Наталия Неткачева - Фабрика звёздной пыли (СИ)

Посмотрев на всю эту библиотеку, Арбенин приуныл: ему совсем не улыбалось просидеть до утра, разгребая кучу чужой славы — свои дела имелись. Что же делать? С сомнением, покосившись на часы, Май всё же набрал номер Ангелины и через минуту услышал её сонный голос:

— Что случилось?

— Я соскучился.

— А я — нет, вы на часы смотрели?

— Только что. Не вредничай, есть работа, давай я за тобой заеду и…

— Уже два часа ночи, — сонно напомнила Ангелина, — если вы сейчас меня увезёте, утром нам придётся пожениться. У моих родственников далеко не демократичные взгляды на отношения полов.

— Не придётся, ты ведь не согласишься.

— Боюсь, моим мнением, как обычно, не поинтересуются…

— Как обычно? То есть, у тебя там полная диктатура предков?

— Можно и так сказать, — согласилась Ангелина и неизвестно зачем добавила: — Вы правы — я абсолютно не подготовлена к реальной жизни. Только как я к ней подготовлюсь, если мне шага не дают ступить самостоятельно? Отец хотел, чтобы я поступила в Медакадемию, а я пошла в музыкалку, так он до сих пор со мной не разговаривает. Почему-то за самостоятельность мне приходится очень дорого платить.

— Какой отец? — удивился Арбенин. — Я лично проверял твои родственные связи на предмет заинтересованных в утечке информации лиц — никакого отца там не было.

— А его даже в свидетельстве о рождении нет! — горько вздохнула Ангелина. — Он военный, занимается чем-то секретным. Говорит, сделал это в целях конспирации, чтобы враги отечества, желающие ему насолить, не знали о моём существовании. Только мне кажется — я ему просто не нужна.

В голосе девушки прозвучала вселенская грусть. Май невольно представил, как она сидит сейчас в постели, до конца не проснувшаяся, растрёпанная, несчастная, прижимается щекой к телефону, сонно бормочет признания, о которых утром пожалеет, и ему вдруг очень захотелось оказаться рядом. Обнять, уткнуться лицом в её длинные волосы, смахнуть губами набежавшие слезинки, обвести пальцем контур нежных губ, а потом… Чёрт! Этого ещё не хватало! А ведь он был уверен, что после истории с Анитой получил вечную прививку от всех этих романтических бредней!

— Ладно, спи дальше, сам справлюсь! — почти грубо бросил Май и, не прощаясь, положил трубку.

Отгоняя опасные мысли, он с головой погрузился в работу и через несколько часов выяснил — полный вариант рокового четверостишья не упоминался нигде.

Рано утром Ангелина обнаружила в приёмной агентства полусонного Алика, который немигающим воспаленным взглядом смотрел на монитор и ритмично щёлкал мышкой, не замечая ничего вокруг.

— Доброе утро, — осторожно поздоровалась девушка.

— Привет, — машинально кивнул парень, не отвлекаясь от своего занятия. Ангелина даже не была уверена, что он её узнал.

Она вздохнула, достала из подсобки пылесос и, решив не беспокоить, Алика, скрылась в кабинете помощников. Но и это помещение, несмотря на ранний час, не пустовало. За столом, на ворохе газет и альбомов мирно спал Арбенин. Ангелина вспомнила его поздний звонок с предложением потрудиться сверхурочно и поняла, что они с Белкиным работали всю ночь.

Арбенин, услышав тихий шорох, приоткрыл один глаз, но, увидев помощницу, предпочёл притвориться спящим. Общаться с ней не хотелось — слишком свежи были в памяти те непростительно-глупые мысли об объятиях и прочих телячьих нежностях. Ангелина вскоре вышла, и Май вздохнул с облегчением, но когда через пару минут за дверью опять послышались её шаги он, мысленно чертыхнувшись, снова плюхнулся лицом в газеты. Это все от недостатка близкого общения с женщинами — решил мужчина, пообещав себе в ближайшее время навестить Эллу.

Ангелина между тем подошла к его столу и, помедлив несколько секунд, вышла из кабинета. Открыв глаза, Май увидел стоящую перед ним кружку с ароматным горячим кофе.

— Кто-нибудь понимает, что происходит? — озвучил Руслан общий вопрос, когда после урока вокала ребята собрались в общем зале.

— Ты о медосмотре? По-моему, ничего особенного, — передёрнула плечами Олеся и усмехнулась: — просто Леонид Егорович свиного гриппа боится.

— А экзамен? — Руслан покосился в сторону зеркал, за которыми прятались вездесущие камеры. — Обычно он не рассказывал сценарий заранее, да и как-то всё слишком просто, вам не показалось? Десять приглашённых звёзд, десять разных песен, мы готовим все сразу, а в эфире тянем жребий кому с кем петь — это было известно ещё неделю назад! И совсем ничего нового!

— Не забывай, мы ещё свои песни поём, — напомнила Таня Антонова.

— Ну и что, мы их уже больше недели готовим, — не унимался Руслан, — вам не кажется, что здесь какой-то подвох?

— Точно, как тогда с переходом! Готовились к одному, а получили совсем другое, — мрачно согласилась Юлиана.

Посовещавшись, ребята решили, что вздыхать с облегчением слишком рано — от Зарецкого можно ожидать чего угодно.

Им и в голову не могло прийти, что продюсеру сейчас совсем не до импровизаций: в глубине души он уже почти готов был закрыть проект. На Антона он не слишком надеялся и теперь старался просчитать наиболее выигрышный и наименее безболезненный выход из сложившейся ситуации. Главное, чтобы все конкурсанты остались живы, пиар на крови ему не нужен, к тому же с одной из девушек он связывал далеко идущие планы. Творческие, разумеется.

— Я пытался поговорить с Ирмой на интересующую нас тему, но она ничего нового не сказала и вообще отвечала очень неохотно. Похоже, эта тема до сих пор причиняет ей боль, — поделился Антон результатами беседы.

— С чего бы это? — зевнул Арбенин. — Ей всего лишь стихи присылали, а не уши и пальцы, как Заряне.

— За тот период она сменила много телефонных номеров, даже несколько раз переезжала, но стихи продолжали приходить. Думаю, её подкосило именно чувство полной незащищённости и невозможности скрыться от преследования. Она женщина, к тому же творческая натура….

— Значит, автор анонимок след ни разу не потерял? Напрашивается вполне логичный вывод — это кто-то из «свиты королевы».

— Не исключено, — вздохнул Антон, — я думал об этом и навёл некоторые справки по поводу этой самой свиты. К счастью для нас, она была немногочисленной. Друзей, кроме Зарецкого, у Ирмы нет — зависть и дружба понятия несовместимые. Любовника на тот момент тоже не имелось.

— Алик что-то упоминал о романе с гримёршей, было такое? — скорее из любопытства, чем из профессионального интереса поинтересовался Май.

Антон бросил в его сторону возмущённый взгляд: