Мартина Коул - Леди-киллер

Лиззи пришла в неописуемую ярость и со всего размаха двинула мать кулаком в плечо. Кэйт в свою очередь повернула Лиззи лицом к себе и так врезала ей по физиономии, что та отлетела в дальний угол камеры.

— Вставай, Лиззи, пока я окончательно не потеряла терпение! Вставай, слышишь? — Эти слова эхом прокатились по камере.

Кэйт направилась было к дочери, но Лиззи уже вскочила на ноги.

— Ты сейчас же поедешь со мной и не вздумай открывать свой паршивый рот, не то я так тебя отделаю, что долго будешь помнить!

Что-то в голосе матери заставило Лиззи насторожиться. Она поняла, что это не пустая угроза. Кэйт между тем, ухватив дочь за рукав, снова потащила ее к двери и постучала. Хиггинс открыл, и Кэйт, волоча дочь, прошествовала мимо КПЗ, мимо дежурного сержанта и вышла на улицу, к стоянке машин. Швырнув Лиззи на заднее сиденье, она села за руль и тронула с места.

— Тебе, Лиззи, следовало бы извлечь из случившегося кое-какие уроки и вести себя разумно. Никак не могу понять, что с тобой творится!

Она вырулила со стоянки и поехала к дому. За всю дорогу ни одна из них не проронила ни слова.

Эвелин очень хотелось привести комнату Лиззи в порядок до того, как внучка вернется, но Кэйт запретила, и теперь старая женщина сидела на постели Лиззи, с ужасом глядя на царивший в спальне разгром и разбросанные детские фотографии внучки. Скажи ей кто-нибудь раньше, что Лиззи балуется наркотиками, она рассмеялась бы этому человеку в лицо:

— Кто угодно, только не моя Лиззи!

Но теперь она знала правду и очень страдала. Неужели такая милая, такая прелестная девушка готова из-за наркотиков разрушить собственную жизнь, принести в жертву семью?

Кэйт сказала, что уже не один год Лиззи принимает амфетамин. Эвелин сокрушенно покачала головой, встала и еще раз оглядела знакомую до мелочей комнату. Когда Лиззи была совсем еще крошкой, она часто укладывала ее спать! Целовала ее нежное личико, до блеска расчесывала длинные волосы.

Эвелин подошла к окну, посмотрела на улицу в тусклом полуденном свете, и вдруг взгляд ее упал на дневник, лежавший на подоконнике. Обычный девичий дневник, с птичками и цветами на шелковой бледно-зеленой обложке. Эвелин нехотя открыла его и стала читать.

Она читала его до тех пор, пока не приехали Кэйт и Лиззи. Кэйт вытащила дочь из машины и буквально волокла по дорожке к дому. Затем втолкнула ее в дверь.

Лиззи прошла прямо на кухню и, как ни в чем не бывало, принялась готовить себе кофе. Кэйт швырнула куртку на перила и последовала за дочерью.

— Ну так вот, я хотела бы знать: кто дал тебе наркотики и с кем ты их принимала?

Лиззи налила в чашку молока и равнодушно ответила:

— А это, мам, не твое дело!

Кэйт запустила пальцы в волосы.

— Я не намерена препираться с тобой весь день, Лиззи, понятно?! Ты должна ответить мне, и немедленно!

Лиззи повернулась к матери и скрестила руки на груди.

— Это, видимо, все, на что ты способна: «Ты должна ответить мне, и немедленно!» Да кто я тебе, черт побери, дочь или какой-то паршивый подозреваемый!

— Насколько я понимаю, мадам, ты сейчас выступаешь сразу в двух ролях! Тебя взяли в доме известного торговца наркотиками и подозревают в их распространении. Так что подумай, чем это может для тебя кончиться. Ты даже в спальне прячешь эту отраву. И дневничок твой я тоже нашла! Так что не прикидывайся невинной овечкой!

Лиззи отвернулась, взяла чайник и стала наливать в чашку кипяток.

— Знаешь, мам, я провела кошмарную ночь, и мне сейчас не до разговоров. Может, потом побеседуем?

Кэйт в изумлении смотрела, как Лиззи насыпает в чашку кофе. Ее длинные пальцы с такой силой сжимали ложечку, что даже костяшки побелели! Джинсы и майка подчеркивали все линии ее фигуры, и Кэйт про себя отметила, что дочь уже вполне сформировалась. Без бюстгальтера ходит! Майка грязная, в пятнах! А волосы, волосы! Настоящий колтун! После всего, что случилось, как ни в чем не бывало, готовит себе кофе! И уже не впервые за последние сутки Кэйт подумала: черт возьми, что же все-таки произошло с ее девочкой?!

Эвелин, слышавшая из гостиной весь этот разговор, вышла на кухню и швырнула Лиззи дневник как раз в тот момент, когда та садилась за стойку бара.

— Я немало повидала на своем веку, Элизабет Барроуз, но от этой пакости меня просто стошнило, когда я читала. — Тон у Эвелин был жесткий, ледяной.

Лиззи схватила дневник.

— Не надо было читать, ба! — Мнением бабушки она явно дорожила.

— Не смей называть меня ба! Никогда больше на зови меня так! Мало того, что ты делала все эти мерзости, так еще расписала их в дневнике! Отвратительно!

— Это жизнь, пойми! — сорвалась на крик Лиззи. — Ты ведь тоже была молодой! Моя жизнь — это моя жизнь! Мне скоро семнадцать! Да, мне нравится спать с мальчишками! И это мое дело! Только мое! Ни тебя, ни мамы оно не касается.

Эвелин поглядела на нее с презрением.

— И это все, что тебе нужно от жизни? Забавно! Уже не один год от тебя только и слышишь: мне, мое, у меня, я хочу, я думаю, я, я, я! Хоть бы еще о ком-нибудь подумала! Мы тут из кожи вон лезли, чтобы выполнить каждый твой каприз, каждое желание! А ты… ты просто избалованная сучка, вот ты кто!

— Мама!

— Ой, Кэйт, не затыкай мне рот! В дневнике все написано черным по белому. Оказывается, я давлю на нее своей любовью, мои ласки действуют ей на нервы! Ну что ж, Лиззи, успокойся: до самой смерти я близко к тебе не подойду!

И Эвелин, ссутулившись, вышла из кухни.

Лиззи закрыла лицо руками, потом схватила дневник и швырнула на стол.

— Ну почему все это должно было случиться? Почему ты позволила ей это читать? — воскликнула она со слезами в голосе.

— Лучше спроси об этом себя! Зачем ты все это проделывала, да еще вела дневник? Вот что важно, а не-то, что мы об этом думаем!

По лицу Лиззи струились слезы, и материнский инстинкт подсказывал Кэйт, что ее нужно пожалеть, утешить. Но не хватало сил, стоило только представить себе, как Лиззи развлекается сразу с двумя парнями на заднем сиденье машины, о чем написано в дневнике. Тут не жалеть, не утешать надо, а всыпать как следует. Между ними теперь лежит пропасть, и уже ничего нельзя сделать — Кэйт в этом убеждена.

— Ну почему вы не позволяете мне жить, как я хочу?

— Потому, Лиззи, что избранный тобой путь ведет к гибели, это просто самоубийство!

— Я была в отключке, когда писала о тебе и бабушке в дневнике. Это неправда! Я бабушку очень люблю! И всегда любила!

Кэйт села напротив Лиззи и сказала со вздохом:

— Пойми, Лиззи, не то обидно, что ты о нас написала, а то, что ты все это время лгала!