Ульяна Соболева - Пусть меня осудят

– Не трожь… не трожь, не то найду и порешу. Клянусь, порешу, ты меня знаешь, Камран. Сам сдохну, но и тебя прихвачу!

Снова послышался смех.

– Да кто ж трогает. Это ты от нее слюни пускаешь, а мне она на хрен не нужна. Сделаешь, как я попросил, и получишь обратно. Если сегодня вечером составы не будут в моем расположении, я ее на иглу посажу. Знаешь, что такое героин? Три дозы дам, и она моя навеки, сама у меня останется, сосать у каждого, на кого укажу, будет.

Руслан зарычал и несколько раз ударил кулаком по стене. Разбил костяшки пальцев в кровь. На белой краске остались кровавые отметины.

– Тсс… тихо, Бешеный, спокойно. Завтра товар примешь, и все ладушки будет. Первая партия должна утром уйти. Встречаемся на вокзале в пять утра.

В трубке послышались короткие гудки. Руслан сжал сотовый и несколько раз ударился лбом о стену. Потом схватил куртку со спинки стула и накинул на плечи.

Спустился в подвал. Его трясло, грудная клетка то поднималась, то опускалась. Он шумно дышал сквозь сжатые челюсти. Ему было страшно. Впервые у Бешеного тряслись руки, в ушах стоял крик Оксаны. Он рывком открыл шкаф в стене и выдвинул ящик, до отказа наполненный стволами и коробками с патронами.

– Ну, сука, Азиат. Держись, тварь. Составы он хочет. Я тебе, падла, покажу составы.

Он ударил ногой по ящику и сел на пол, обхватил голову руками. Несколько минут сидел неподвижно, потом вскочил. Нога резко заболела, и он тихо застонал, сунул два ствола за пояс, застегнул куртку.

Руслан не без труда поднялся по лестнице и, распахнув дверь подвала наружу, лицом к лицу столкнулся с отцом. Царев преградил ему путь, выставив руку вперед.

– Никуда ты не пойдешь.

– Дай пройти, я тороплюсь, потом поговорим.

Царь схватил сына за плечо.

– Я сказал – ты никуда не пойдешь. Сначала выслушаешь меня.

Руслан тяжело дышал, как после быстрого бега, из горла рвалось рычание. Возникло желание оттолкнуть отца и рвануть наверх.

– Дыши глубже, успокойся. Я все знаю. Пойдем, обсудим, потом в Рэмбо будешь играть и не с Азиатом это точно. Давай, пошли, Терминатор хренов.

Царев развернулся и пошел в салон, Руслан тяжело выдохнул и направился за ним. Отец спокойно открыл бутылку коньяка и разлил по бокалам, протянул один сыну, а другой залпом осушил, даже не поморщившись.

– Значит так, мы на уступки этой мрази не пойдем, понятно? Один раз товар провезем, и все – мы в игре, дорожка открыта. Молчи, не перебивай. Знаю, что Оксана у него, не досмотрел твой Серый, и мои прозявили. Азиат специально там кашу заварил, менты наехали, толпа собралась, вот они и смылись незамеченными. Сегодня я своим прозвоню, товар у него возьмут. Завтра утром ты вместе с ребятами на вокзал поедешь. Кипеш поднимать не станешь, на все согласишься, Оксану заберешь, а потом мы эти цистерны к чертовой матери взорвем вместе с Азиатом, понял? Там внутри тротила на весь район хватит. А сейчас успокойся. Не тронет он ее, я Камрана хорошо знаю. Ему видно сильно приспичило. Слово дал кому-то, бабки получил. А мы все обламываем. Так что пока состав не отъедет, тебя и ее не тронет. Ты должен сначала Оксану на безопасное расстояние отправить, а потом уже взрывать там все к такой-то бабушке.

Руслан смотрел на отца, дыхание постепенно восстанавливалось. Налил себе еще коньяка и снова осушил залпом бокал. Обожгло горло, но стало немножко легче.

– Похож ты на меня, Рус, похож, как две капли воды. Я такой же был в твои годы, взрывной, ненормальный. Это потом научился все ходы просчитывать, а поначалу рвался в бой, под пули.

Руслан смахнул пот со лба.

– А Оксана – не увлечение, я смотрю. Запал ты на нее, так запал, что на все наплевать.

– Я ее люблю, – тихо ответил Руслан и громко выдохнул.

– А дальше что? Вот вернешь ты ее обратно, что дальше? Допустим, от мужа уйдет, а у нее сын.

– Да хоть десять. Я не могу без нее. Увезу ее куда-нибудь, женюсь. Все по-другому будет. Работать на хрен пойду. На завод или еще куда.

Отец усмехнулся.

– Не ожидал.

– Чего не ожидал? Что я кого-то любить могу?

– Нет, не ожидал, что ты когда-нибудь это скажешь. Ну, на завод – это ты загнул, а вот бизнес свой можно открыть, вполне легальный, настоящий, бросить свои игры в войну.

– Наигрался я уже, устал. Жить хочу, просто спокойно жить.

– Ну, спокойно не получится никогда, а вот нормально без вот этого всего дерьма, которое ты вытворяешь последнее время, вполне сможешь. Да и я помогу, коли не шутишь. Давай, звони Серому, вытащим твою Оксану.

Царь никогда раньше не говорил с Русланом таким тоном, вот так, как настоящий отец, без подколов, унижений, без привычного высокомерия.

– Отец, я хотел у тебя кое-что спросить.

– Спрашивай, я сегодня добрый.

Царев встал со стула и поправил воротник рубашки, застегнул пиджак на все пуговицы.

– Где мама? Ты ее… ты…

Отец резко повернул голову.

– Нет, я ее не убил. Хотел очень. Мечтал. Во сне видел, как прирежу их обоих, но не убил.

Руслан почувствовал, как с души камень свалился, даже засаднило в груди.

– Где она?

– В Испании. Живет там одна, на моем полном обеспечении, благотворительностью занимается.

– Все эти годы ты молчал… ничего мне не говорил, и она…

– Все, хватит. Потом об этом поговорим.

– Обещаешь?

– Слово Ца… слово отца даю. Расскажу все. Потом.

Я сидела в кромешной тьме и слышала только стук собственных зубов. Я не знала, где я, кто меня схватил и что им нужно. Мои руки были связаны за спиной, а на глаза надета повязка. Я все помнила, как в тумане, отчетливо ровно до того момента, как Руслан меня отправил домой. Мне было слишком плохо в самолете, послестрессовое состояние давало о себе знать. Меня и сейчас неимоверно тошнило, так что слюна выделялась. А перед глазами я постоянно видела раненого Руслана, в голове звучали звуки выстрелов. Я пыталась успокоиться, считала до ста, потом до тысячи, прислушивалась к каждому звуку, но меня, наверное, держали в каком-то подвале со звуконепроницаемыми стенами. Было тихо. Как в гробу. Мне было страшно. Настолько страшно, что сердце отказывалось биться, оно замирало каждый раз, при каждом вздохе. Оказывается, нет ничего ужаснее вот этой тишины, она вселяет дикий страх, первобытный. Я пошевелилась, пытаясь ослабить веревки на руках, но они еще сильнее впились в кожу.

Где-то совсем рядом лязгнул замок. Я дернулась и чуть не закричала от ужаса. Последний раз, когда ко мне пришли, я получила сильный удар по лицу. Наверное, били кулаком, у меня до сих пор кровила губа. Я вжалась спиной в стену, лихорадочно пытаясь освободить руки. Но меня схватили под мышки, рывком подняли на ноги и куда-то повели. Я мочала. Наверное, лучше молчать, не злить их.