вчера вечером она не прониклась к нему симпатией, почувствовав его грубость и хитрость. Теперь она поняла, что он ей глубоко неприятен.

— Меня спрашивают об организации похорон, — сказала она.

— Аутопсию проведут сегодня днем. В зависимости от результата мы сможем отдать вам тело либо завтра, либо послезавтра. Но я советую не назначать конкретных сроков без консультации со мной.

— Понимаю.

Повернувшись к нему спиной, Лаура направилась к одному из кожаных диванов и собиралась сесть, но он остановил ее:

— Если у вас нет возражений, мне бы хотелось, чтобы вы взглянули на библиотеку. Может быть, вы заметите что-то необычное. То есть кроме очевидного.

Лаура знала, что рано или поздно ей придется туда войти. Она разрывалась между стремлением увидеть то место, где умер Фостер, и нежеланием вообще когда-нибудь входить в эту комнату. Если бы у нее был выбор, она бы откладывала это до бесконечности, мучимая страхом. Поэтому она была даже благодарна Родарту, который избавил ее от необходимости самой принимать решение.

На негнущихся ногах она вышла из кабинета и пошла по коридору к двойным дверям библиотеки.

Их металлические части были испачканы порошком для снятия отпечатков пальцев.

— Убийство — грязное дело, — Родарт заметил, что она обратила внимание на пятна черного порошка.

Она распахнула двери и шагнула в комнату.

— Если вы помните, это Картер.

Второй детектив, которого она узнала по вчерашнему вечеру, стоял перед книжными полками, молчаливый и мрачный, как часовой. Ни его поза, ни выражение лица не изменились, когда она вошла.

Если не считать детектива, большая часть комнаты выглядела на удивление нормально. Беспорядок был только около письменного стола. Сам стол был покрыт порошком для снятия отпечатков. Журнальный столик лежал на боку. Лампа и все, что на нем стояло, было разбросано по полу, большей частью разбитое. Сам ковер сбился. Фостер никогда не допускал складок даже по краям, настаивая, чтобы ковер расчесывали несколько раз в день.