Тэми Хоуг - Крутая парочка

— Нет! — Нил Фэллон отодвинул свой стул от стола и поднялся. — Я не обязан и не буду этого делать!

— Это совсем нетрудно, Нил, — сказала Лиска. — Конечно, если вы его не убивали.

Нил шагнул к двери, опрокинув стул.

— Я никого не убивал. Если вы думаете, что это не так, предъявляйте мне обвинения или убирайтесь к дьяволу. Я ухожу.

Элвуд повернулся к окну, а Ковач снова уставился на фотографию.

— Майк Фэллон был левша, — негромко произнес он. — Значит, его убили.

Глава 27

Сэму Ковачу пришлось повторить эту фразу в кабинете лейтенанта, где, помимо самого Леонарда, собрались Лиска, Элвуд и Крис Логан из окружной прокуратуры.

— Если бы Майк Фэллон покончил с собой, то держал бы оружие в левой руке, — сказал он. — Представьте себе: Майк поддерживает левую руку правой, вставляет дуло в рот и нажимает на спуск. Бах! Он мертв. При отдаче револьвер падает на пол или остается в руке, свисающей вниз. Но он никак не может упасть с правой стороны кресла.

— Ты уверен, что Майк Фэллон был левшой? — спросил Логан.

Прокурор выглядел так, словно его перенесло через улицу из здания напротив порывом арктического ветра — темные волосы взъерошились, щеки покраснели. Сросшиеся нахмуренные брови приняли форму буквы “V”.

— Уверен, — ответил Ковач. — Не знаю, почему это не пришло мне в голову на месте происшествия. Очевидно, потому, что самоубийство Майка выглядело вполне закономерным.

— Но его сын должен был знать, что он левша.

— Нил тоже левша, — сказал Ковач. — Он помог старику отправиться на тот свет, шагнул назад и положил оружие на пол левой рукой — справа от Майка.

Логан нахмурился еще сильнее.

— Этого мало. У тебя есть что-нибудь еще? Отпечатки пальцев на револьвере?

— Нет. Там есть отпечатки Майка, но они смазаны. Может быть, кто-то сжимал его руку, держащую оружие.

— “Может быть” не считается. Может быть, отпечатки смазались, потому что у него вспотели пальцы и елозили по рукоятке или когда оружие выскользнуло у него из руки после выстрела.

— Свидетельница видела грузовик Нила Фэллона на месте преступления, — напомнил Элвуд.

— А Фэллон утаил, что был там, — добавил Ковач.

— Но ведь он был там за два или три часа до времени смерти, не так ли?

— Нил не ладил с Майком, — вмешалась Лиска. — Он долго копил в себе гнев и ревность. Майк отказался одолжить ему деньги, в которых он нуждался. Фэллон признает, что поссорился с отцом и даже ударил его.

— Но ведь он не признает, что убил его. Ковач выругался.

— Выходит, мы должны подавать тебе каждого преступника на тарелочке, словно рождественскую индейку, с подписанным признанием в клюве?

— Вы должны представить мне достаточное количество доказательств. Любой адвокат за пять минут не оставит от подобного обвинения камня на камне. У вас имеется мотив и возможность, — правда, не соответствующая медицинскому заключению, — но нет ни вещественных доказательств, ни свидетелей. Что из того, что парень вам солгал? Все лгут копам. У вас недостаточно улик для ареста, а у меня — для передачи дела в суд. Найдите кого-нибудь, кто слышал выстрел, когда Нил Фэллон находился на месте происшествия. Найдите кровь старика на его ботинках. Найдите что-нибудь.

— Если Нил сжимал руку Майка, державшую револьвер, он должен был оставить отпечатки на его коже, — заметила Лиска.

— Теперь их будет нелегко обнаружить, — вздохнул Ковач. — Стоун и Ларе обследовали руки Майка в поисках следов самообороны.

— Все-таки попробуй попросить Стоун, — настаивала Лиска. — Пусти в ход свой шарм, Сэм! Ковач закатил глаза.

— Как насчет ордера на обыск у Нила Фэллона? — спросил он. — Может быть, нам удастся найти окровавленную обувь.

— Отпечатайте просьбу и обратитесь к судье Лундквисту. Можете сослаться на меня. — Логан посмотрел на часы и стал надевать пальто. — Если этот ублюдок прикончил старика, он должен понести наказание. Но для обвинения нужны более веские основания. Иначе это обернется лишним поводом для прессы нацелить на нас свои камеры, а я не желаю оказаться в центре внимания, вступив в кучу собачьего дерьма. Ну, мне пора. Меня ждут в кабинете судьи. — Логан вышел, прежде чем кто-либо успел возразить.

— Скверно, когда у прокурора политические амбиции, — заметил Элвуд. — Он идет на риск, только имея все шансы выиграть.

— А по-моему, Логан прав, — вмешался Леонард. — Департамент не может себе позволить еще одно фиаско.

“Иными словами, лейтенант не хочет, чтобы начальство надрало ему задницу, — подумал Ковач. — Все ясно: Эйс Уайетт будет дирижировать за кулисами, а в дерьме утопят меня и Лиску. Элвуд может выкрутиться: он на периферии расследования”.

— Я подам прошение об ордере, — сказал Ковач.

— Мы, наверное, должны обратиться в офис шерифа, — заметил Элвуд. — Думаю, они захотят участвовать в обыске. Это их юрисдикция.

Леонард собирался ответить, но Ковач опередил его:

— Позвони Типпену и попроси помочь. Если туда приедет кто-то из офиса шерифа, то лучше пусть это будет он.

В этот момент заработал пейджер Лиски, и она протянула руку к поясу.

— Я должна идти, Сэм. Ибсен пришел в сознание. Я понадоблюсь тебе для обыска?

— Нет, можешь идти.

— Мне звонил начальник ночной смены, — громко произнес Леонард, заставив Лиску остановиться у двери. — Я согласился, чтобы вы помогали Каслтону в расследовании нападения на Ибсена. Конечно, если вам это интересно.

— Спасибо, лейтенант. — Лиска тщетно пыталась не выглядеть глупо. — Я как раз собиралась вам сообщить, что Ибсен — мой информатор.

— Может быть, когда вы вернетесь, у вас найдется пять минут, чтобы рассказать мне, о чем именно он вас информировал?

— Конечно.

Когда Леонард вышел, она повернулась к Ковачу и скорчила гримасу.

— Удачи, Динь, — пожелал он. — Надеюсь, парень обладает способностью хорошо видеть ночью и не потерял память.

— Я буду рада, если он сможет связать пару слов.

Как выяснилось, “пришел в сознание” было преувеличением. Ибсен всего лишь приоткрыл один глаз и застонал. Персонал отделения реанимации медцентра округа Хеннепин отреагировал на это солидной дозой морфия.

Ибсен выглядел маленьким и жалким, лежа на койке, перевязанный с головы до ног и присоединенный проводами к целой батарее аппаратов. Никто не сидел рядом с ним, моля бога о его спасении. По словам медсестер, никто не приходил навестить беднягу, хотя его босс в клубе “Мальчики будут девочками” был уведомлен о случившемся и должен был сообщить об этом друзьям Ибсена. Очевидно, таковых у него не имелось. К тому же тот факт, что его превратили в кровавое месиво, мог удержать знакомых от дальнейших контактов.