Линда Ховард - Все, что блестит

Мадам Константинос поглядывала сквозь стеклянные двери террасы, слегка улыбаясь.

— Значит, Нико сердит и расстроен, вот как? Позволь ему побыть одному сегодня вечером, дорогая. Он, скорее всего, не станет слушать тебя прямо сейчас, так что позволь ему некоторое время пострадать в одиночестве. Это очень небольшое наказание за мучения, которые он тебе доставил. Ты никогда не рассказывала, почему оказалась на берегу тем ранним утром, милая, и я не люблю расспрашивать, но я действительно представляю довольно точную картину того, что случилось той ночью. Да, заставь Нико поволноваться сегодня вечером.

Слезы хлынули из глаз Джессики.

— Это не только его ошибка, maman, — попыталась она вступиться за Николаса.

Она чувствовала себя так, словно умирает. Она любила его и всё же прогнала.

— Не мучайся, — посоветовала мадам Константинос безмятежно. — Ты не можешь сейчас мыслить ясно. Завтра всё будет лучше, вот увидишь.

Да, думала Джессика, глотая слёзы. Завтра она попытается возместить Николасу сторицей за свою прошлую холодность, и ей было страшно даже думать о том, что она будет делать, если он отвергнет её.

Глава 13

Утром Джессика поднялась, будучи бледна от собственных горестных раздумий. Она хотела только одного — положить конец ссоре между ней и Николасом, но не знала, как это сделать, если он просто не захочет уладить недоразумения между ними. Она мучилась от потребности увидеть его и всё объяснить, дотронуться до него. Больше, чем когда-либо, она хотела почувствовать прикосновение его рук и услышать его глубокий голос, шепчущий слова любви. Она любит его! Возможно, для этого не было никакой разумной причины, но разве это имело значение? Она знала с самого начала, что он единственный мужчина, который сможет разрушить ту стену, которую она возвела вокруг себя, и она устала бороться со своей любовью.

Джессика поспешно оделась, не обращая особого внимания на то, как выглядит, — просто расчесала волосы и оставила их распущенными. Когда она примчалась в гостиную и увидела, что мадам Константинос сидит на террасе, то поспешила через стеклянную дверь, чтобы поприветствовать её.

— Где Нико, maman? — спросила она дрожащим голосом.

— Он на яхте. Присядь, дитя, позавтракай со мной. София принесёт что-нибудь лёгкое. Ты сегодня с утра неважно себя чувствуешь?

Удивительно, но нет. Это единственное хорошее, что случилась с ней за утро.

— Но я должна увидеть Николаса как можно скорее, — старалась убедить Джессика.

— Всему свое время. Ты не можешь поговорить с ним сейчас, так что вполне успеешь позавтракать. Ты должна заботиться о ребёнке, дорогая.

Джессика неохотно села, и в ту же минуту появилась София с подносом. Улыбаясь, она поставила перед Джессикой лёгкий завтрак. На неуверенном греческом, который Джессика освоила за недели, что провела на острове, она поблагодарила Софию, и была вознаграждена одобрительным материнским похлопыванием.

Давясь, Джессика жевала булочку, пытаясь проглотить её через комок в горле. Вдалеке виднелся белый силуэт яхты. Николас был там, но с таким же успехом он мог находиться где-то за тысячу миль отсюда. Не было никакого способа добраться до него, если только один из рыбаков не возьмет её с собой, но для этого ей нужно дойти до деревни. Это была не такая уж длинная прогулка, и раньше она проделала бы её без долгих размышлений, но беременность ужасно подорвала её выносливость, и Джессика сомневалась, что сможет преодолеть такое расстояние при невыносимой жаре. Да и мадам Константинос сказала, что надо заботиться о драгоценной жизни в ней. Николас возненавидит её, если она сделает что-нибудь, что может навредить его ребёнку.

После того, как она съела достаточно, чтобы удовлетворить и свою свекровь, и Софию, Джессика отодвинула поднос, и мадам Константинос тихо спросила:

— Скажи мне, дорогая, ты любишь Нико?

«Зачем она спрашивает?» — с печальным удивлением подумала Джессика. Это должно было быть настолько очевидным — в каждом слове, которое она произнесла с тех пор, как Николас вчера в гневе выскочил из её спальни. Но мягкие синие глаза мадам Константинос были устремлены прямо на неё, и Джессика призналась напряжённым шепотом:

— Да! Но я все разрушила… и он никогда не простит меня за то, что я сказала ему! Если бы он любил меня, всё могло бы сложиться по-другому…

— Откуда ты знаешь, что он не любит тебя?

— Потому что с тех пор как мы встретились, всё, что его интересует, — уложить меня в постель, — в глубоком унынии призналась Джессика. — Он говорил, что хочет меня, но никогда не говорил, что любит меня.

— О, я понимаю, — мадам Константинос согласно закивала седой головой. — Он также никогда не говорил тебе, что небо синее, но ты же знаешь, что оно не может быть другого цвета! Джессика, дорогая, открой глаза! Ты действительно думаешь, что Нико настолько слабоволен, что стал рабом своего вожделения? Он хочет тебя, да, но плотское желание — часть любви.

Джессика не смела надеяться, что это может быть правдой и что Николас любит её — слишком часто он полностью игнорировал её чувства, о чём она и сказала мадам Константинос.

— Я никогда не говорила, что он обходительный человек, — парировала та. — Я говорю о личном опыте. Нико — копия своего отца, они с ним словно один и тот же человек. Это не всегда было легко — быть женой Дэймона. Я постоянно должна была следовать его дорогой, иначе он впадал в ярость, и Нико точно такой же. Он настолько силён, что иногда не в состоянии понять — большинство людей не обладают такой же силой, и поэтому он должен смягчить свой подход к ним.

— Но ваш муж любил вас, — указала Джессика мягко, её глаза привычно сосредоточились на отдаленном свете яхты в прозрачном море.

— Да, он любил меня. Но мы были женаты уже шесть лет, когда он сказал мне об этом, и то только потому, что я горько переживала потерю нашего второго ребёнка, который родился мёртвым. Когда я спросила его, как давно он любил меня, он с удивлением посмотрел на меня и сказал: “С самого начала. Как женщина может быть настолько слепой? Никогда не сомневайся, что я люблю тебя, даже если слова эти не сказаны”. И точно так же с Нико.

Спокойно глядя на Джессику ясными синими глазами, мадам Константинос повторила:

— Да, Нико любит тебя.

Джессика побледнела ещё сильнее, потрясённая пронзившей её неудержимой волной надежды. Он любит её? Он всё ещё может любить её, после вчерашнего?

— Он любит тебя, — заверила её свекровь. — Я знаю своего сына, потому что я знала своего мужа. Нико потерял голову из-за тебя. Я видела, как он смотрит на тебя, — с такой тоской в глазах, что у меня останавливалось дыхание, и, поскольку он сильный мужчина, то не может любить только слегка.